Одесса, несомненно, великий город, потому что 70 лет назад дала нам Жванецкого. Жванецкий не юморист, как ошибочно предполагают. Он даже не сатирик. Он историческое явление, ставшее именем нарицательным. Он весь разлетелся на афоризмы. Квинтэссенция отечественной ментальности, ее свет-мой-зеркальце, которое не устает нам твердить, что мы себе на свете всех милее.
Мы радостно смеемся, еще только подходя к афише с этим именем. В предвкушении узнавания себя. Ну, может быть, не себя конкретно. Вот я слушаю и думаю, что это о соседе. А сосед одновременно думает, что это про меня. И таким образом охватывается весь зрительный зал, которым является вся страна. Все узнают друг друга и так познают себя.
И в результате очень, очень себя любят.
Мы вообще уникальная страна, где чем хуже, тем веселее. Где любят пороки и классово ненавидят достоинства. Где любое слово понимается наоборот. Вот сидит на экране активная политикесса и открыто говорит, что она очень умная, но при этом чрезвычайно глупо хихикает. Нормально, Константин, мы же знаем, что к чему и как надо понимать слова в применении к родине. Жванецкий это наше качество претворил в абсолют. Приблизительно так, как Пушкин написал энциклопедию русской жизни и стал нашим всем.
Жванецкий - наше все в сугубо российской сфере национального мазохизма. Он не мог бы стать Жванецким во Франции. Он создал Большую Советскую энциклопедию русской жизни.
Через Жванецкого можно проследить прогрессирующий паралич ХХ века с гармоническим перебором в ХХI. Когда Жванецкий появился, он стал нашим "Голосом Америки" и "Свободой" в одном симпатичном лице. Мы его слушали, постоянно имея в виду глушилки. Страна диссидентствовала, полагая, что все дело в кремлевских старцах и в щупальцах КПСС, дотянувшихся до каждого дома. Читала в самиздате своих пророков, открывала себе глаза на власть. Жванецкий то ли нечаянно, то ли нарочно стал разлеплять нам глаза на самих себя и в этом смысле продолжил прерванную партией традицию Зощенко. В нем даже сидел потенциальный Салтыков-Щедрин, но не злой на отечественную действительность, а в нее беззаветно влюбленный.
Так кот любит мышку - без мышки ему бы хана.
Злиться можно, когда один мужик кормит двух генералов, но не сто. Отсюда философическая настроенность человека с бездонным портфелем, откуда он обычно добывает свои эссе. В них совсем нет социальных надежд советской классической сатиры: вот искореним все отдельные недостатки и станем счастливыми безработными. Он уже тогда знал, что кремлевские старцы - это мы и щупальца КПСС - наши родные, и думать, что их можно искоренить, так же наивно, как мечтать избавиться от прямой кишки, причиняющей идеальному человеку кучу ненужных хлопот.
Прошли, по нормальным меркам, века, страна, которая называла себя социалистической, назвала себя капиталистической, страна выбросила красный флаг на свалку истории, страна успела отказаться от гимна и его вернуть, страна построила кучу элитного жилья и стала одним большим казино, страна научилась артикулировать слова "дивиденд", "риэлтер", "омар", "дефолт" и теперь учится артикулировать "конкурентоспособный". Но человек внутри себя не стал ни счастливее, ни свободнее. И от истины, сформулированной предшественником Жванецкого еще в позапрошлом веке: "Что нового в России? Воруют!" - мы не сдвинулись ни на шаг, потому что нельзя же уйти от сущности явления.
И зрительный зал, смеясь до слез, но отнюдь не сквозь слезы, радостно подтверждает: да, мы не отдадим ни одной из наших врожденных глупостей и тупостей, мы их в себе так любим, что всем на свете Америкам с их социально-техническими политкорректностями - кирдык.
Впрочем, Америка - это уже эксклюзив одного из тех, кто в массе решили, что они тоже Жванецкие, и тоже стали читать по бумажке, фыркая от остроумия.
А Жванецкий с годами стал заметно печальней. Не от возраста, а от накопившегося знания. Он не надеется стать тем Гераклом, который очистит конюшни царя Авгия, потому что в данном случае то, что подлежит смыву, является строительным материалом. Он всегда это понимал - у него, в отличие от Гоголя, все герои положительные, кроме смеха. Одесская закалка, одесское ноу-хау, виват, счастливая Одесса! Но согласимся, что это все-таки грустно и постепенно портит настроение. Неистребимая интеллигентность его интонации отпугивает "випов" из больших городов - они только что построили себе дачи, обустроили под себя рекламу и ТВ - научили их ботать по фене и еще не понимают, что это все - те самые конюшни.
Сегодня публика Жванецкого переместилась за пределы Садового кольца - туда, в Россию, где дач, воровского сленга и соответственно оптимизма значительно меньше. Сегодня искусство Жванецкого - чистое искусство. В том святом смысле, в каком чистое искусство ругали при советской власти. Мы наслаждаемся формой, лаконизмом, отточенностью, совершенством. Мы тоже понимаем, что ничего не изменится, потому что ментальность. На полках, рядом со всем Пушкиным, выстроились шеренги видеокассет с грифом "Весь Жванецкий". Там можно проследить новейшую историю нашего движения туда-сюда между СССР, Россией и обратно: в нашей буче, боевой и кипучей, уж куда лучше!
Мы по-прежнему все это беззаветно любим. Так мышка любит кота, потому что без него жизнь лишилась бы драйва.