В казенной обстановке заводского вестибюля пестрят цветочками дешевенькие простынки, которыми по подбородок укрыты те, кто лег на голодовку.
- Долго мы терпели, дальше некуда. Зарплату я не видела с марта 2003 года, - начинает первой разговор женщина. - Я Татьяна Чевелева, работаю банщицей.
В течение двух лет мы выпрашивали у директора деньги. Вот лично я как просила? Когда терпения уже нет, когда вообще в доме кушать нечего, приходишь с протянутой рукой. Пока выпросишь денег (пятьсот рублей, больше директор Виталий Георгиевич Лозовой нам не давал), выслушаешь кучу унижений. Он всю твою подноготную вывернет, над мужем посмеется: чего, мол, тебя не обеспечивает? А у меня муж - инвалид второй группы. Банщица Татьяна голодает уже пятый день, чтобы выбить свои деньги - 7 тысяч.
Ее коллега Люба Забуга из первой партии продержалась без еды десять дней. Зато унесла домой 6 тысяч рублей.
- Когда-то мы входили в структуру "Ростовугля", обслуживали 29 шахт, работа здесь считалась престижной, - рассказывает Людмила Сапронова, инженер производственно-диспетчерского отдела. Она тоже было собралась голодать, но ее выдвинули в инициативную группу. Ее задача - связь с общественностью, потому историю развала своего завода знает уже досконально. - У "Ростовугля" было 13 вспомогательных предприятий, мы - одно из них. Когда компания обанкротилась, на базе каждого подразделения возникли ООО.
Самое ценное - шахты и обогатительные фабрики - прибрала к рукам частная лавочка ООО "Компания "Ростовуголь". А наш завод она взяла в аренду и стала нашим учредителем. И потому пахали мы на нее совершенно безвозмездно. Помню нашу первую забастовку. Пошли задержки зарплаты, и рабочие отказались отгружать оборудование для шахт. Стоило только директору "Компании "Ростовуголь" пригрозить нашему: я тебя, мол, Лозовой, уволю к чертовой матери, - как тут же забастовку нашу задушили.
Шок у рабочих наступил 20 апреля, когда им объявили о ликвидации предприятия. Оказалось, что сегодня они пребывают в статусе наемных рабочих, на имущество "Ростовугля" у них нет никакой надежды - их завод, как и все остальные вспомогательные предприятия, относится к должникам пятой очереди. Это значит, что 20 июня 1300 заводских рабочих без копейки окажутся на улице.
Приемную директора оккупировали мужчины. Здесь меньше пузырьков с лекарствами, а больше газет и есть телевизор. С кровати навстречу поднимается Николай Рядунов:
- Честно сказать, я даже не знаю, сколько мне должен завод. Я резчик, все заказы шли через мои руки. В последний раз работал в родном цеху в декабре, когда тонула "Западная-Капитальная". Требовались запчасти на ликвидацию аварии. За это мне дали 500 рублей. Хотя на сколько я наработал, не знаю. Поверите, я даже своего оклада не знаю. Нам лапшу вешали, что работаем на сдельно-повременной оплате. А когда я пришел в бухгалтерию - покажите, мол, расценки, они мне наглым образом тычут в лицо расценки 64-го года. По ним разрезать болванку стоит 17 копеек. А я ее час-полтора режу... Так и жили. А сейчас мне все равно, где помирать с голоду, дома или здесь.
В первой партии голодающих была Инария Николаевна Чемодаева, которая сегодня отходит от десятидневной голодовки в своем чистеньком дворике среди роскошных цветов.
- Я инженер-экономист первой категории, 23 года работала на заводе. Не буду рассказывать, как мы дошли до жизни такой - тошно. Но когда я пришла в заводоуправление и увидела тех, кто лег на голодовку - их было сначала семь человек, - все, подумала, их сомнут. Слишком мало. Позвонила мужу, сказала, что остаюсь. Только на четвертые сутки к нам приехал из области министр топлива и энергетики Назаров. Когда он стал объяснять, что денег нет и брать их неоткуда, что гарантий он никаких дать не может, и в конце концов предложил сто тысяч - мол, делите их и расходитесь, - нашей рабочей Зое Николаевне Шестаковой стало плохо. Смотрю, а у нее все лицо ходуном ходит. Так "скорая" ее и увезла.
В голодовку лег и начальник бюро литейного участка Куприянов. Инвалид он, астма у него. Сутки провел Юрий Васильевич на сухой голодовке. А потом ему стало так плохо, что уговорили на госпитализацию. Потом стало плохо Козловской Татьяне. Гипертонический криз, и Светлану Щетко тоже увезли с этим диагнозом.
В отдельной комнате здесь дежурит фельдшер, медицинская помощь требуется людям постоянно. Некоторым из них не раз предлагали госпитализацию.
- Дочь мне звонит: "Мама, брось, я тебя прошу!", - говорит Наталья Михайловна Коваленко. - А я не могу теперь уйти. Нам сказали, что на 15 июня назначена распродажа имущества "Ростовугля". И, возможно, мы получим часть вырученных средств. Вот чтобы это "возможно" стало реальностью, мы и остаемся здесь...
За пять дней голодовки из областных властей в Шахты так к людям никто и не доехал.
- Не повезло нам, в День России голодовку начали. Начальство-то празднует.
Зато побывал здесь местный батюшка, отец Георгий. Отслужил молебен за здравие отчаявшихся.