Кроме того, парадокс нашей истории состоит в том, что именно КПРФ в первых трех Думах, будучи самой организованной и мощной партией невласти, поддерживала не только тонус, но и сам институт оппозиционности - необходимейшую составляющую парламентаризма. Кстати, в этом же смысле трудно переоценить и роль КПРФ в становлении (до сих пор не завершенном) российской многопартийности.
Все эти годы КПРФ как единственная полноценная партия России служила еще если и не образцом, то примером серьезной партийной структуры, подражая которому или отталкиваясь от которого строили себя организационно все остальные протопартии.
И я по-прежнему дерзаю утверждать, что в случае прихода коммунистов к власти (если бы при этом они, конечно, не ликвидировали многопартийность - чего скорее всего не случилось бы) в России наконец сформировались бы из нынешних партийных клубов настоящие демократические и либеральные партии, крайне необходимые стране.
Все это вместе взятое, на мой взгляд, требовало уважительного отношения к КПРФ как к одному из несущих столбов нашей еще весьма неустойчивой политической системы и, кстати, нашей политической стабильности.
По этим же причинам меня всегда крайне удручало то, что почти всякий раз в предвыборных кампаниях, что думских, что президентских, доминировала, особенно на телевидении, не пропаганда собственных взглядов различных протопартий, а антикоммунистическая риторика, часто - весьма низкопробная. Так бывает только в том случае, если вы не можете предложить обществу, избирателям ничего своего или, предлагая что-то свое, настолько не внушаете обществу доверия, что оно готово выбрать любое прошлое, лишь бы не оказаться в будущем с вами.
Однако уважение к партии, даже если в ее рядах не состоишь и за нее не голосуешь, не может сохраняться, если пропадает вера в искренность (искренность в политическом понимании) ее политической линии. Между прочим, неискренность - едва ли не главный порок всех субъектов российской политики, называющих себя партиями. И долгое время именно КПРФ, при всей зыбкости политической морали в сегодняшней России, демонстрировала более высокий, чем другие, уровень искренности. Но нынешней осенью Геннадий Зюганов, официальный лидер КПРФ, совершил нечто, что совершенно меняет представление о нем самом и КПРФ в целом как самоценном политическом лидере и самоценной политической партии.
Весной этого года, разбирая тактику партий, которая могла бы принести максимальный успех каждой из них на декабрьских выборах, я писал в статье, посвященной КПРФ (РГ, 24.04.03), что и так довольно предсказуемая победа коммунистов будет полной и безоговорочной, если они сумеют опереться на главный предвыборный ресурс, называющийся Путин: "Если КПРФ, выбрав подходящий момент, что нетрудно сделать, ибо сумма высказываний и действий Владимира Путина, как всякого державника, многопартийна, объявит нынешнего президента своим президентом, а самой себя - партией Путина, это будет беспроигрышным предвыборным ходом".
Когда писались эти строки, трудно было предположить, что через полгода Кремль преподнесет КПРФ беспрецедентный по щедрости предвыборный подарок - арест Михаила Ходорковского. Виновен или невиновен Ходорковский, обоснованы или нет политические и юридические претензии к нему, с точки зрения КПРФ и ее электората - он олигарх, и этим все сказано. Следовательно, единственное, что должна была сделать эта партия, желай она победы на выборах 7 декабря и получения контрольного пакета депутатских мандатов в Госдуме, это заявить: наконец-то Владимир Путин пошел на то, что мы давно требовали от власти. Отныне мы снимаем все претензии к нему, безоговорочно поддерживаем его политику и объявляем его своим президентом. И тогда, как бы не пытался Кремль откреститься от этого союза, сделать уже ничего было бы нельзя. Первое место и не менее 35 процентов мест в Думе коммунистам было бы обеспечено.
Однако лидер КПРФ поступил прямо противоположным образом - он заклеймил Путина за действия власти против Ходорковского. Не говоря уже о том, как это должно выглядеть в глазах избирателей коммунистов, сделать такое можно было только в том случае, если лидер КПРФ желает поражения своей партии на выборах. Никакого иного варианта быть не может.
Разве что предположить, что Зюганов попал в ловушку, расставленную кремлевскими политтехнологами, что, конечно, делает честь этим политтехнологам, правда, трудно представить, чтобы они заложили в свой сценарий "охмурения" коммунистов и посадку Ходорковского, не спросив на то согласия олигарха. Или что он такое согласие дал.
Чем бы ни была вызвана такая позиция Геннадия Зюганова (а чем, собственно, она может быть вызвана - не праведным же гневом против незаконных репрессий?), следствие она будет иметь только одно. Теперь "Единая Россия", которая могла рассчитывать лишь на второе место, почти наверняка (если не испортит за оставшийся месяц что-то сама) победит.
То, что другие руководители КПРФ, не поддержав ни одним словом Зюганова, за полтора месяца до выборов не решились публично поправить официального главу партии или даже предпринять более жесткие действия, понятно. Смена лидера на таком коротком отрезке времени - еще более рискованная операция, чем отречение Зюганова от идеи борьбы с "антинародным режимом". Неясно только, на каких лозунгах будут теперь вести коммунисты самую активную фазу избирательной кампании. На лозунге "Защитим олигархов от приспешников олигархического капитала"?
Завершающийся избирательный цикл (1999-2004) был бесплодным в России по крайней мере по одному показателю - он не привел к рождению ни одной новой крупной политической фигуры, но зато ярко продемонстрировал интеллектуальное бессилие всех, за исключением Анатолия Чубайса, кто вошел в российскую политику в начале 90-х годов. Решаться ли коммунисты сменить своего лидера еще до президентских выборов или сделают это после них, большого значения не имеет. В следующем цикле мы увидим радикальную смену звезд первой величины на российском политическом небосклоне. И первой, видимо, закатится звезда Геннадия Зюганова.