С актеров и начнем. Питт – неудача со всех сторон, кроме кассовой, и к актерскому делу этот породистый молодой человек не имеет вообще никакого касательства. Ему бы не Ахиллесом быть, а непробиваемые доспехи в 40-секундных роликах рекламировать – прядь со лба откинул, копье метнул, и никакой системы Станиславского не надобно. И это при том, что ахиллов характер задуман (не Гомером, а сценаристом, разумеется) как весьма декадентский. Это не столько древний воитель, сколько этакий бомбист Борис Савинков, натура, безразличная к благородству, справедливости, доброте и даже выгоде, а ищущая одной только вечной славы и «чистого искусства» риска. Но Брэд Питт все это играть, к сожалению, не умеет. Зато с другой, троянской стороны, есть бесподобный Питер О’Тул (царь Приам) – вот единственный настоящий актер-трагик в этой почти трехчасовой потасовке.
Кровопускание, к слову сказать, оказалось в «Трое» слишком уж рационально и даже примитивно оформленным. Если бы претенциозная идея гомеровой экранизации осенила Копполу, Скорсезе или Бертона – мы получили бы Голливуд по-хорошему избыточный, маньеристский, с океаном деталей и «порочными» подсюжетами наподобие явной гомосексуальной любви Ахиллеса и Патрокла. А так все слишком предсказуемо – Одиссей хитрит, вояки машут пудовыми кулачищами, старики-разбойники Менелай и Агамемнон, нагло пользуясь монархическими чувствами, устилают трупами поле боя, а Елена печально хлопает ресницами. С Еленой, кстати, получилось проще всего - она такая Прекрасная вовсе не потому, что в самом деле красивее всех. Просто кроме Дианы Крюгер во всей Древней Греции и Малой Азии больше нет ни одной блондинки – местные брисеиды, увы, однообразно чернявы. Так что хоть понятно, из-за чего такая по-бондарчуковски большая массовка воюет.
В содержательном отношении античный блокбастер разочаровывает окончательно. Все тот же фокусник сценарист убрал, ничтоже сумняшеся, из привычной нам истории всех богов - сэкономил на сюжетных линиях. Будем считать, что он атеист, просто чтобы не выражаться крепче – потому что именно из-за этого по дороге из «Илиады» в «Трою» начисто выветрился весь смысл происходящего. Троянская война, будь она хоть стократно голливудской, без участия богов есть действие непонятное и даже бессмысленное – ибо логика Гомера строится на трагической воле Рока, неотвратимом вмешательстве бессмертных и мужественном подчинении неутешительной для всех живущих судьбе. А вовсе не на пустом сворачивании скул или «психологическом» выяснении отношений между «теми» и «этими», как показалось господину Петерсену. Мне скажут, что в коммерческом кино нельзя ждать иного? Отчего же, прецеденты бывали.
Между тем, придирчивому зрителю в походе на «Трою» остается ждать двух занимательных впечатлений. Первое, скорее страшное, нежели легковесное – это глубокое погружение в мир чистого, дистиллированного дохристианства, мир, где не существует милосердия, а есть только вечная эстафета сермяжного «око за око, зуб за зуб». Нынешние, в большинстве своем гуманные и человеколюбивые киношоу редко дарят публике такое полновесное дикарство и окаянство.
Ну а второе «троянское» переживание – банальная мстительная радость от наблюдения за тем, как многие тысячи грозного вида мужчин лупцуют друг друга из-за одной довольно глупой, чего уж там, блондинки. Эпическая, казалось бы, реальность – и такая погоня за дефицитом.
Статья публикуется на сайте в авторской версии.