Соседи - тоже люди не рядовые - быстро разузнали, почему гневается генерал. "Миша умер", прошуршала по поселку скорбная весть.
Но на самом деле не Миша, а Гленн Майкл Соутер. И не умер, а покончил жизнь самоубийством. Однако хоронили его с воинскими почестями. На Кунцевское кладбище съехались почти все высшие чины госбезопасности. Мало кому из майоров доставался такой почет.
Соутер, он же Михаил Орлов, он же Уго - один из самых важных агентов, завербованных советской разведкой в начале 80-х годов. Его судьба трагически отражает то время, когда мир был разделен на два враждующих лагеря, когда еще была жива вера в идеалы, но уже ощущалось приближение катастрофы...
*
В Штатах до сих пор широко распространено мнение, будто этот парень - нелегал, с детских лет искусно вмонтированный Лубянкой в американскую жизнь. Авторы книг о Соутере приводят высказывания его преподавателей, которые считают, что "русский был его родным языком". Он действительно изучал русский, но только потому, что был заворожен идеями социального равенства, запоем читал работы Троцкого и Ленина, а от стихов Маяковского приходил в экстаз. Ну какой же нелегал стал бы так опрометчиво вести себя в чужой и враждебной среде?
Миф о нелегале скорее всего объясняется извечным страхом американцев перед нашими "кротами". В Штатах их и вправду было больше, чем в любой другой стране, что, впрочем, вполне объяснимо. Многие из них годами жили в "замороженном" состоянии, ожидая сигнала из центра, по которому им надлежало приступить к решительным действиям. Этот сигнал мог поступить одновременно с началом третьей мировой войны.
Американские авторы в поисках ответа на вопрос, отчего Соутер переметнулся к противнику, перерыли всю его жизнь, начиная чуть ли не с младенчества. Они обнаружили, что однажды он украл книгу из школьной библиотеки (вот они где - корни предательства!), а будучи подростком, был уличен в мастурбации (ну, теперь-то, мы надеемся, вам все ясно?). Однако у биографов концы с концами явно не сходятся. Потому что, поступив служить на военный флот, этот парень скоро получил благодарность от командующего и медаль "За выдающиеся заслуги". Будучи по званию младшим офицером, а по должности фотографом на авианосцах, он имел доступ к самым секретным документам и пользовался полным доверием со стороны своих командиров. И он никогда не помышлял ни о каком предательстве.
Что же случилось? Я не претендую на то, чтобы расставить все точки в шпионской саге, однако теперь, когда некоторые ее участники за давностью лет согласились поведать детали, кое-что становится ясным.
Весной 1978 года бравый американский моряк познакомился на острове Капри с обольстительной шатенкой по имени Патриция Ди Пальма. 19-летняя итальянка - фигура фотомодели, яркие зеленые глаза, южный темперамент - охотно откликнулась на ухаживания Соутера, хотя объясняться им приходилось в основном жестами. Через месяц, когда американец предложил перевести их отношения в плоскость брака, истинная католичка вначале надула губки, но редут вскоре пал, и они обвенчались. Рождение сына в сентябре 81-го Соутер снимал фотокамерой, причем один из снимков той серии даже получил награду на конкурсе. Возможно, это была та самая камера, которую он использовал для съемки абсолютно секретных документов шестого американского флота, чтобы затем передать пленки русским. Да, к тому времени моряк уже год вел двойную жизнь.
*
Но, видит Бог, он не хотел быть шпионом. Да, любил поэзию Маяковского и не терпел своих политиков, убеждавших его в том, что весь мир должен быть устроен по американскому образцу. Отчего он должен верить в то, что их общество самое разумное? Однажды, поссорившись с женой и впав в депрессию, Гленн Майкл Соутер решил, что пора круто поменять свою жизнь. Есть только одно место на земле, где человек может ощущать себя счастливым. Это Советский Союз. Страна социальной справедливости, тотального добра и настоящего оптимизма. Как там у Маяковского: "Смотрите, завидуйте, я - гражданин Советского Союза".
Придя в советское посольство, он обратился к дежурному дипломату: "Хочу стать вашим гражданином". Дежурный, имевший на такой случай соответствующие инструкции, гостеприимным жестом пригласил гостя внутрь: "Мы приветствуем ваше решение. Сейчас я вызову нужное лицо". Вниз спустился сам резидент внешней разведки генерал Соломатин, который, задав американцу несколько вопросов, сразу понял, какая удача им выпала. "Конечно, мы разделяем ваше желание жить в стране социализма, - сказал он. - Но наше гражданство просто так не дается. Его надо заслужить. Представьте, что я приду в ваше посольство и попрошу американский паспорт - мне его разве дадут тотчас?"
Соутер согласился: не дадут. "Но что я должен сделать? Я маленький человек, у меня очень ограниченные возможности". - "Мы вместе подумаем над этим".
Конечно, резидент лукавил насчет того, что американцы отказали бы ему в паспорте. Если бы он, лучший вербовщик советской разведки, явился в их посольство... Да в ту же минуту его сделали бы почетным гражданином США. Но таковы были правила той игры. Когда я попытался упрекнуть резидента в том, что он поймал на крючок наивную душу, ветеран разведки насупился: "Это была война, и обе стороны друг друга не щадили. Что касается Соутера, то с пистолетом у его виска я не стоял".
После беседы оперработники скрытно вывезли американского моряка с территории посольства и высадили его на одной из римских улиц, предварительно условившись об условиях новой встречи. В следующий раз за обедом в ресторане резидент показал Соутеру советский паспорт на его имя. Показал, правда, издалека, пояснив, что пока паспорт побудет у негo. Новому агенту присвоили оперативный псевдоним Уго.
Алексей Н., который в те годы официально числился сотрудником одной из наших внешнеторговых организаций в Риме, а на самом деле был офицером разведки, рассказывает:
- Сначала для связи с Уго выделили работника, имевшего дипломатическое прикрытие, но там что-то не заладилось. Может быть, сотрудник повел себя с агентом слишком формально, однако между ними не сложились личные отношения. Через три месяца меня вызвал резидент: "Будешь работать с Уго". Это было, прямо скажем, нестандартное решение. А вдруг американец - подстава? Проглотим мы наживку, а они подсекут. Дипломата просто вышлют из страны, и все дела, а мне в такой ситуации грозит тюрьма.
В Штатах до сих пор широко распространено мнение, будто этот парень - нелегал, с детских лет искусно вмонтированный Лубянкой в американскую жизнь
Соутер служил в 80 километрах от Рима на военно-морской базе Гаэта. А встречались мы с ним либо в Риме, либо на полпути. Обычно это происходило в заранее подобранном ресторане, куда он был обязан явиться по определенному маршруту: на всем пути его контролировали я или другие наши сотрудники. Убедившись, что все чисто, я входил за ним в ресторан. Такие встречи обычно происходили раз в месяц. Иногда наши свидания носили и более продолжительный характер - день или даже два. Тогда мы обучали американца шифровальному делу, навыкам конспирации, работе с радиоприемником. Учился он с увлечением, быстро все схватывал. О том, насколько хорошо он был подготовлен, говорит такой факт: уже будучи в Америке, он успешно прошел проверку на полиграфе, мы его тренировали и на такой случай. Продолжительные встречи были необходимы еще и для того, чтобы в ходе многочасовых бесед выяснить реальные разведывательные возможности источника, его доступ к интересующим нас документам. Как он может взять их без угрозы для себя? Где что лежит? Как организована охрана? Все это детальным образом обсуждалось. Он не выносил секретные материалы с корабля, а только фотографировал их, для этого мы изготовили специальный фотоаппарат на базе "Олимпуса" и объективы с очень коротким фокусным расстоянием. Не помню, чтобы он хоть раз принес бракованые пленки, все-таки это был настоящий профессионал.
*
Человек, который ведет двойную жизнь, неизбежно обрекает себя на проблемы, которые копятся как снежный ком.
Авианосцы "Нимиц", "Олбани", "Пьюджет саунд" - на них проходил службу наш герой - по самую ватерлинию были наполнены секретными сведениями. Кураторы из резидентуры не успевали проявлять и обрабатывать пленки, приносимые Соутером. В той информации временами попадались настоящие бриллианты, как, например, "Единый комплексный план применения ядерного оружия". Соутер работал не за деньги, просто он был добросовестным человеком и, поверив своим новым друзьям, искренне старался помочь им. Ради будущей светлой жизни на родине победившего социализма.
Мучили ли его угрызения совести? Неизвестно. Но американские авторы утверждают, что в ту пору он начал крупно закладывать за воротник. А тут еще Патриция стала что-то подозревать. Однажды ночью она застала его у радиоприемника: Соутер сосредоточенно вслушивался в монотонный голос, диктующий группы цифр. В другой раз ей показались странными эти объективы для фотокамеры - на них не было стандартной западной маркировки. Когда как-то вечером в их дверь постучали и голос снаружи представился "пулиция", Соутер страшно перепугался, хотя "пулиция" по-итальянски означает всего лишь "чистка".
- А вы замечали у него признаки страха или волнения? - спросил я Алексея Н.
- Да, это случалось. Он был авантюрным, импульсивным человеком, способным на необдуманные поступки. Если во время наших встреч я видел, что он чем-то обеспокоен, то мы старались вместе докопаться до причин и найти выход. Однажды он явился очень взволнованным и сказал, что жена случайно обнаружила пленки, которые он приготовил для передачи мне. Эти пленки он, кажется, хранил в зонтике. Патриция, решив, что он занимается порнографической съемкой, устроила скандал. И как отреагировал на это Соутер? Он не нашел ничего лучше, как признаться в том, что работает на Москву. Конечно, узнав об этом, мы были сильно огорчены. Сначала подумывали о том, чтобы привлечь к сотрудничеству и саму Патрицию, но потом от этой идеи отказались: уж слишком взбалмошной была итальянка. Посоветовали Майклу больше не поднимать эту тему. Мол, просто сболтнул, не подумав, и все.
- Возвращался ли Соутер к вопросу о предоставлении ему советского гражданства?
- Да, периодически он затевал разговор о переезде в СССР, но я ему каждый раз отвечал: подожди еще немного, вот-вот твоя просьба будет удовлетворена. Когда его контракт на флоте закончился, он опять принялся за свое: теперь, мол, пора в Москву. К тому времени его брак с Патрицией уже фактически распался. Но мы сумели его убедить в том, что сейчас лучше вернуться в Штаты, закончить университет и поступить на флот офицером.
Похоже, Алексей Н. и ныне не хочет (или не может?) раскрывать всех карт. Какие аргументы могли заставить любителя поэзии Маяковского вернуться в ненавистные Штаты, если он к тому времени уже сжег за собой все мосты? И ведь не просто в университет он поступил, а еще и на работу устроился. И вы знаете куда? В Фикерлант - сверхсекретный разведцентр ВМФ США.
Нет, не зря ели свой хлеб ребята из римской резидентуры.
*
31 декабря 1982 года зеленоглазая итальянка, покинутая своим американцем, явилась на вечеринку, устроенную в Гаэте для морских офицеров. Незадолго до полуночи ее познакомили с одним парнем, который представился агентом службы расследований военно-морского флота США. В разгоряченной алкоголем голове Патриции тут же родился план мести неверному супругу. Она затащила агента в ванную комнату и сказала ему, что Соутер работает на русских. Однако контрразведчику показалось, что темпераментная шатенка просто пытается его совратить. Боясь, что собственная супруга застукает их в ванной, он ловко увернулся от дальнейшего разговора, пообещал позвонить Патриции через пару дней и с явным облегчением выскользнул за дверь. Когда после новогодних праздников агент доложил об инциденте недавнему командиру Соутера лейтенанту Смолвуду, тот отмахнулся: "Да она явно сумасшедшая, эта Ди Пальма. Просто мстит мужику, вот и все".
Сам наш герой тем временем завел себе в Норфолке новую подружку, приступил к занятиям в университете и продолжал совершенствоваться в русском языке. Только через три года над его головой стали сгущаться тучи: это случилось после того, как в Норфолке был разоблачен другой агент КГБ - шифровальщик американского флота Джон Уокер (кстати, тоже когда-то завербованный Соломатиным). Контрразведка всполошилась: Уокер работал на Советы целых 17 лет и даже развернул под носом у ФБР целую шпионскую сеть. В начавшейся кампании по зачистке флота от вражеских "кротов" всплыл тот самый полупьяный разговор на новогодней вечеринке. Делу дали ход.
Но - слава американской бюрократии! - фэбээровцы раскачивались целых восемь месяцев, прежде чем решились пригласить Соутера пройти повторную проверку на "детекторе лжи". Заподозрив неладное, моряк купил билет на самолет до Рима и обратно. Обратно - это лишь для прикрытия. Он понял, что настал, наконец, тот миг, когда он увидит страну своей мечты.
- Прилетев в Рим, он выставил графический сигнал, означающий опасность, - рассказывает Алексей Н. - Это был июнь 1986 года, я уже работал в Москве. Сигнал должны были "снять" мои коллеги. Но ситуация стала развиваться нештатно. Ответственный за этот участок сотрудник уехал в отпуск, и сигнал агента не был "снят". Испуганный Соутер, не дождавшись реакции на свое "послание", позвонил прямо в наше посольство и попросил к телефону Алексея, то есть меня. "Какой Алексей вам нужен? Назовите фамилию", - уточнил дежурный. Но откуда американцу было знать мою фамилию? "Тот самый, у которого машина "альфа-ромео", - нашелся он. Хорошо, что дежурный попался с головой. Он правильно сориентировался и тут же соединил Соутера с нашим оперработником. Все дальнейшее было делом техники: рандеву на условленном месте в Риме, вывод агента по тайным каналам в Чехословакию. В Праге я его уже ждал. Встреча получилась очень теплой. Несколько дней мы там пробыли, он как бы акклиматизировался, привыкал к новой жизни. И - в Москву.
*
А как раз тогда нашу разведку - и ПГУ, и ГРУ - сотрясали скандалы, связанные с разоблачением предателей, в разное время завербованных противником. Военный трибунал едва ли не каждый месяц штамповал одинаковые приговоры: высшая мера. Словно в назидание, молодых сотрудников водили на эти закрытые процессы: смотрите, что бывает с теми, кто польстился на фунты и доллары.
Так что появление у нас "идейного" американца Гленна Майкла Соутера было как нельзя кстати. Его провал решили превратить в крупную победу. Флотскому фотографу, чье звание равнялось примерно нашему мичману или прапорщику, немедля присвоили майора. Наивный парень очень гордился этим: майор КГБ - да, ему казалось, что в 30 лет он взлетел очень высоко. Сам шеф госбезопасности Крючков взял перебежчика под свою опеку: высмотрел для него участок в престижном месте ближнего Подмосковья, лично отобрал проект особняка, лично курировал его строительство. В Москве ему предложили на выбор несколько элитных квартир, он выбрал ту, что была в знаменитом "доме на набережной". "Я ведь бывший моряк, - застенчиво объяснил он свой выбор, - а этот дом стоит рядом с рекой". Ну, ну...
- И что же, проблем не было у вас с этим необычным гостем? - спросил я Алексея Н.
- Отчего же не было? Были. В Москве его вначале поселили на конспиративной квартире и приставили к нему мощную охрану из "наружников". Эти ребята следовали за ним по пятам, чем сильно раздражали парня. Так сильно, что однажды, не сдержавшись, он ударил своей машиной в бампер машины наружного наблюдения. Я его успокаивал: "Это же для твоей безопасности. Фэбээровцы тебя по всему свету ищут". Я тогда был с ним почти неотлучно, даже снял квартиру по соседству.
Его устроили на работу в Краснознаменный институт (разведшколу) специалистом-консультантом по США, там он присмотрел преподавательницу по имени Лена, и скоро они создали семью.
- Он не переживал факт своей измены?
- Нет. Это он отсек от себя сразу. Мы организовали приезд сюда его матери, они хорошо общались. Иногда он выпивал, чаще всего пиво, и очень умеренно. Что касается его отношения к советской действительности, то, как ни странно, его раздражал... чрезмерный либерализм властей. Он полагал, что за идеалы надо сражаться.
- Он что же, так и не понял, куда попал? Ведь в те годы у нас все катилось к чертям собачьим...
- Но сам-то он жил словно в золотой клетке: никаких проблем, полный достаток. Когда стал работать в разведшколе, то очень воодушевился. Я свел его с Кимом Филби, это тоже, казалось, подняло его в собственных глазах,
- Тогда почему же у нашей истории такой трагический конец?
- В чужую душу не заглянешь...
Примерно теми же словами ответил на мой вопрос и сам В.А. Крючков: "Чужая душа - потемки". И добавил: "Упустили мы его. Слишком ранимый он был. И вот под воздействием какой-то неприятности..." Что это могла быть за неприятность, бывший шеф КГБ уточнять не стал. Возможно, Соутер разочаровался-таки в социализме. Возможно, была причина сугубо личного, интимного свойства. Алексей Н. обмолвился мне: однажды случайно всплыло, что не во всем искренен был агент в отношениях со своими советскими кураторами. Кое-что по мелочам утаивал. И когда это всплыло, впечатлительный молодой человек сильно переживал. Тоже причина...
Как бы там ни было, а 22 июня 1989 года, оставшись на даче один (жена с ребенком уехали в город), Михаил Евгеньевич Орлов написал предсмертные письма ("Я ни о чем не жалею... прошу похоронить меня в форме офицера КГБ"), пошел в гараж, аккуратно заткнул там все вентиляционные отверстия (типичный американец, он все делал на совесть), положил на заднее сиденье подушку, включил стереосистему (умирать, так с музыкой?), завел мотор...
Вот и все. Давно нет социализма и нет тех идеалов, которыми жили мы на протяжении многих десятилетий и которые так далеко завели романтическую натуру американского моряка.
А война разведок все еще продолжается.