В его собственности - 79,4 процента акций предприятия, расположенного в центре Ставрополя. Производство станков для деревообрабатывающей промышленности (кстати, крупнейшее в мире), семнадцать гектаров земли, 500 работающих, свой стадион, котельная, выставочный центр - хозяйство немалое. От всего этого Булавин намерен отказаться в пользу работников и пенсионеров завода.
- Николай Иванович, кроме как сенсацией ваш поступок не назовешь, поэтому необходимо объясниться. Что вдруг заставило пойти на такой шаг?
- Причин несколько. Номинальным владельцем завода я стал в 2001 году. До этого хорошо знал директора, общались. Завод в свое время был известен во всем мире, так как производил 27 наименований станочного оборудования для деревообработки и экспортировал его в 55 стран. Но с началом перестройки завод постепенно потерял рынки сбыта, так как в Россию начали завозить импортное оборудование по бросовым ценам. К 2001 году искусственно создалась ситуация, когда завод собирались банкротить, и я предложил директору его выкупить, чтобы попытаться спасти. Я предпринимательством занимаюсь с начала 90-х годов, свой капитал заработал на торговле продовольствием. Вы помните, какое голодное тогда было время - продукты шли влет.
Я выкупил акции и попытался "расшевелить" завод. Но при этом на первом собрании людям сказал: если я не смогу раскрутить производство, вы знайте, держаться за него не собираюсь. "Красный металлист" попал ко мне волей случая, и я готов, уходя, передать его людям - всем работникам. Пусть будет народное предприятие. То есть когда предприятие "раскачаем" и оно заработает, чтобы все люди стали собственниками и получали зарплату от прибыли.
- Получается, это идейный поступок, давний и обдуманный?
- Да, идейный. Это мечта такая была, я себе нафантазировал создание народного предприятия, чтобы было все относительно справедливо.
- И что, не смогли "раскачать" завод?
- Не дали! В России очень трудно существовать малому и среднему бизнесу. Много желающих было прибрать "Красный металлист" к рукам со стороны криминала. Когда мы акции выкупили, к нам на завод стали приходить какие-то люди, грозили "пустить на фарш", требовали им акции отдать. Кусочек-то лакомый - семнадцать гектаров земли в центре города! Со стороны нечистых на руку чиновников тоже было весьма пристальное внимание. Вдруг ни с того ни с сего откуда-то появлялись проверки. С нами судились за акции, судились по другим хозяйственным делам. То есть нас изматывали планомерно и целенаправленно. Из 12 арбитражных судов, которые мы прошли, завод выиграл все. Неправомерных действий ни по ценным бумагам, ни по другим хозяйственным и финансовым делам в суде не было подтверждено.
Вообще взаимоотношения с властью - особая тема. Бизнес очень сильно зависит от чиновника, который захочет - подпишет бумагу, не захочет - не подпишет. Предпринимателей превратили в дойных коров. Самый маленький чиновник - для тебя начальник. В советские времена такого не было. Тогда директор предприятия был уважаемый человек, общался во власти только с первыми лицами. На сегодняшний день это сошло на нет, и уже в любом самом маленьком отделе, самый мелкий чиновник может вывернуть тебе руки, как угодно. Это неправильно. Бизнес так не может существовать.
- Выходит, ваше демонстративное решение о передаче завода рабочим одновременно и протест?
- Да, протест - против беспредела. Я хочу обратить внимание руководства страны, а также недавно созданного Совета по борьбе с коррупцией на то, что людям малого и среднего бизнеса не дают работать. Например, наш завод и сейчас собираются банкротить - из-за долга перед государством в 6 миллионов рублей. А у нас на площадке для вывоза только произведенного оборудования - на 2 миллиона долларов. Я говорю господам, которые к нам подбираются: "Что ж вы по рукам бьете? Вы ж не меня наказываете, а людей губите!" А они просто отвечают: "Зачем тебе это быдло нужно?" Я им снова: "Куда ж мне теперь ехать правду искать - в Москву, что ли?" Ответ один: "Москва далеко, мы - рядом. Можешь поехать, а куда ты оттуда приедешь?" Да я куда приезжал, туда и буду приезжать!
- Николай Иванович, где логика? Ведь когда вы передадите свои акции работникам предприятия, дальше их скупить - дело техники. Нашелся бы желающий...
- Нет, технология немного другая. Я хочу продать свои акции новому собственнику, который сможет устоять против произвола и "расшевелить" предприятие. А деньги, которые будут выручены от продажи акций, разделю между всеми работающими и пенсионерами завода. Причем сам я не собираюсь участвовать в дележе от реализации акций. Я хочу, чтобы работающие поняли, что не все люди одинаковы, не все хотят за счет их пустых желудков набить себе карман. Я хочу, чтобы они получили хоть что-то от этого предприятия. Они там работали годами, целыми династиями, по несколько поколений. Там трудилось много достойных людей, отдавших предприятию по 40 лет и более. Я думаю, что если акции продать и люди получат от этой продажи хоть что-то, это будет справедливо.
- "Хоть что-то" - это сколько?
- Трудно сказать, сколько удастся выручить... Может, восемь, может, десять миллионов долларов. Делить буду между всеми - пятьсот работающих плюс пенсионеры. Себе не возьму ни копейки.
- И вы испытаете моральное удовлетворение?
- Испытаю. Я буду знать, что не соврал людям, когда приходил на завод. Хотя разную информацию пытались распространить про меня: что завод я уже давно "сплавил" и за границу уехал. Я пережил вместе с заводом много неприятных ситуаций. Пытались дважды дочь увезти, усадить в машину. Были постоянные угрозы по телефону - мне, семье... Но я продаю акции не оттого, что испугался. Мне 52 года, я уже давно перестал всего бояться. И вообще все эти варианты, связанные с угрозами и наездами, когда-то должны кончиться в России. Я верю, что государство сможет очистить страну от всего этого беспредела.
- Насколько я понимаю, ваш поступок вряд ли повторим кем-то другим?
- Не думаю. Я знаю многих людей, которые являются владельцами крупных активов. И многие говорят: "Если бы я знал, что моя собственность не попадет, как они выражаются, "отморозкам" в руки, я бы все отдал под гарантии государства".
- Не слишком ли демонстративно вы поступаете, не беря себе ни копейки? Скажут, выделился среди людей!
- Нет, не демонстративно. Я проживу без этих денег. Пусть все останется людям.