Первая часть картины в 1999 году стала сенсацией и собрала 475 миллионов долларов. Вторая в мае 2003 года стала крупным разочарованием, но собрала уже 734 миллиона. А затем братья подлили в затухающий огонь цистерну бензина: одномоментная премьера “Матрицы: революции” в 80 странах мира не имела прецедентов, и публика рванулась к кинокассам, билеты расхватаны на много дней вперед. Только в США фильм крутят на трех с половиной тысячах экранов. Посмотреть его стало делом чести. Желательно посмотреть раньше других – чтобы потом можно было авторитетно рассуждать перед друзьями о преимуществах летучих Кальмаров перед топающими Сентинелами.
Интригует и то, что одновременно с обычным вариантом картина вышла в киносети IMAX с ее восьмиэтажными экранами, суперчеткостью картинки и гипергрохотом виртуальных перестрелок. Один только перевод 200-миллионного фильма в этот формат обошелся продюсерам в 3-4 дополнительных миллиона. Деньги потрачены не зря: размер здесь имеет значение как никогда, только он и оправдывает затраченное на просмотр время. Хотя на восьмиэтажном лице Киану Ривза сверхкрупный план безжалостно разоблачает синюшную небритость и раздражение кожи, а также становятся видны килограммы пудры, высыпанной на звезду гримерами, зато захватывающим батальным полотном становится все поле зрения. Я уже не говорю о шрамах - кровоточащих расщелинах в горной гряде гулливерской щеки.
В финале второй части “Матрица: перезагрузка” мы оставили Избранного Ривза в подвешенном состоянии между двумя мирами. “Революция” начинается с его попыток выбраться из пространственной петли, представляющей собой платформу станции метро “Мобил авеню”. Главную часть фильма составляет решающая схватка между людьми и машинами – массовидность и мрачная абсурдность дизайна этой технической вакханалии восхищают и подавляют: по гигантскому экрану мечутся рои стальных кальмаров, с угрожающим лязгом маршируют армады монстроподобных роботов-манипуляторов, из-под трескающихся сводов обрушиваются снаряды, зубастые, как крокодилы. Кошмарные пейзажи напоминают кадры с разрывающими тьму молниями, с каких начинаются все готические ужастики. Это уже практически мультфильм, куда вкраплены фигуры актеров. Все это мы уже видели в “Терминаторе-3” и в новейших сериях “Звездных войн”, но революционные просторы нарисованы талантливо, в них есть мрачный стиль, фирменный для “Матрицы”: изысканная смесь зеленого с серым. Что касается живых исполнителей, то их индивидуальность настолько не имеют значения, что даже подмену исполнительницы важной роли мало кто заметит: вместо умершей Глории Фостер Прорицательницу (она же Оракул, она же Пифия) теперь играет Мэри Эллис.
Зато очевидно, что авторы не знают, как выбраться из сюжетного лабиринта. Они выбирают самый легкий путь: загнать героев в тупик, где остается уповать на чудо, а потом это чудо свершить. В дело вводится персонаж, давно ставший предметом пародий, - Бог из Машины. Так с древности в драматургии именуют некую силу, которая вмешивается в заваренную людьми кашу и чудесным образом разруливает ситуацию. Мир спасен, звучат хоралы в духе “Кармины бураны”, встает заря новой жизни, люди вздымают очи к небу и славят нового Спасителя.
Вопреки песне “нет у революции начала, нет у революции конца”, “Революция” братьев Вачовски выбрала своим слоганом: “Все, что имеет начало, имеет конец”. Слоган до смешного банален, но подается как философское открытие. И это, если разобраться, квинтэссенция всего интеллектуального наполнения трилогии, которое поначалу так восхитило легковерных.
Помните: в первой части авторы потрясли планету мыслью о том, что наш мир, возможно, является частью циклопической компьютерной программы, наша жизнь виртуальна, а реальные кукловоды с джойстиком петрушат миром, как хотят. Эта идея, которая осеняет каждого детсадовца в момент знакомства с братьями Марио, и легла в основу суперфильма. Она к 1999 году была уже не вполне свежей, но многие приняли ее как откровение. К тому же фильм умело соединил компьютерные технологии с хореографией восточных боевых искусств, запустил в действие парочку ноу-хау – наподобие игры со временем, позволяющей проследить полет пули и получившей наименование bullet time. Компьютерное поколение, сызмальства симпатизирующее хакерам, увидело в нашествии темных сил фильма остроумные аллюзии с вирусными атаками. Авторы заложили в свое изделие и элементы мифологии: серийные голливудские спасители человечества еще никогда не были так близки к типу Нового Христа, как Нео (обратим внимание и на само это знаковое имя). А мифология, как замечено в веках, безотказно гипнотизирует толпу.
К концу трилогии братья Вачовски уже не скрывают своих претензий создать подобие религии, адаптированной к компьютерной эре, и явно трактуют свой труд как некую Библию для подростков – машинный комикс на тему Веры в Спасителя. В третьей серии хакер Нео окончательно обретает повадки Христа: раздвигает злые силы ладонями, принимает позу распятого, и даже ослепленный, продолжает быть поводырем человечества. Его соратник Морфеус итожит все, что прожил, канонической тирадой о необходимости просто верить, ибо только вера разрешит все проблемы. А революция, строго говоря, и не понадобилась: вполне пассивные, хоть и перепуганные массы обитателей подземного города Зиона терпеливо ждут исхода исторической схватки между Нео-Богом и Дьяволом Смитом. Бог победил, чудо свершилось, светает.
Теоретически все стройно. Стратегически просчитано гениально. Фильм, который уже подвергся разносу мировой критики, у зрителей моложе двадцати обречен на успех. Конечно, зал московского IMAXа в самых пафосных местах гоготал, а так как душеспасительного пафоса в картине хоть отбавляй, то гоготал постоянно, но билеты распроданы, у входа толпы жаждущих, и пока все по три-четыре раза не насладятся полетами кальмаров и дискотечным мельканием трассирующих пуль, ажиотаж не утихнет. Молиться на перепудренного Нео, разумеется, никто не станет – но миллионы долларов в кассу принесут и святую веру в компьютерную виртуальность укрепят. Что и требовалось.
Авторская версия статьи