Художник Алексей Кузьмичев полностью сохранил свойственное жанру простодушие - большеглазые, угловатые лица в стиле японского аниме, выстрелы, обозначенные для ясности словами "Бах! Бах!". Осечки - "Клац!". Удары в челюсть - "Тресь!". Будет что полистать школьникам под партой. Главное же, именно рисованные образы проще освоить и канонизировать массовой культуре, тем более что хорошего фильма с запоминающимися лицами героев Акунина пока не существует. Не дождавшись удачной экранизации, писатель пошел другим путем - легко и непринужденно прививая себя через комиксы. Там, глядишь, и фильм снимут хороший, родились же из бумажных "Бэтмена" и "Человека-паука" киношные версии. Не за горами тот день, когда, засев в кафе "Акунинъ", мы будем потягивать коктейль "Азазель" из кружек с изображением Эраста Петровича, стряхивая пепел в пепельницу в виде головы госпожи Эстер и поднимая тосты за здоровье великого литературного коммерсанта и комбинатора.
Не нарисованные люди
Слегка отучившись на комиксах от чтения, можно пойти и дальше - взяться за книги, в которых весь текст сводится к подписям под снимками. И убедиться в том, что отсутствие текста - не значит элиминации глубины. Альбом, выпущенный издательством "Лики России", "Российская империя в фотографиях. Конец ХIХ - начало ХХ века" (СПб., 2004 г.), книга совсем не легкомысленная. Многие фотографии ( из архивного собрания Российского государственного архива кинофотодокументов) публикуются впервые. Пробки на Невском или на углу Петровки и Кузнецкого: вместо машин, разумеется, экипажи, утомленные волжские грузчики, стеклодувы, пекари, крестьяне, странник в лохмотьях, деревенская девочка с корзинкой грибов. Тут же и люди искусства - Лев Толстой с семьей, Репин с гостями, балерины, певицы, актрисы... А вот и официальная жизнь - император Николай пробует суп на миноносце, присутствует при испытании плуга - официоз не хуже и не лучше нашего, люди - почти такие же, как мы. Такие, да не такие. По крайней мере фотографии они наклеивали на паспарту, обрезы золотили, под снимком обязательно ставили клеймо фотографа или фирмы с точным адресом, и не только к фотографии, но и к жизни относились с забытыми теперь доверием и серьезностью.
Художник по дороге к Луне
"Летит себе аэроплан. Свободная фантазия по мотивам жизни и творчества Марка Шагала" (М., "Слово", 2003 г.) - последний роман Фридриха Горенштейна (1932-2002 гг.), классика современной русской литературы, с 1980 года жившего в эмиграции, а в годы перестройки вернувшегося на родину в книгах. Горенштейн проделал в романе любопытный эксперимент. Попробовал перевести язык живописи на язык прозы. Судьба Шагала, легшая в основу книги, постоянно меряется его картинами, фрагменты которых летят здесь же, рядом, по углам страниц. Репродукции искрящегося красками и весельем художника даны в черно-белом цвете. И это очень верно - по нескольким причинам. Шагаловские цвета забили бы текст, превратив полноценный роман в художественный альбом. Горенштейн же как бы оживляет картины словом, передает на бумаге неповторимую атмосферу художественного пространства, особенно объемно и адекватно это получается в витебской части биографии. Вместе с тем жизнь художника в исполнении писателя вышла действительно черно-белой, совсем не такой, как живопись Шагала. Ведь Шагалу, по словам писателя, удалось "быть оптимистом в аду" - аду революций и нацизма, его картины как бы не отягощены знанием об Освенциме, хотя именно от нацистов Шагал бежал с женой в Америку. Для Горенштейна тема гонимого по свету еврейского народа - основополагающая, и сохранить оптимизм ему намного сложнее. Однако картины Шагала просветляют печаль писателя и в итоге делают книгу и радостной, и мудрой.