Настоящие полковники
Герои моего нынешнего рассказа внешне ничем не отличаются от нас с вами. Впрочем, тут я не совсем права: все-таки есть на них некий отпечаток людей, которые не просто работают - служат. Служат большому, важному делу, о котором мы с вами почти не знаем. Я это почувствовала при первом же нашем знакомстве, когда по приглашению главного в этом деле генерал-майора медицинской службы профессора Сергея Федоровича Гончарова попала на обед в его ведомстве: "обмывали" очередную награду сотрудника службы полковника Бориса Васильевича Гребенюка.. Награда боевая, за просто так в мирное время таких не дают.
Сергей Федорович представлял всех. Оказалось, что кроме него, генерала, все остальные полковники, в основном медицинской службы. Кроме того, у них еще есть ученые степени, звания. Не будь этих людей, еще не известно, какой бы была та служба, в которой они - спасибо судьбе - сейчас задействованы.
Больше не стану интриговать читателей: все это происходило в офисе Всероссийского центра медицины катастроф "Защита".
Гуманитарная медицина
Сергей Гончаров говорит по-военному четко и без эпитетов:
- Всероссийский центр медицины катастроф "Защита" ведет исследования, практические разработки в области медицинской помощи в условиях ЧС. За десятилетие существования нам удалось создать систему гуманитарной медицины. Наши сотрудники способны и управлять, и организовывать, и оказывать практически все виды медицинской помощи и в условиях стационара, и в полевых условиях, то есть в любом временном медицинском пункте - на выезде, в мобильном госпитале...
Я тут добавлю: ВЦМК "Защита" - одно из учреждений Минздрава РФ, головное предприятие по всем аспектам катастроф. Еще скажу, что он - Евроазиатский центр по этим проблемам в странах СНГ. "Защита" - она и есть защита, а потому землетрясения в Колумбии, в Турции, Афганистане не обошлись без сотрудников Центра. Не однажды им пришлось участвовать в ликвидации последствий террористических актов в различных российских регионах.
Траурная нота
Гончаров показал мне решение одиннадцатой сессии Трубетчинского сельского Совета депутатов от 28 августа 2003 года. Решение о присвоении средней общеобразовательной школе села Трубетчина имени погибшего героя- земляка Николая Федоровича Пономарева. Пономарев служил начальником отдела организации работы службы медицины катастроф центрального региона штаба Всероссийской службы ВЦМК "Защита". Он многое сделал для восстановления службы здоровья в Чеченской Республике, он организовывал медобслуживание беженцев, живущих в палаточных городках Ингушетии и Чечни, руководил медицинскими бригадами в Чечне в декабре 1999 -январе 2000 года. Николай Федорович бесконечное число раз выезжал по опасным военным дорогам в больницы и поликлиники. Его знали, его любили. 30 мая 2002 года он снова приехал в Чечню. А 3 июля погиб "при исполнении служебных обязанностей в результате подрыва санитарного автомобиля на фугасе. "За большой вклад в восстановление и налаживание работы медицинских учреждений Чеченской Республики, проявленные при этом личное мужество, героизм и высокий гражданский патриотизм Пономарев Николай Федорович награжден орденом Мужества (посмертно)". Это я процитировала официальный документ. Пономареву было 57 лет.
Гибнут сотрудники Центра медицины катастроф, хотя они не носят погоны. Полковники, хоть и настоящие, но бывшие, а в основном-то абсолютно штатские люди. И женщин среди них немало. И никто, между прочим, насильно их на эту службу не направлял - сами пришли. И зарплата у них вовсе не ахти - где-то вровень с зарплатой сотрудников столичной "скорой помощи". Так что же? Что же ими движет? Почему они так преданно служат именно здесь?
Говорит Геннадий Кипор:
- Медицина катастроф - сфера проявления исключительных взаимоотношений, ибо помощь ближнему милосердием и заботой, спасение его жизни, порой в совершенно невыносимых условиях и с поражениями, часто несовместимыми с жизнью, может быть не столько обязательная социальная функция человека, а его генетическая потребность.
Каждый имеет равное право на милосердие и в первую очередь на медицинскую помощь, кусок хлеба и кров.
Почти каждый день происходит нечто непостижимо трагическое. После сентябрьских событий в США мир понял в очередной раз, что надвигается еще одна напасть, еще одна страшная опасность - быть застигнутым врасплох и стать бессмысленной жертвой извращенного ума террористов. Затем случился "Норд-ост". Что после этого изменилось в сознании людей, стали ли мы добрее, милосерднее? Стали ли мы мудрее и терпимее, стали ли мы человечнее? Нет. Иногда кажется, что растет и множится только потенциал озлобленности, сопряженный с бессилием простого человека.... Мы так и не поняли, что каждый имеет равное право на милосердие и в первую очередь на медицинскую помощь, кусок хлеба и кров в условиях катастрофы, бедствия, в чрезвычайной ситуации.
Такие разные на одно лицо
Это я про своих удивительных собеседников - служителей Центра медицины катастроф. Каждый говорил о своем. Буднично, немногословно. Но было в их рассказах нечто общее. Что? Наверное то, что каждый из них участвует в гуманитарных операциях и жизнь в зоне беды - для них и есть сама жизнь. Вот их рассказы.
Валерий Шабанов, главный врач полевого многопрофильного госпиталя "Защита":
- Наш госпиталь создан десять лет назад. Тогда стало очевидным: случилась где-то беда, и некому срочно прийти на помощь и оказать ее - своевременную и высококвалифицированную. Необходимость такой службы более всего выявило землетрясение в Армении, когда был разрушен Спитак и еще несколько городов. А свое истинное крещение наш госпиталь получил во время первых чеченских событий. Тогда наши специалисты вместе со спасателями МЧС вылетели в Моздок, Грозный. Я попал в Моздок. Не забыть одного старика, который пешком пришел в наш госпиталь.
-Дедушка, что беспокоит?
-Да вот ноги болят.
Калоши были надеты на босые ноги. Когда удалось эти самые калоши снять, то оказалось, что на ногах такие трофические язвы, что торчат голые пяточные кости. Никак не могли понять: как же он смог до нас дойти? Очень велико было желание выжить. Мы спасли ему ноги. Старик был чеченцем.
Владимир Мажоров, заведующий хирургическим отделением госпиталя "Защита":
- Я долгое время проработал на границе Чечни и Ингушетии, где мы развернули полевой госпиталь. Это было в самом начале 2001 года. Мы вылетели туда потому, что там были самые многочисленные лагеря временных переселенцев из Чечни - более 25 тысяч человек - женщины, дети, старики. Жили они в палатках, без удобств. Там был, как мы говорим, весь спектр заболеваний, в том числе и туберкулез. А зима и в Чечне - зима. Причем, сырая, холодная, промозглая - то, что называется: пробирает до костей. Прилетели. До нас там уже работали специалисты Ингушетского республиканского центра медицины катастроф и представители штаба Всероссийской службы медицины катастроф. Так что уже была площадка для развертывания нашей службы. Мы сами разгружали имущество госпиталя - палатки, кровати, одеяла, подушки, медикаменты, оборудование.
Пока мы развертывали госпиталь, вокруг уже собралось огромное количество страждущих. Даже ворота сломали: всем нужна была срочная помощь. Столичным специалистам доверия куда больше, чем местным. За два года мы приняли более 150 тысяч пациентов. Вы спрашиваете, какую помощь оказывали прежде всего? Мы были ориентированы на терапию, но многие нуждались в хирургической помощи, и мы ее тоже оказывали.
- Инфекций было много?
- Много - не то слово! Причем, инфекций, характерных для прифронтовой зоны. Тот же туберкулез.
- Удавалось с ним справиться?
- Да. У нас были и отменные специалисты, и все современные медикаменты. В госпитале своя аптека, и снабжается она хорошо. В марте 2003 года наш госпиталь был свернут.
Мне запомнилась молодая и очень красивая чеченка. Пришла она ко мне с температурой под сорок и сильной болью в груди. И смех и грех: история вполне банальная для тех мест. Муж этой женщины был недоволен размером ее груди. Женщина пошла к знахарке, а та ввела ей в молочные железы жидкий вазелин. Эту женщину, мать маленького ребенка, с трудом удалось спасти. Я оперировал ее дважды - сперва по поводу нагноения обеих молочных желез, а второй раз по поводу нагноения уже грудной кости.
Александр Чепляев, заведующий госпитально-эвакуационным отделением, начальник мобильного медицинского отряда специального назначения:
- В 1995 году случилось землетрясение на Сахалине - тогда был уничтожен город Нефтегорск. Ночью мне позвонил главный врач госпиталя, к сожалению, теперь уже покойный Олег Викторович Гевелинг: "На Сахалине землетрясение, приезжай". Схватил такси, приехал в наш центр на Щукинской, а здесь уже собиралась вся наша бригада для вылета на Сахалин. Срочно вылетели.
- Как, откуда собираются ваши бригады?
- У нас самих штат очень маленький. Но действует система договоров со многими лечебными учреждениями. Там люди постоянно наготове и могут с нами лететь в любую точку беды... Прилетели на Сахалин. Нефтегорска практически нет. Пострадавших извлекают из развалин. Нередко находили людей, у которых зажата нога или рука и вызволить человека целиком невозможно. Приходилось прямо тут проводить ампутацию. Страшно, но неизбежно.
На моем счету больше тридцати таких командировок. Вот в 2000 году я был в Грозном, исполнял обязанности начальника госпиталя. Именно тогда произошла та страшная история с расстрелом сводного отряда подмосковного ОМОНа. Тогда в течение двух часов к нам поступили 36 раненых ребят. Молодые, здоровые и... такие страшные огнестрельные ранения. А в это время у нас, как обычно, шел прием местного населения. Решили его прервать и все силы бросить на спасение пострадавших. Знаете, что это такое в данном случае "все силы бросить"? Нужно срочно перепрофилировать всю нашу работу - терапевтические службы принимали легко раненных. Дополнительную перевязочную, операционную создали на базе гинекологии. Развернули дополнительные места для временной госпитализации. Вызвали из Моздока вертолет МЧС для дальнейшей эвакуации раненых. Сколько для этого понадобилось времени? Только для того, чтобы оказать квалифицированную помощь и эвакуировать всех раненых, - почти двое суток. Эвакуировать удалось всех, но потом двоих все-таки спасти не удалось.
Может, нам проще от того, что все мы живем при госпитале и нам не нужно уходить домой?.. А может, наоборот, от этого труднее? Не знаю. Но мы как-то уже привыкли к такому режиму жизни...
Таджиб Таджибов, водитель госпиталя:
- В станице Червленной нашу колонну остановил полковник в военной форме и забрал водительские документы у водителей первой и последней наших машин. А дело в том, что мы из "Защиты" шли в Гудермес, а вся колонна направлялась в Грозный. И тот полковник посчитал, что и мы тоже должны двигаться в Грозный. Выручили наши земляки- московские гаишники - объяснили все полковнику, нам вернули документы, и мы пошли в Гудермес, где надо было развернуть полевой педиатрический госпиталь - мы же везли медикаменты и оборудование для него.
Нина Ястребова, начальник управления медицинского снабжения "Защиты". Прежде чем дать ей слово просто не могу не сказать, что Нина - молодая, красивая, очень ухоженная, элегантная женщина - ее фотографии даже печатают на обложках журнала.
- Вообще-то в мои обязанности входит обеспечение госпиталя медикаментами и медицинским имуществом. Наше управление обеспечивает этим не только госпиталь, но и отправляет такие грузы в зоны чрезвычайных ситуаций. Сама летаю в зоны бедствий. В феврале 2000 года я вылетела в Моздок. Там медикаменты перегрузили на автомобили, чтобы доставить их в село Толстой-Юрт - для нуждающихся ребятишек. Оттуда поехали в Грозный. Там передали медикаменты и продукты для медиков нашего госпиталя "Защита". Из Грозного я вылетела на вертолете в Моздок, сопровождала раненого лейтенанта Алексея Саломатина. У Алексея была ампутирована нога. Алеша просил меня сообщить о нем его маме. Оказалось, что мама не знала, что Алеша в Чечне. И я по телефону разыскала ее, сообщила о местонахождения сына и о том, что с ним произошло.
У Алеши были адские боли, и я всю дорогу с ним разговаривала - заговаривала боль, да еще убеждала, что невеста его не бросит, что будет он с ней счастлив. И знаете, я ему все правильно предсказала: он женился, у него родилась доченька. А с его мамой мы переписываемся.
На самолетах МЧС мы еще доставляли гуманитарную помощь родственникам моряков, погибших на "Курске". Летала я в Ленск, Буденновск, Волгодонск, в Афганистан, Колумбию, Турцию, в Иран... Мне иногда кажется, что вся моя жизнь так или иначе связана с зонами беды. А вообще-то работа у нас прозаичная - надо просто во время собрать все необходимое для зоны бедствия и во время доставить тем, кто в этом нуждается.
Александр Сухоруков, начальник отдела оперативного планирования и управления штаба ВЦМК:
- Именно оперативного планирования - другого у нас просто быть не может: никто же точно не скажет вам, когда и где может произойти чрезвычайная ситуация.
Я в основном занимаюсь организацией медицинского обеспечения населения Чечни и восстановлением разрушенных там объектов здравоохранения. Мне удалось развернуть в республике два полевых многопрофильных госпиталя ВЦМК "Защита" и организовать в них работу - я же по специальности врач - организатор здравоохранения.
Все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мало развернуть госпиталь. Нужно, чтобы была надежная вооруженная охрана персонала и больных, нужно сопровождение транспорта с теми, кого приходится эвакуировать.
- Вам страшно работать в этих местах?
- Животного страха нет. Но приятного мало. Это ведь только кажется, что у нас мирное время. А я вот сколько себя помню, все
воюю - с 1979 года. Впрочем, знал, на что иду, когда поступал на военно-медицинский факультет Томского мединститута. Первое боевое крещение - Афганистан. После Афганистана - горячие точки бывшего СССР: Закавказье, Ошская область, Южная Осетия, Абхазия и далее везде. Организовывал медицинское обеспечение боевых действий подразделений и частей десантных войск.
Как к этому относится моя семья? Привыкли. Привыкла жена, привыкли сын и дочь. Но по моим стопам никто не пошел. Видимо, привычка привычкой, но такой суматошной, такой напряженной жизни никто себе сам не пожелает.
Александр Попов, начальник отдела экстренной и планово-консультативной медицинской помощи:
- Вот недавно наш российский летчик участвовал в соревнованиях по высшему пилотажу и разбился. Нужно было его срочно эвакуировать. Почему не там лечить? Очень дорого, да еще языковой барьер. Мы летели - девять часов до Токио, потом еще два часа до госпиталя. Доставили без осложнений. Недавно доставили из Москвы члена законодательного собрания Украины - об этом попросили его родственники - через наш Минздрав. Кто оплатил самолет - не знаю. Мы предоставили свою бригаду: летали доктор Лариса Кузнецова и старший фельдшер Дмитрий Макаров. Все как положено: капельница, кислород, ЭКГ, постоянный мониторинг. У нас хорошая работа, когда ничего не происходит.
Вместо заключения
А когда ничего не происходит? Включите телевизор, послушайте радио, раскройте газету, загляните в Интернет... Наш безумный, безумный, безумный мир похож на вулкан, готовый к постоянному выбросу. Мы все в зоне беды, и без медицины катастроф никак не обойтись. И может, это хорошо, что ее служители воспринимают свою работу как прозаическую данность?..