"С одной стороны, это статная импозантная балерина с некоторыми техническими достоинствами от талии и ниже. Ее ноги бесконечны, и она двигает ими очень быстро. Но все, о чем она танцует, - это ноги, ноги, ноги и еще раз ноги. Оттенки и содержание этих движений, эмоции, которых вы ждете от танцовщицы, - все это категорически отсутствует", - пишет английский критик Брюс Мэрриотт в журнале "Балет" по поводу бесплодных попыток Волочковой закрепиться на британской сцене.
Какое отношение все это имеет к искусству русского балета, более знаменитого своими экспериментами в области духа, чем в области тела, теперь решил суд.
С одной стороны, судебная процедура проведена, надо полагать, безупречно - любой трудящийся страны вправе требовать восстановления на работе, если нет или мало формальных оснований для увольнения. И Большой театр правильно уклоняется от любых комментариев по этому поводу, пока не придет официальное определение суда. Потому что анализ судебного решения - дело юристов, и дело, несомненно, нескорое.
Речь сейчас о качестве самого судебного законодательства в области культуры.
Можно ли уравнять в правах балерину с бухгалтером или шофером-дальнобойщиком? Формально - да, а по сути это значит уравнять в искусстве талант с посредственностью. Это значит лишить творческие организмы возможности избавляться от балласта. И если субъективным решением кого-то из художественного руководства в театр, не дай бог, попадет артист, театру противопоказанный, идущий вразрез со всей его художественной политикой и творческим уровнем, - то этот артист, на горе зрителям, останется в труппе навечно.
Это проблема такая же старая, как само театральное искусство: в любой труппе есть свои 60-летние Джульетты и 70-летние Ромео, которые не хотят смириться с суровой реальностью и не могут сообразовать свои творческие амбиции с неумолимым возрастом. В любой труппе есть свои "ноги, ноги и еще раз ноги", которым категорически не хватает всего остального, и поэтому они готовы весь театр свести только к тому, что "от талии и ниже".
Как этому сопротивляться? Как уберечь зрителя от бездарности, непрофессиональности, халтуры? Мы сейчас не о Волочковой говорим - ее талант, профессиональность и творческая состоятельность многим кажутся бесспорными. Мы говорим о судебном прецеденте, который все это, разнокалиберное, полезное для искусства и для него гибельное, уравнивает в правах. В правах не на труд, подчеркнем, а на участие в творчестве, к которому человек не готов по определению.
Значит, надо думать не только о том, как сохранить уровень балета Большого театра, но и о совершенствовании нашего законодательства - таким образом, чтобы оно учитывало специфику очень разных по природе и требованиям областей человеческого труда.
А судьба Волочковой теперь очевидна: наверняка она будет по-прежнему получать зарплату в Большом театре и ходить на репетиции, но доверят ли ей Одетту-Одиллию - вправе решать только художественное руководство. И природу своей славы на московской сцене петербургская экс-звезда уже, несомненно, определила: "А, это та, что танцует по решению суда!" - будут узнавать ее зрители.