Они прошли парадом по Круазетт, кто-то прилепил себя прозрачной лентой к фестивальному плакату, кто-то кричал в микрофон в том смысле, что театр и кино едят из одной кормушки, и надо поддерживать друг друга. "Мы не требуем ничего особенного, мы просто не хотим терять то, что имели, - объяснил мне актер из Нанта, назвавшийся просто Жераром. - Это же очень страшно - шоу закрыли, ты опять ищешь работу, впереди неизвестность, а у тебя семья!" К демонстрантам присоединились антиглобалисты, французские участники киноконкурса, а также англичанин Кен Лоуч, легендарный француз Жан-Люк Годар и скандальный американский документалист Майкл Мур, который немедленно потребовал свободы для трудящихся всего мира. "Я здесь, чтобы поддержать рабочих Франции, Соединенных Штатов и вообще везде", - кричал он в микрофон под аплодисменты народных масс.
Несколько просмотров в результате было сорвано, а несколько участников конфликта пострадали.
Но Канн есть Канн - даже социальные волнения были живописны и в целом вписались в общий карнавальный пейзаж, где всегда много живых статуй, гарцующих котов и кувыркающихся жонглеров. Лозунги, которыми размахивали демонстранты, перемежались зелеными трубчатыми ушками Шрека - их раздавали на Круазетт по случаю премьеры культового анимационного фильма. Люди их охотно надевали и с новыми красивыми ушами протискивались между бунтарями.
Один из главных скандалов, без которых Канну никак, связан с новой лентой Майкла Мура "Фаренгейт 9/11". Мур прославился документальным фильмом "Боулинг для Коломбины" - там он характеризует Америку как страну, где насилие впитывается с молоком матери. Фильм получил "Оскара"; принимая награду, Мур резко высказался о политике Буша в Ираке и стал еще больше знаменит. В своей новой картине он обещает "рассказать историю, которую рассказать не дерзнет никто", - о нитях, ведущих к трагедии 11 сентября и к войне в Ираке. В их числе - давние нефтяные интересы семьи Бушей в Саудовской Аравии.
Кинокомпания "Дисней", которой принадлежат права на фильм, без просмотра отказалась пустить его на экран. Но снявшая картину студия "Мирамакс" заверяет, что каннская премьера в понедельник, 17 мая, непременно состоится. Ей уже удалось выкупить у "Диснея" права на "9/11". "Ничего себе - пять женщин и шестеро мужчин из диснеевской дирекции решают за нас с вами, что можно, а что нельзя! - возмущался в Канне Мур. - Да я про этого Диснея такое знаю! Со мной только свяжись!"
Японский режиссер Хироказу Коре-еда показал в конкурсе драму "Никто не знает", основанную на реальном факте: в одном из городов обнаружились малыши неизвестных родителей, не зарегистрированные ни в одном из родильных домов и как бы несуществующие. Но они жили своей маленькой семьей, вели нехитрое хозяйство, и обнаружили их только, когда одна из девочек умерла.
Эту историю автор фильма снимал в течение года в хронологической последовательности: ребятишки, играющие тут все роли, росли прямо перед камерой.
Мы видим, как жизнь иссякает вместе с деньгами и надеждой на то, что мама вернется.
Если войти в предложенный режиссером иной ритм и масштаб ценностей, то становится ясно: иначе о таком вообще не расскажешь. Зрительское терпение вознаграждено открытием удивительного фильма, способного обнаружить высокую трагедию у нас под носом. В зале долго не смолкали аплодисменты, картина "Никто не знает" открыла счет претендентов на "пальмарес" - главные фестивальные премии.
"Жизнь прекрасна", - утверждал итальянец Роберто Бениньи в фильме о холокосте. "Жизнь - это чудо", - вторит теперь серб Эмир Кустурица в картине о балканской войне.
Одни режиссеры нас смешат по долгу службы, другие - потому что такое мироощущение. Кустурица из вторых. Он так энергетически заряжен, что фильм искрит от перегрева. Таков и его герой Лука - белградский инженер, приехавший в провинцию строить железную дорогу, чтобы наконец преобразить жизнь. У него жена оперная певица, из чего автор извлекает массу абсурдистского юмора. У него сын футболист, которого забривают в армию. Он верит в лучшее и, как любой оптимист, не хочет замечать, что уже война, что абсурд становится зловещим, что жена ушла, а сын далеко. Но Кустурица не был бы собой, если бы к герою не приходила новая большая любовь в лице плененной им мусульманки, все вокруг не грохотало бы музыкой и общим ором, а каждый кадр не был бы по-цыгански цветаст и неизменно смешон.
"Весь мир - театр, и люди в нем актеры" - эти шекспировские слова неоднократно звучат в фильме и стали его стилеобразующим принципом. Этот вольный балканский гений непонятным образом заставляет играть даже животных - бесчисленных гусей, голубей, ослов и особенно фирменного черно-белого кота, которому в картине поручена важная роль.
Люди пируют и смеются во время перманентной чумы - только это и позволяет человечеству выживать.
прямая речь
Эмир Кустурица, режиссер:
- Я гоню от себя мысль о том, что какой-то народ прав, какой-то неправ, кто-то агрессор, а кто-то нет... Это все глупости, они не помогают решить проблему, а замораживают ее. И когда приходит время, все возвращается к той же исходной точке. Война делает историю, о которой наш фильм, идеологической, потому что эта война - грязная. Она не имеет ничего общего с тем, что показывают по телевидению. Поэтому меня интересует то, как на нее реагируют люди.
Мне говорят, что я сделал картину в духе Фрэнка Капры. Мне приятно, потому что это был лучший период в истории Голливуда, а Капра и Любич - его лучшие представители. К несчастью, их кино почти забыто. И было бы фантастично, если бы у кого-то хватило сил возродить эту эпоху. Сравните голливудские фильмы 40-50-х с современными - неужели человечество действительно идет таким идиотским путем?! Или эта новая идеология, когда кино делается не для человека и не для гражданина, а для покупателя! Это глупо - думать, что рынок есть мера и регулятор всех социальных и психологических процессов. Глупая идея и глупая цель, так не может продолжаться долго.