У нас рассуждают о социальной ответственности бизнеса, о том, что в ходе реализации реформ нельзя ухудшать положение простых людей. В континентальной Европе, славящейся в отличие от США или Великобритании своими жесткими социальными стандартами и унылыми дискуссиями о почасовой продолжительности рабочей недели, поговаривают о недостаточной социальной направленности общеевропейской Конституции. А французские социалисты и вовсе предлагают внести в нее нормы, устанавливающие минимальную европейскую зарплату и 35-часовую рабочую неделю.
С одной стороны, для нашей страны столь пристальное внимание к "социалке" оправдано Основным законом - согласно ст. 7 Конституции Россия является социальным государством.
С другой стороны, для всех очевидно, что сама социальная система безнадежно устарела и объективно не может выполнять своих функций, равно как не справляется с массированным финансированием социальных статей, необеспеченных обязательств государственный бюджет. Госфинансы только недавно сбалансировали, а отраслевых лоббистов поприжали, что позволило начать разговор о более или менее осмысленной социальной политике.
Но государственная распределительная пенсионная система приближается к своему биологическому пределу и семимильными шагами идет к краху, льготы не доходят до пользователя и растрачиваются впустую, доставаясь тем, кому они не нужны, здравоохранение остается наглядным пособием по кричащему социальному расслоению. Поэтому реформы все равно нужны. И эти реформы все равно рыночные.
Россия на нынешнем этапе своего развития обречена на прохождение между Сциллой социальных рисков и Харибдой жесткой реформы социальной сферы. Повышать социальную цену реформ нельзя, но и не проводить их тоже нельзя, потому что эта самая цена с годами увеличивается со скоростью повышения стоимости на московскую недвижимость.
Интересна и еще одна закономерность, которая хорошо видна на примере все той же континентальной социалистической Европы. Ее социальные стандарты настолько жесткие, что иной раз это мешает развитию бизнеса и экономики, а значит, в конечном итоге бьет по людям, которые получают рабочие места и зарплаты в тех же самых бизнесе и экономике.
Во многих европейских странах такие же проблемы, что и в России, - от одряхлевших и неадекватных систем государственной социальной поддержки до стареющего населения. И не везде правительства и/или общественное мнение готовы отвечать на вызовы времени.
Во всяком случае, любые попытки, например в Италии, повысить пенсионный возраст наталкиваются на стену непонимания и, соответственно, забастовки и манифестации такой мощи, какая России, по счастью, и не снилась. И, главное, именно в тех странах, где социальная сфера не реформируется в соответствии с требованиями современной экономики, наблюдаются депрессия, низкий рост, высокая безработица.
В недавнем докладе Организации экономического сотрудничества и развития, том самом, где России предрекается 7-процентный рост экономики, отмечается, что мировую экономику ожидает "мощный и устойчивый" экономический подъем. Но есть принципиальная оговорка: локомотивы роста - США, Великобритания, Япония, а отнюдь не старая Европа, запутавшаяся в своих социальных Хартиях, Конституции, ограничениях пенсионного возраста и рабочей недели, увязшая в забастовочной и профсоюзной активности, больно ударяющей по экономике. Как это ни цинично на первый взгляд звучит, но большая удача России - слабое профсоюзное движение.
Если бы не это обстоятельство, у нас бы до сих пор не было не то что роста ВВП, но и сбалансированных финансов, эффективных частных предприятий, вовремя выплачивающих приличные зарплаты, и даже свободных цен, а значит, товаров на прилавках.
Европейская экономика попала в ту же социальную ловушку, что и Россия. Это ловушка объективно необходимого усиления социальной составляющей экономической политики и критически необходимой реализации реформы социальной сферы на основе либеральных принципов. Объективное противоречие между стремлением заставить крупный бизнес "делиться" и базовой мотивацией предпринимательской деятельности - извлечением прибыли, но на основе создания рабочих выплат, достойных зарплат и честной уплаты налогов. Вот уж где нужна "тонкая настройка"!
В принципе тот факт, что разговоры о социальной политике начались в России именно сейчас, не случаен. Раньше эту политику в принципе невозможно было проводить в силу безнадежной пустоты бюджетов всех уровней и по причине отсутствия воли к решению социальных вопросов.
Появились деньги у государства, обнаружились средства у граждан и ресурсы у бизнеса - все вместе это позволяет и сохранять базовые институты государственной социальной поддержки, и развивать современные страховые и адресные принципы распределения социальных благ, и экспериментировать с социальными инновациями в частных и доходных сферах.
Наконец, наша экономическая культура, очевидно, все-таки близка европейской, и потому у нас не приживается "чилийская" жесткость в экономической политике. В Чили та же пенсионная система была переведена на накопительные принципы буквально в одночасье. У нас такое невозможно - и кто теперь скажет, что при проведении реформ не учитываются национальные особенности? Это миф. Если бы в России в течение 12 лет проводилась реальная "шоковая" терапия, у нас давно бы были и страховая медицина, и накопительные пенсии, преимущественно платное образование и т. д. Российские реформаторы всегда действовали с оглядкой и на политические компромиссы, и на социальную цену преобразований. Нынешний уровень компромиссов и цены все-таки позволяет соединить заботу о "слезе ребенка" с "миром чистогана", сохранить и собственно систему господдержки и одновременно реформировать ее. Между прочим, ради будущих поколений, которым уже не понадобятся льготы на проезд и не достанется государственных пенсионных денег.
В деле социальных реформ мы можем оставить Европу далеко позади. Во всяком случае, у нас нет противных и сварливых профсоюзных деятелей и нелепых социальных нормативов, сдерживающих развитие предпринимательства и экономики. Зато есть понимание необходимости перемен.