- Каждый раз, когда обзваниваю перед праздниками своих друзей-товарищей, с болью в душе замечаю: из списка блокадников по десять-пятнадцать человек убывает, - рассказывает председатель Белорусской ассоциации защитников и жителей блокадного Ленинграда Кира ИВАНОВА, - скоро уж совсем мало нас останется.
...Валентина Павловна МИГАЙ считает себя везучей. Когда ее эвакуировали из блокадного города в апреле 42-го по последнему льду Ладоги, машина успела добраться до берега. Полуторка, шедшая следом, прямо на глазах провалилась под лед...
- Знаете, к середине зимы 42-го нам было уже все равно - будем жить или нет. В бомбоубежище не спускались, бродили как тени по городу, чтобы не замерзнуть.
В 1940-м, окончив школу в белорусском городке Хойники, Валентина поступила в Ленинградский политехнический институт. Первый курс отучиться не успели, началась война. Студентов отправили строить укрепления в район Кингисеппа. В сентябре, когда вернулись в город, оказалось, что институт уже эвакуировали. Деваться было некуда: родные Хойники заняты немцами, а Ленинград уже мертвой хваткой сжимало кольцо блокады. Не зная, куда податься, Валя бродила по пустому институту. Как-то встретила там преподавательницу по теоретической механике Наталью Никольскую. Она взялась опекать оставшихся в городе студентов. Поначалу даже ходили на занятия. Чтобы не упасть в голодный обморок, пили кипяток. Иногда к нему был "бадаевский песок" - земля из разбомбленных продовольственных складов от рассыпавшегося там сахара долго была сладкой. Однако сил для учебы не хватало. Ведь надо было дежурить на крышах, сбрасывать "зажигалки", помогать вывозить трупы к братским могилам. Сколько раз доводилось Валентине видеть жуткие картины, когда матери не признавались, что ребенок умер - держали труп в доме, сколько могли, чтобы по "лишней" карточке спасти оставшихся в живых детей. Однажды, отстояв в очереди, получила долгожданные 125 граммов блокадного хлеба - на два дня. Подбежавший ребенок вырвал краюшку из рук и тут же запихнул в рот. Два дня, укутавшись в одеяла, пришлось пролежать без движения - надо было дожить до следующего пайка.
- Впрочем, заснуть редко удавалось, - вспоминает Валентина Павловна. - Вшей было так много, что их горстями с одеяла снимали. Они, знаете, белые были - крови у нас уже не осталось.
Ехали в эвакуацию в "телячьем" вагоне: "Нас впервые тогда накормили. Многие, наевшись досыта, умирали. Всю дорогу мы трупы из поезда снимали".
Потом были долгие военные скитания, эвакуация в Ташкент. Когда после всех своих мытарств вернулась в родные Хойники, брат с сестрой ее просто не узнали. Долго потом переспрашивали: "Ты, правда, - наша Валя?" Мама, когда увидела, потеряла сознание - ей сказали, что дочь погибла.
После освобождения Валя решила учебу продолжить. И только в Ленинграде. Этот город, в котором пережила столько горя, стал для нее навеки родным. Чтобы восстановиться в институте, написала самому Калинину.
Начались занятия. Лекцию читала Никольская. Когда среди студентов увидела Валю, только и спросила: "Девочка! Ты выжила?!" Валентина Павловна до сих пор ее своей второй матерью считает.
После института попала в Томск. Но жить там не смогла - обмороженные в блокаду руки и ноги на морозе сразу белели, мучили сильные боли. Вернулась в Беларусь, обосновалась в Минске. Постепенно раны затянулись, жизнь наладилась - родился сын, устроилась на работу в объединение "Белглавэнерго". Потом появились внуки-близнецы.
- Мальчишки - моя гордость. Сейчас в Минске политехническую академию заканчивают. Отличники. Будут энергетиками - как я, мой муж, сын, невестка. У нас ведь династия.
Валентине Павловне недавно исполнилось 80. Но и сейчас, на пенсии, у нее хватает дел. Мы застали ее за написанием мемуаров. В старый толстый блокнот пишет она все, что в жизни довелось пережить - внуки попросили.
- Мне часто снятся кошмарные сны о блокадном Ленинграде, - призналась она. - И самый жуткий кошмар - когда я вижу в том голодном, промерзшем городе своих внуков...