Беляева называли русским Жюль Верном, но сравнение с Ломоносовым кажется точней. С великим ученым Беляева роднит универсальность познаний - писатель владел научным материалом из самых разных областей знания, легко ориентируясь в физике, химии, математике, астрономии, радиотехнике, биологии, океанологии. Добавим сюда музыкальную одаренность и врожденный артистизм - Константин Станиславский, увидев Беляева на сцене Смоленского театра, где тот заменял заболевшего актера, приглашал будущего писателя играть в свою труппу.
Но ни ученым, ни артистом, ни музыкантом Беляев не стал, избрав юридическое поприще. И в литературу попал почти случайно, после того, как тяжело заболел, на несколько лет потерял способность передвигаться и остро нуждался в заработке и занятиях.
Сразу после болезни, в 1920-е годы, было написано все то, что впоследствии принесло фантасту известность - "Остров погибших кораблей", "Голова профессора Доуэля", "Продавец воздуха", "Человек, потерявший лицо" и "Человек-амфибия", занявший в сознании русских читателей особое место еще и благодаря классическому фильму 1961 года с Михаилом Козаковым и Анастасией Вертинской в главных ролях. Скоро, кстати, у российских зрителей появится возможность познакомиться с новой видеоверсией романа - режиссер Александр Атанесян снимает по "Человеку-амфибии" телесериал.
Беляева называют родоначальником советской фантастики. Это не совсем так. Да, он был едва ли не первым, кто вступил в отечественной литературе на путь фантастической прозы. Но первый не значит родоначальник.
От фантастических романов советского времени веет нечеловеческим холодом, игрушечные супермены будущего, как правило, люди без сердца, умерщвление смертельно больного человека здесь необходимость (Ефремов "Туманность Андромеды"), убийство идеологических врагов - подвиг, самоубийство - мужество. В каждом слове и жесте - фальшь, за каждой схваткой с инопланетянами - классовая борьба. Для Беляева идеология никогда не была источником вдохновения, его опора не коммунистическое будущее и даже не величие человеческого разума, но физическая реальность, фантастическая по разнообразию своих свойств. А потому его вещи - это прославление творения, с всегдашним памятованием о Творце - отец Беляева был православным священником, сам писатель окончил духовную семинарию, и атеистом не был никогда.
Что случится, если скорость света вдруг изменится, если гниение исчезнет, если скорость вращения земли увеличится - вот вопросы, которым захвачены его герои. Иначе говоря, романы Беляева отталкиваются от свойств материи и человеческого естества. Писатель движется по вектору, прочерченному самой природой.
Чрезмерное человеческое любопытство чревато катастрофами, гордыня разрушительна, и Беляев всегда умеет вовремя остановиться, в отличие от советских фантастов оставаясь в пределах традиционной нравственности. В противоположность собратьям по фантастическому цеху не испытывает он и излишнего оптимизма по поводу будущего. Многие чудесные открытия его героев гибнут по вине самих людей, а судьбы человека-рыбы Ихтиандра, человека-птицы Ариэля трагичны, потому что непохожесть всегда причиняет страдания. Притягательность беляевских еще и в этом, в готовности героев сострадать друг другу и испытывать страдания, о которых сам писатель знал не понаслышке. В последние годы он почти не поднимался с постели и умер в 1942 году в Царском Селе во время фашистской окуппации - от голода.
Литературный талант, способность выстраивать увлекательный сюжет, независимость от идеологической конъюнктуры сберегла его романы для потомства. Беляева любят, читают, переиздают, как и прежде, как всегда.