- Когда знакомишься с этим комплектом карт, становится тревожно. Получается, что сегодня свыше трети территории России находится в зоне, где возможны 7-балльные землетрясения. Около 17 процентов - вообще отнесены к чрезвычайно опасным регионам. Это Дальний Восток, юг Сибири, Кавказ. Здесь подземная стихия может проявить себя с силой 8 -10 баллов...
Карты не утверждают, что в таком-то районе случится землетрясение, они имеют вероятностный смысл. И люди должны знать, что может угрожать их жизни в местах проживания.
- К этим "местам" теперь отнесены и многие регионы в Европейской части страны, где возможны 6-7 балльные землетрясения. Это Средний Урал и Приуралье, Приазовье, Поволжье, Кольский полуостров и прилегающие к ним территории. Сейсмоопасными являются бассейны Черного и Каспийского морей... Даже высотные здания Москвы могут пострадать в результате "низкочастотных сотрясений... от очагов крупных землетрясений в Восточных Карпатах". Опасность возросла?
- Не опасность! Возросли наши знания об опасности. Соответственно возросли и учитываемые при проектировании сейсмические нагрузки. А значит опасность для людей уменьшится. Потому что строители теперь должны возводить объекты, исходя из новых нормативов.
- Откуда берутся расчетные цифры, если ученые до сих пор не научились прогнозировать землетрясения?
- Из истории. Человеческой и геологической. Логика здесь такая. Чтобы в том или ином регионе предсказывать вероятности землетрясений, надо знать, как вела себя здесь Земля за как можно больший промежуток времени. Для этого нами, в частности, изучались древние летописи, геология по раскопкам. Словом, определялся возраст происходивших когда-то землетрясений. Проблема состояла в том, что где-то такие данные охватывали многие сотни, а то и тысячи лет, а где-то были совсем "молодыми". В математической модели удалось выровнять эти временные перекосы и получить долговременные прогнозы вероятности будущих землетрясений.
Наша карта - первая из подобных в России, где все получено расчетным путем. Она сделана на мировом уровне, если говорить о примененной методике. Кстати, мы не предполагали, что предыдущая карта 1978 года была настолько неточной. Уровень сейсмичности тогда, по сути, назначался экспертами по принципу: мы так решили...
В результате наших расчетов почти на всей сейсмоопасной территории страны балл поднялся на единицу и более. Такой результат показался нашему коллективу сначала неожиданным. Но, вспомнив историю разрушительных землетрясений последних лет, мы поняли, что именно математический расчет дает наиболее верное представление о реальной сейсмической опасности...
- Один балл - это много или мало?
- Расчетная нагрузка на здания в Спитаке была снижена с восьмибалльной до семибалльной. Это печальный пример сейсмического районирования предыдущего образца. Я, кстати, не смог своими силами узнать, почему это произошло. То ли армянские сейсмологи хотели угодить своему республиканскому Госстрою, то ли союзный Госстрой поднажал. Меня это до сих пор поражает. А в 1988 году там погибли десятки тысяч человек.
Заниженные оценки опасности бывали и в других случаях. То же самое и в отношении Нефтегорского землетрясения, в результате которого были тяжелейшие жертвы. Только не надо думать, что во всем виноваты сейсмологи. В Спитаке, Нефтегорске и многих других случаях дома были просто плохо построены, а иногда и плохо спроектированы. Для Нефтегорска сейсмическая нагрузка в проектах совсем не учитывалась. Эта зона была отнесена к сейсмоопасной уже после строительства.
Что касается последнего Алтайского землетрясения, которое произошло в конце прошлого года, то здесь неожиданностей не было. Наш вывод оказался верным. Эта зона была классифицирована составителями карт как опасная. Все подтвердилось.
- Но там не обошлось без разрушений...
- Задача в том и состоит, чтобы согласно новым нормам не только строить по-новому, но и укреплять то, что построено ранее. Здесь выбор прост: либо мы наконец начинаем думать о безопасности и заботиться о жизни людей, либо...Если кто-то хочет продолжать экономить, то давайте всей стране объявим, что из-за скудности средств мы отказываемся учитывать реальную опасность и будем продолжать возводить объекты с надеждой на то, что беда нас обойдет стороной.
- Возможно, ли строить так, чтобы вообще исключить разрушения от землетрясений?
- Только в том случае, если мы вместо жилого дома начнем сооружать подобие долговременной огневой точки. Ее ни одно землетрясение не разрушит. Но есть ли в этом смысл?! Мы же знаем, что в жизни существуют и другие опасности. Здесь должен быть правильный баланс между затратами на выполнение дополнительных мероприятий сейсмоусиления и риском. Риски от разных причин должны быть сопоставимы. Нужен разумный компромисс, и составители карт его выработали.
- С полной гарантией?
- Нет. Не надо думать, что этот комплект карт - окончательная истина. Ее в будущем придется еще уточнять. Но это лучшее из того, что можно было сделать сегодня, исходя из имеющихся научных данных.
- Чего не хватает?
- Достаточных знаний. К примеру, у нас чудовищное положение с изучением колебаний грунта при землетрясениях. Приведу пример. На Камчатке сейчас задействовано 16 специальных приборов - акселерографов. В Японии таких - тысяча. В Калифорнии - 4 тысячи. В Италии - две с половиной. В Иране - 2 тысячи... На всю территорию России наберется максимум сотня. И в большинстве своем они устаревшие, разработанные более 40 лет назад. На Камчатке до сих пор нет ни одного цифрового акселерографа.
- Не отражает ли это еще и уровень отношения государства к человеческой жизни?
- Был бы иной интерес, совсем по-другому финансировались бы и научные исследования. Ведь из всех природных катаклизмов землетрясения - самые страшные. И, к сожалению, наша страна не относится в этом плане к сейсмически спокойным регионам.