Из одних только газетных публикаций, посвященных терроризму, появившихся в последние годы, можно составить не один десяток толстых томов.
И вроде бы все пишут об одном и том же, и с одинаковой тревогой, однако складывается впечатление, что каждый автор все-таки всякий раз имеет в виду нечто другое, чем его коллега. Дело в том, что "терроризмом" сегодня называют множество схожих, но не равнозначных явлений.
Вот одно из довольно удачных определений терроризма: "форма политически мотивированной деятельности, сочетающей психологический (устрашение) и физический (насильственные действия) компоненты, осуществляемые индивидуумами или малыми группами с целью побудить сообщество или государство выполнить их требования" (Дэвид Джери, Джулия Джери, Большой толковый социологический словарь, русское издание).
Получается, что ключевые слова в этом определении не "устрашение" и "насилие", а "индивидуумы и малые группы", ибо если последние слова изъять, то под определение терроризма попадает и любая война против другого государства, и даже просто полицейская операция.
Авторы словаря, вполне осознавая расплывчатость формулировки, дифференцируют разные виды терроризма - от революционного до государственного. Но делают это не очень убедительно. И та же картина - с определениями терроризма, имеющимися в других источниках.
Между тем сегодня терроризм, явление абсолютно не новое в истории человечества, в силу ряда обстоятельств, в том числе и техногенных, приобрел такой размах, а главное - благодаря современным СМИ - такой масштаб воздействия на массы людей, что без жесткого и четкого отделения терроризма от схожих явлений человечество может запутаться уже не в словах, а в действиях. Что, в общем-то, и происходит. Яркий пример - палестино-израильский конфликт, новый виток эскалации которого мы наблюдаем в последние недели и дни. Стороны обвиняют друг друга в терроризме. Но их оценки хотя бы объяснимы неизбежным в данном случае субъективизмом. А почему картезиански рассудочная Европа не может понять, кто прав, а кто не прав в своих действиях и обвинениях - израильтяне или арабы? Даже когда сталкивается с аналогичными фактами на своей территории (11 марта в Испании).
Похоже, что все мы скатываемся к крайне субъективистскому определению терроризма: это насилие или устрашение угрозой насилия, направленное против граждан твоей страны, в том числе и находящихся под ружьем, если только обеими сторонами не признан факт войны между ними.
Я хочу выделить несколько моментов, которые, на мой взгляд, могли бы приблизить нас к некоей одновременно и универсальной, и легитимной формулировке, позволяющей, по крайней мере теоретически, отойти от того циничного правила, согласно которому террорист, воюющий против меня или того, кому я симпатизирую, это плохой террорист, а террорист, воюющий против других, особенно тех, кого я не люблю или к кому равнодушен, хороший террорист или даже просто повстанец.
Прежде всего надо четко отделить, коль скоро война как таковая не запрещена международным правом, партизанскую войну против вооруженных сил противника от терроризма, всегда своим непосредственным действием направленного против мирного населения.
По этому основанию и 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне, и захват театрального центра в Москве, и 11 марта в Испании, и взрывы в автобусах и ресторанах в Израиле, и подрывы гражданских объектов на территории Чечни - все это терроризм, ради каких бы "благих", по чьему-либо мнению, целей эти акты не осуществлялись. И такая оценка автоматически должна быть единой и для Вашингтона, и для Москвы, и для Лондона, и для Брюсселя, и для Страсбурга, и для всех, кто желает находиться в рамках международного права. Любая иная оценка, даже построенная по логике "да, но..." должна квалифицироваться как прямая поддержка терроризма. Для официальных лиц она должна быть исключена категорически - под угрозой международной обструкции.
Соответственно, все лица и организации, в той или иной степени причастные к организации, финансированию, подготовке и реализации таких актов (терактов), должны рассматриваться как преступники.
Эта, казалось бы, очевидная логика тем не менее постоянно нарушается.
Оправданием последней чаще всего служит "неадекватность" мер по борьбе с терроризмом. Поскольку представления об этом весьма расплывчаты, должен быть выработан очень четкий кодекс борьбы с терроризмом и угрозами его применения, принятый в качестве обязательного для всех международного правового акта. Причем наказания за террористическую деятельность должны быть одинаковыми на территории всех стран, а любое национальное послабление в этой части должно квалифицироваться как пособничество терроризму.
Далее. Многие террористические группы выдвигают встречное обвинение государствам, с терроризмом борющимся. Это обвинение в государственном терроризме. Палестинцы обвиняют в этом Израиль. К ним присоединяются многие западноевропейцы. Лидеры чеченских боевиков обвиняли и обвиняют Россию в государственном терроризме. В государственном терроризме обвиняют и США все те, кому не нравится поведение этой страны в последнее время.
Словом, необходимы четкое и общепризнанное определение государственного терроризма и соответственно его запрет, либо, напротив, изъятие этого термина из международного права и даже международного лексикона, коль скоро за государством признается право на насилие (в ограниченных законом пределах) над собственными гражданами и даже в международных масштабах при обеспечении своей безопасности.
Все то, о чем я говорю, так или иначе присутствует в международном праве, но сегодня является очевидно неэффективным и двусмысленным.
Когда группа ведущих стран приняла для себя решение о том, что атомное, химическое и бактериологическое оружие являются угрозой для их существования, они либо ликвидировали, либо чрезвычайно ограничили в том числе и свое собственное право на владение этим оружием.
На мой взгляд, терроризм (безотносительно к тому, каким конкретно способом он реализуется) сегодня стал оружием массового уничтожения (ОМУ), а следовательно, должен быть запрещен для всех - как для отдельных граждан и организаций, так и для государств.
В этом - ключ к решению проблемы терроризма. Фактически, несмотря на многочисленные вопли по поводу его угрозы, универсальной опасностью и универсальным злом он не считается. Он по-прежнему считается лишь злом для того, против кого в данный момент применяется, и лишь тем, кто от него страдает. Нет понимания того, что, как и в случае с ядерным оружием, существует возможность гарантированного террористического взаимоуничтожения или по крайней мере нанесения с помощью терроризма неприемлемого для тебя ущерба.
А потому остается иллюзия, что в террористической (антитеррористической) войне можно победить. Может быть, и так. Но тогда в ближайшие годы реальной и эффективной победы над терроризмом (кроме как на время и только для себя) никто не одержит.