То, что нарушается исторический облик старинных русских городов, об этом уже, кажется, не стоит говорить. Местные власти давно поникли перед всесильным рублем. Но у градостроительной проблемы, оказывается, есть и еще один непростой моральный аспект.
Эксклюзивная экскурсия
Говорят, в Краснодаре водят экскурсии на вокзал посмотреть на семью бесквартирного офицера. А вот в Коврове можно было бы организовать своеобразный экскурсионный маршрут по квартирам, так сказать, вечным, то есть по кладбищам. Его уже «проложила» по собственному почину архитектор Ольга Купряхина. А ваш корреспондент стала ее первой туристкой.
Тема экскурсии – жилищное строительство на кладбищах. Толчком к ней послужила публикация в местной газете. «Наверху» обсуждалось состояние городского парка: дескать, что-то не задается там веселье. И один из чиновников предложил альтернативу: поскольку он не окупается, нужно построить здесь элитный дом.
Прочитав об этом, Купряхина возмутилась: как же можно строить жилье на бывшем погосте? Из истории она знала, что на месте парка культуры и отдыха Ковровского экскаваторного завода, открытого в 1927 году, располагалось Ново-Ильинское кладбище. Оно появилось на карте города в 1846 году, а в 1920 году было ликвидировано «с целью благоустройства близлежащей Советской площади».
По санитарным нормам и правилам любое строительство, в том числе и жилищное, на месте погребений не допускается. Исключение сделано только для зеленых насаждений. Но и здесь санитарные нормы и правила содержат жесткие ограничения: посадки можно делать только через 25 лет после переноса погребений и предварительного анализа почв. И Купряхина в душе надеялась, что здравый смысл восторжествует и никому не захочется жить на кладбище даже в элитном доме.
Но сотрудники ковровского музея, куда она обратилась за уточнениями, разочаровали: а почему бы и нет, ведь нашлись желающие поселиться возле администрации? А судя по старому генплану, здесь тоже когда-то было кладбище (Петропавловское православное), открытое в 1872 году. Его забросили, надгробия снесли, на образовавшемся пустыре разместили гаражи. Потом, видимо, окончательно забыв историю, выстроили здание горкома партии, ныне администрации. А недавно рядом с ним на краю бывшего кладбища появился и новенький элитный дом.
Апофеоз безумия
– На мою публикацию «Элитный дом на старом кладбище» первой откликнулась правнучка известного ковровского купца Гладцынова преподаватель музыки Наталья Краскова: «Ольга Львовна, когда идете по улице Тимофея Павловского, посмотрите себе под ноги». Посмотрела и несколько ночей не спала, – признается архитектор.
Меня она тоже провела по этой улице, проложенной по забытому кладбищу. Но перед тем как вступить на тротуар, пояснила:
– Кто-то считает, что это карстовые провалы, а я думаю, что земля оседает после того, как сгнивает зарытое дерево.
С опаской обходя ямы на пешеходной дорожке, я тоже склонялась к неслучайности их происхождения: уж слишком они стандартного размера – метр в ширину и три в длину, уж слишком на одинаковом расстоянии расположены...
А дальше наш путь лежал в южную часть города – на проспект Ленина. Остановившись на противоположной стороне от Вечного огня, Купряхина сказала:
– Вот это я называю апофеозом современного безумия.
Место, где находилось Федоровское кладбище, застроили домами, а через некоторое время напротив него снесли частный сектор, перенесли туда прах погибших воинов и устроили кладбище импровизированное.
Старожилы рассказывают страшные истории. Одни, копая погреба в своих квартирах на первых этажах, натыкались на захоронения. Другие, играя в детстве в песке, находили человеческие кости и даже челюсти с золотыми зубами.
За магазином, нарушающим единую шеренгу домов вдоль проспекта, а потому названным в народе «Вдавленным», расположился целый квартал полуразвалившихся, но «действующих» сараев. В самой их гуще Ольга Львовна обнаружила остатки старой часовни. Это, как она считает, еще одно веское доказательство того, что погост здесь существовал. После того, как факт просочился в печать, местные жители, видимо, опасаясь за судьбу своей собственности, замаскировали видимую часть стены часовни рубероидом.
Мостовые из надгробий
Первой проблему нелюбви к «отеческим гробам» подняла директор ковровского музея Ольга Монякова в книге, посвященной 200-летию родного города. В главе «Ковров на костях» она приводит впечатляющие примеры.
В 1923 году работники пулеметного завода, поселившиеся в кельях Знаменской женской общины, обратились к директору с просьбой закрыть небольшое монастырское кладбище, куда выходили окна их новых квартир. Буквально через пять дней уисполком удовлетворил просьбу, записав в постановлении, что его близость «не может не действовать в плохую сторону на воспитание детей, заражая их религиозными предрассудками».
Вслед за монастырским был уничтожен и совсем «молодой» погост, появившейся на юго-восточной окраине Коврова в годы революций и Гражданской войны и не просуществовавший и десятка лет. Здесь хоронили умерших от тифа и других заразных болезней. А через несколько лет начали строить двухэтажные дома нового городского поселка Рабочее Приволье.
В 1930-е годы было не просто закрыто, но и разорено самое древнее кладбище города – Иоанно-Воинское, история которого насчитывает более пяти веков. Наиболее ценные мраморные памятники отвозили в Москву, а теми, что попроще, из известняка, выложили мостовую на улице Абельмана надписями вверх. Чувства здравствующих родственников в расчет властями не принимались.
Публикация музейщика, рассчитанная на широкий общественный резонанс, прошла почти незамеченной.
Скверик с прудом и землянки
Реакция на вторую волну, которую погнала через прессу архитектор Купряхина, была отрицательной.
– Подумаешь, Америку открыла. Мы в детстве бегали по этому кладбищу, – говорили в городском управлении архитектуры.
А городская газета строго одернула бунтовщицу:
«Если следовать логике Купряхиной, то весь город надо немедленно снести, переселить жителей в экологически чистые землянки и провести эксгумацию покойных монашек, а на месте кладбища организовать скверик с прудом».
Конечно, если «копать» проблему до конца, то окажется, что многое в городе не на месте. Но сама Купряхина не сторонница радикальных мер и все эти, мягко говоря, странности объясняет тем, что в революционные времена людям просто некогда было подумать.
Чтобы реабилитироваться, сегодня нужно хотя бы не строить там, где строить нельзя. Но на месте двухэтажных бревенчатых домов, возведенных для рабочих пулеметного завода в 1927 году на бывшем кладбище, как ей стало известно, планировалось строительство многоэтажных домов.
– Я знаю, что это безумие. Но как доказать? – едва сдерживает Купряхина свое отчаяние и продолжает: – Чтобы впредь таких сюрпризов не было, генплан должен стать достоянием общественности и разрабатываться местными специалистами, которые владеют ситуацией, хорошо знают местность и историю родного города. А в Коврове живут 16 архитекторов, но лишь один из них работает в управлении архитектуры. И такая тенденция отмечается не только у нас. Складывается мнение, что в период раздела земли архитекторы кому-то очень мешают.
С ковровской коллегой согласен и заслуженный архитектор России, начальник мастерской градостроительства проектного института «Владимиргражданпроект» Сергей Голубев:
– Культуру градостроительства в городе «тянуть» некому. Политику диктуют строители.
Недавно Ольге Львовне стало известно, что по заданию администрации Коврова Санкт-Петербургский институт урбанистики разрабатывает генплан города, но полного пакета документов туда не представлено. И выпускница Ленинградского инженерно-строительного института отправилась в город своей юности. Передала коллегам копии исторических документов, чтобы в соответствии с санитарными и моральными нормами исключить возможность строительства жилых домов, школ, детских садов на кладбищах в своем городе.