Ольга Кабанова:
- Вас все чаще стали называть театральным олигархом. Есть ли место олигархам в нашей жизни сегодня?
- Я плохо понимаю само значение слова, то есть кого у нас сейчас называют олигархами. Мне кажется, что слово это используется произвольно. Кого хотим, тот и олигарх, кого не хотим, тот вроде и не олигарх.
- Кого не любим...
- Кого не любим. В нашей истории такого было много - тот кулак, тот - не кулак, тот буржуй, тот космополит. Вся эта терминология на самом деле опасна. Очень хотелось, чтобы у нас с безопасных терминов началась бы жизнь, без определяемых и назначаемых классовых врагов. Сейчас куда ни ткни, русские и нерусские слова используются не по назначению. Просто везде нужны хорошие люди.
- Несколько месяцев назад здесь, в редакции, сидел Анджей Вайда. Мы задали ему вопрос: "Покинули ли бесы Россию?"
- В большом смысле бесы не покинули ни Россию, ни мир. Потому что во многом бесы - часть человеческой природы, как это ни печально. И если существует высшая сила, то существует и низшая. Никуда не деться. Поэтому мы можем только в какой-то мере подавлять эту низшую силу и чуточку приподниматься. Но бывает наоборот, в нас подавляется высшая сила и мы опускаемся все ниже. Мы как раз об этом и пытались сделать спектакль. Если говорить о более узком, актуальном значении этого слова, хотя, мне кажется, в применении к роману это опасно, то есть иметь в виду политическое бесовство, то, к сожалению, в России снова в самом-самом разгаре.
- Ваш театр считают одним из самых актуальных и стабильных театров в России, и так случилось, что вы, в какой-то степени, законодатель европейской моды. Как вы себя чувствуете во времена тотальной массовой культуры, которая пытается потакать не вкусам, а инстинктам?
Сергей Курышев, актер:
- Говорят, что театр подстраивается под публику. Мне кажется, прежде всего театр и телевидение сами начинают низкопробную кампанию и сами плохо воспитывают зрителя, а потом требуют от зрителя хорошего поведения. Я не говорю про скандал с Киркоровым, это отдельный случай, в котором мы виноваты все сами. Мы ведь воспитали этого человека. Мы его вырастили. На телевидении, на тысячных стадионах. Разве это событие удивительно? Нет, не удивительно. Вчера это записали на видео и показали, но ведь такое не вчера началось, а повторяется годами. Поэтому мы сами виноваты во многом. Те, кто для публики что-то делает, а потом на публику жалуется. Но мы такую публику так воспитали и воспитываем. А потом она уже требует своего, привычного эрзаца.
Лев Додин:
- Я бы продолжил то, что говорил Сережа. Я недавно видел один спектакль и разговорился с участвующими в его создании. Они были разочарованы своей работой, а потом были удивлены горячим приемом зрителя. И растерялись, решили, что перестали понимать время. А я посмотрел всю пропагандистскую кампанию по подготовке спектакля и понял, что сам театр сделал все, чтобы любой самый неудачный спектакль публика восприняла как некий прорыв. И когда публика ответила не на спектакль, а на эту кампанию приятием, то авторы этой кампании удивленно разводят руками и говорят: видите, наши вкусы уже совсем не совпадают со временем. Я убежден, что, конечно, есть низкие и просто инстинкты в обществе, в людях, и они всячески поддерживаются, возбуждаются, будируются, удовлетворяются массовой культурой. В СМИ нет разделения между массовой культурой и искусством, все запутано. Все авторы - писатели. Я довольно давно участвовал во встрече с американскими писателями. По тем временам там были довольно крупные художники. А в это время в Москве гостил Артур Хэйли, автор "Аэропорта", тогда жутко популярного. Он вошел в зал, его стали приветствовать, а он тихо и скромно сел в дальний уголок зала. Он не поднялся на сцену, где сидели американские писатели, потому что считал себя только автором бульварных бестселлеров. Меня это поразило. У нас же все перепутано. И мы сами отступаем перед мифами, которые сами же создаем. Наш опыт все же доказывает, что практически любой зритель втягивается в серьезную жизнь серьезного театра, серьезного искусства. Нужна только внутренняя независимость и чувство уверенности в том, что ты делаешь. Ни в коем случае у нас нет ощущения, что мы живем в заповеднике. Наоборот, нам кажется, что мы живем гораздо больше в реальной жизни, чем те, кто живут в наркотических грезах.
Подробный отчет о встрече читайте в ближайших номерах "РГ".