- Елена Вячеславовна, известно, что мама противилась вашей музыкальной карьере...
- Что значит, "противилась"? Я совершеннолетний человек и могу делать то, что считаю нужным. Но, действительно, был период, когда она была против того, чтобы я становилась оперной певицей.
- Профессионализм брал верх над родительскими чувствами?
- Я с детства росла с мыслью, что мама - недосягаемая звезда, что во всем права. Она скептически относилась к моим вокальным данным. Разумеется, это взрастило во мне заниженную самооценку. Только повзрослев, я поняла, что оценка творческих способностей в огромной мере практически всегда зависит лишь от личного вкуса того или иного человека. У каждого есть определенный вкус. Маме, к примеру, очень нравится джаз, она даже готовится к джазовому концерту, а мне он категорически не нравится! Маме в какой-то момент не нравился мой голос. Но как-то раз меня прослушал Карлос Кабалье (брат Монтсеррат и ее менеджер. - Н.Ш.), который вдруг сказал, что ему мой голос нравится. Я обнаружила, что в музыкальном мире есть другие большие профессионалы, у которых свои представления о том, что хорошо, а что плохо. И это меня очень примирило с маминой оценкой! Я поняла, что так будет всегда: кому-то я буду нравиться, а кому-то-нет. Я училась, мой голос стал развиваться, со мной начали заключать контракты, что здорово сказалось на моей самооценке. Знаете, это очень важно - ощущать, что ты всего добилась сама, что мама, как бы знаменита она ни была, тебя за ручку не вела.
- Как отнеслась к вашему неожиданному успеху Елена Васильевна?
- Пришло время, когда я маме понравилась. Она любит бывать в Испании, и мы даже иногда вместе поем, у нас бывают совместные спектакли, концерты.
- Вы не мечтаете стать солисткой Мариинского или Большого театров?
- Я пою в Испании и Италии как раз потому, что не могла бы стать солисткой в этих коллективах. В них востребовано мощное драматическое сопрано. Даже в программах консерватории - обязательное исполнение сильных арий из опер Верди. У меня же - легкое колоратурное меццо-сопрано, для арий из опер Россини, Беллини, Доницетти, Генделя. В России этот репертуар практически не ставится. Поэтому даже при самом благоприятном варианте, если бы мне сказали, что, мол, берем в штат, мне нечего было бы петь.
- Елена Образцова увлечена драматическим театром. А у Елены Макаровой может возникнуть подобное чувство?
- Мама делает то, что считает нужным, что ей интересно в данный момент. А у меня отношения с драматическим театром сложные. Я могу 150 раз слушать Кармен в оперном театре и всякий раз в последнюю секунду жду, что у Хозе дрогнет рука и он ее не убьет. Даже если поют плохие певцы или играет плохой оркестр, я слышу ту музыку, которую хочу услышать. И в это я верю. А драматическому театру я не верю. Когда на сцену выходят люди, только что говорившие нормальным человеческим голосом, и начинают кричать невесть откуда взявшимся тембром, это мне кажется очень неестественным! Хотя я очень люблю читать пьесы, к примеру Шекспира, и даже представлять себе, как бы я сыграла...
- Вы остаетесь максималисткой...
- Наверное. Не думайте, что я вообще не хожу в драмтеатр, нет, встречаются очень интересные постановки. Но я никогда не погружаюсь в них до полного растворения. Наверное, это одна из причин, по которой я не искала возможности посмотреть мамину работу у Романа Виктюка. Хотя знаю, что спектакли с ее участием имеют успех, а главное, дают ей самой новые ощущения в жизни. Что касается меня, то я хорошо понимаю одну из моих любимых актрис Васильеву, которая говорит, что быть актером - большой грех. Потому что ты берешь на себя немножко роль Бога, а этого делать совсем нельзя. Недаром большие певцы в старину после театрального сезона или крупной постановки шли каяться в храм, замаливать грехи за персонажей, которых они сыграли.
- Где Елена Васильевна черпает творческие силы? При том, что она безумно занята и спит по четыре часа в сутки?
- Так живут все мировые таланты. Другое дело, что огромная творческая нагрузка в ее возрасте, безусловно, подвиг. Люди такого творческого накала держатся как раз тем, что работают. Им нельзя сказать, мол, пожалейте себя. Они не могут отдыхать, иначе упадут. Я думаю, что если отнять у мамы ее ритм жизни, перелеты, гостиницы, репетиции, она просто не будет знать, что делать.
- А может ваша мама как самый обыкновенный человек прочесть какую-нибудь чепуху, к примеру, детектив Донцовой?
- Конечно! У нее на даче я обнаружила пять-шесть книжек Донцовой, и сама их тоже прочла. Детективы могут лежать рядом с книгами Блаватской и альбомами художников эпохи Возрождения. Мама всю жизнь сама у всех учится и меня научила не пренебрегать чужим опытом, даже плохим или смешным.
- Талантливый человек талантлив во всем. Известно, что ваша мама пыталась писать стихи и у нее неплохо получалось. Как-то в музее Прадо ее потряс Гойя и она решила заняться живописью. Когда же она успевает стоять у мольберта?
- У нее лежит куча кистей и мольбертов, все это ждет своего часа. Она давно обещает к ним приступить и говорит: "Ждите!" Сколько я себя помню, мама всегда привозила из загранкомандировок не какие-нибудь там кофточки, тряпочки. На сэкономленные суточные она покупала тяжеленные художественные альбомы. И всегда с восторгом говорила о том, как потрясающе глубоко связана живопись с музыкой. Мама очень любит рисовать на салфетках в ресторанах. Пока ждем второе, простой ручкой рисуем кошек, зайцев, пейзажи, придумываем к ним смешные названия. А потом я все это из замасленных салфеток вырезаю и клею в свой альбом. В нем есть прекрасная картина: река, ночь, луна... И все это называется "Ночь в Семизе". Еще она очень хорошо рисует котов: с усами, без усов, влюбленных, спящих, всяких.
- Ваш сын учится в русском классе?
- Нет, Саша ходит в обычную испанскую школу. Очень увлекается спортом, биологией, любит животных, и, возможно, станет ветеринаром. Как-то вызвал меня учитель и говорит: "Знаете, ваш мальчик на переменах почему-то стоит с книгами, это нас беспокоит". Я спрашиваю: "А что он с ними делает?" Учитель ответил: "Читает". Тогда я интересуюсь: "Что же вас беспокоит?" На что мне сказали с удивлением: "Так ведь они очень толстые!" Увы, там растет поколение нечитающих, поэтому я стараюсь по возможности чаще привозить мальчика в Россию. А отсюда везу хорошие книги туда, в Испанию. Я и сама скучаю по красивой, правильной русской речи.