Когда речь идет о жестокой семейной драме, тут как нельзя более кстати житейский опыт и коллективная мудрость присяжных. А если высокий суд рассматривает дела о государственной измене? Не всякий присяжный заседатель, придя, что называется, с улицы, сумеет разобраться в хитросплетениях шпионажа, в том числе и промышленного, тем более в научных лабиринтах новейших открытий. Что из них действительно тайна, а что общеизвестно - для непосвященного человека бывает не различить. Как же тут обеспечить торжество Закона и дать справедливое определение совершенных деяний, не допустив к тому же утечки секретной информации? Как эту проблему решают в странах с развитой демократией и о чем говорит собственный, забытый было российский опыт? Эти вопросы мы вынесли на обсуждение Совета экспертов.
В беседе принимают участие Анфимов Николай Аполлонович - академик РАН, генеральный директор ЦНИИ машиностроения и Зажицкий Валерий Иванович - доктор юридических наук, профессор академии ФСБ.
- Бытует мнение, что в эпоху мировой компьютерной паутины и самых широких международных контактов в области науки теряет смысл само понятие "тайны", касающейся научных исследований и технологических разработок. Все как бы в мировом масштабе давно уже обнародовано, и вопрос стоит чисто рыночный: кто быстрее и эффективнее освоит открытые "информационные залежи". Так ли это? И какова ответственность ученых в процессе обмена научной информацией?
Зажицкий:
- Если говорить о неких открытых "информационных залежах", то стоит отметить, что геологоразведочные работы во всех странах никогда открытыми не бывают. Потенциальные залежи полезных ископаемых всегда относят к категории весьма секретной, вне зависимости от формы собственности компании, проводившей исследования недр.
Так же и государство всегда стремится сохранить те тайны, которые позволяют обеспечить стабильность в обществе, гарантировать территориальную целостность страны и защиту ее народонаселения. К государственным тайнам относятся не только некие чисто политические документы, но и военные, технологические, коммерческие секреты,- все то, что обеспечивает любому государственному образованию его настоящую независимость.
Сегодня популярно утверждение, что любая собственность священна. С этой точки зрения гостайна, естественно относящаяся к собственности государства, священна как никакая другая собственность.
Анфимов:
- Говорить о том, что сегодня все открыто и обнародовано, а дело только за освоением "научно-технологических богатств", не корректно. Если бы это было так, то все страны, наверное, владели бы технологиями, относящимися к сверхвысоким. К примеру, сами принципы ракетостроения, ядерной реакции, генной инженерии секретами не являются. И при этом всего несколько стран на планете сумели не только освоить строительство ракет, но и "научить" их покрывать межконтинентальные расстояния, начать освоение Космоса, сумели действительно обуздать ядерную энергию, перейти на "ты" с генетикой.
Приведу давний, но очень показательный пример. В СССР и Германии одновременно начали проектировать импульсные реактивные двигатели. Наши конструкторы споткнулись об элементарный, на первый взгляд, узел - импульсный прерыватель подачи топлива. А немцы эту проблему решили и начали обстрел Лондона своими ракетами ФАУ.
Когда в Москву привезли фрагменты немецкой ракеты, то наши специалисты испытали шок - задача решалась элементарно. Сам принцип, на котором был основан немецкий прерыватель, был всем хорошо известен, но первыми применить его в ракетостроении догадались в Германии, сразу обеспечив себе военный приоритет. Данный пример свидетельствует о том, что самые простые, на первый взгляд, вещи, реализованные в какой-нибудь конструкции, могут оказаться тайнами первой величины.
- В таком случае, как все-таки определить уровень секретности и степень ответственности?
Анфимов:
- Лично я получил допуск к секретным материалам еще в студенческие годы. И мне как бы все ясно. Наверное, любой исследователь, работающий в области неких пограничных технологий, чисто интуитивно осознает грань между тем, что можно предать огласке и тем, что относится к категории строго секретной. Если говорить о международном сотрудничестве, то здесь вообще все просто - есть перечень технологий, разрешенных к экспорту, и есть перечень стран, куда запрещен любой проблемный экспорт - тех же ракетных технологий. Надо просто соблюдать закон!
В наш институт вполне официально обращались представители стран, на которые распространены международные санкции. Обещали очень хорошие деньги. Так вот, технологии как бы и разрешены к экспорту, а страны - запрещены. Мы на контрактные соглашения не выходили и закон никогда не нарушали, хотя деньги при этом теряли, наверное, немалые.
Зажицкий:
- Степень ответственности за разглашение гостайны в каждом государстве определяется согласно законодательству. В любом случае измена родине, а именно к этой категории уголовной ответственности относится разглашение государственных тайн, считается наиболее тяжким преступлением. И, честно сказать, удивительно, что в нашей стране уголовная ответственность за подобное деяние подвергается сомнению.
- Демократия как раз и характеризуется тем, что каждый гражданин вправе высказать свою точку зрения, в том числе и сомнение по поводу устоявшихся истин. Однако не секрет, что именно в нашей стране понятие "изменник" вызывает однозначно негативную реакцию в обществе. Логично предположить, что гражданин, обвиняемый в продаже государственных тайн, по сути в предательстве, общественным мнением будет однозначно осужден. Почему же разгорелись такие страсти вокруг суда присяжных, которому теперь разрешается рассматривать "шпионские" дела?
Зажицкий:
- Вопрос более чем серьезный, и я как представитель ФСБ попробую ответить на него объективно и обстоятельно. Впрочем, я, хоть и работаю в академии ФСБ, отношу себя не столько к силовому ведомству, сколько к научному сообществу. Так вот, очень многие титулованные юристы категорически возражали против введения в России суда присяжных. Мнение "улицы", без уничижительного понимания этого выражения, вполне оправданно, если правовая система государства не развита. У нас же к концу ХХ века правовая система была уже развита весьма хорошо, поэтому острой необходимости возвращаться к опыту столетней давности, как считали многие представители юридической науки, не было.
Если же говорить о рассмотрении дел, связанных с государственной изменой, когда в ходе судебных слушаний неизбежно открываются некие государственные тайны, то в той же царской России подобные дела были запрещены к рассмотрению их судом присяжных. Справедливо считалось, что для правильного суждения о преступлениях, направленных против государства, требовалось не только некое обостренное чувство справедливости, но и ясные представления о государственном строе, о политических задачах власти, о многом другом, требующем специальной и весьма глубокой подготовки.
Досье "РГ"
При начертании в 1862 году основных положений судебной реформы было признано необходимым отнести к ведению суда присяжных все дела о преступных деяниях, влекущих за собою наказания, соединенные с потерею или ограничением прав состояния. Единственное исключение из этого общего правила было допущено лишь в отношении государственных преступлений. Дела об этих преступных деяниях были изъяты из ведения суда присяжных на том основании, что для правильного суждения о государственных преступлениях, направленных не против отдельных лиц, а всего государства и охраняющей его власти, необходимо обладать ясным представлением о государственном строе и его задачах, а этим условиям не всегда могут удовлетворять лица, избираемые в присяжные заседатели.
("Министерство юстиции за 100 лет. 1802 - 1902")
Если говорить о продаже технологических секретов, то как может оценить ущерб от разглашения конструкции прерывателя импульсного ракетного двигателя, о котором говорил академик Анфилов, гражданин, чья профессия - метлой махать, без уничижительного опять же отношения к профессии дворника? Есть и более серьезная опасность. Допустим, что суду присяжных, состоящему из безработных, дворников, домохозяек и коммерсантов-челноков приглашенные специалисты все-таки объяснят суть секретной технологии, которую пытался обвиняемый продать за рубеж. Но можно ли в таком случае гарантировать, что оглашенные в стенах суда секреты останутся тайной? Вряд ли...
Получается, что государство само навязывает случайному человеку владение своими секретами, при том что новоявленный тайнообладатель никакой ответственности за разглашение секретных сведений нести не будет. По закону нельзя разглашать секреты, с которыми знакомишься в служебном порядке. А заседание в суде присяжных к служебной деятельности не относится. Получается правовой тупик.
Можно возразить, что для рассмотрения дел государственной важности надо отбирать граждан проверенных, которым можно доверять, однако практически это сделать невозможно. К тому же есть вероятность, что самыми "чистыми" с точки зрения "формы N 2" окажутся очень даже заинтересованные лица.
Анфимов:
- Как бы мы ни совершенствовали наше законодательство, думаю, никогда не удастся создать некий компьютерный алгоритм, в котором будет учтено абсолютно все и который выдаст однозначный ответ: совершено преступление или нет, разглашена тайна или нет. Поэтому-то я глубоко убежден, что при приятии важных судебных решений по вопросам, связанным с государственными секретами, должна учитываться точка зрения не только юристов, но и специалистов по существу рассматриваемого дела.
- Возможно ли вообще найти решение, которое устроит всех? Какой же суд способен вынести действительно справедливое решение по делам государственной важности и как при этом сохранить государственные секреты?
Зажицкий:
- Ради чего осуществляется судопроизводство? Ради того, чтобы установить истину по уголовному делу и правильно применить закон. К сожалению, мы имеем массу примеров, когда именно суд присяжных оправдывал граждан, задержанных с поличным на месте преступления, вина которых, кажется, и сомнению не подлежала. Что тогда говорить о делах, связанных с государственными секретами, где многие доказательства собраны по косвенным уликам, где существуют очень тонкие грани, увидеть и оценить которые может только очень грамотный специалист?
Мне кажется, что дела, о которых мы говорим, должны рассматриваться только профессиональными юристами. Их может быть трое или пятеро, они, естественно, обязаны иметь допуск к работе с секретными материалами и быть надежно защищены от возможного давления как со стороны обвинения, так и защиты.
Не надо считать, что суд присяжных - это некая истина в последней инстанции. Наряду с сегодняшними законами есть юридическая наука, которая сама развивается и способствует дальнейшему развитию нашего законодательства.
Досье "РГ"
По данным выборочных 19 процессов с участием присяжных заседателей, из общего числа приглашенных 23% не проживали по указанному адресу, 17,7% были ранее судимы. В 2003 году гражданин С. обвинялся в убийстве двух человек. Вина его была доказана, и сам он в преступлении сознался. Суд присяжных Челябинской области вину убийцы не признал, и гражданин С. оказался на свободе. В ходе проверки выяснилось, что половина присяжных заседателей либо сами, либо их родственники привлекались к административной или уголовной ответственности. У одной присяжной заседательницы два сына были ранее судимы, а один до сих пор отбывает наказание, другая скрыла, что ее муж осужден по статье "захват заложника". Присяжные заседатели за свою "забывчивость" при заполнении "служебно-судейских" анкет никакой ответственности не понесли.