Точно сформулировать название этого нового лжеучения сложно, так как в разных местах оно называется по-разному: "анастасиевцы", "звенящие кедры", "клуб почитателей Мегре" и т.д. Но движущий механизм идеи всегда неизменен: избавиться от нажитых благ цивилизации (квартиры, дачи, телефонов, телевизоров) и уйти на неосвоенные земли, где вдали от городского шума создавать новую сверхрасу людей, выращенную на космической энергии и напрямую общающуюся с Высшими силами. Вырученные от продажи "орудий порабощения человечества" деньги при этом нужно прихватить с собой в "общак". Корреспондент "РГ" попыталась понять, почему люди верят во все это, и посетила одно из поселений секты.
Мы - "дети" Галактики
Точных координат места, где проживают "очищенные" люди, разумеется, у меня не было. Да и кто ж их даст "не посвященной в веру" журналистке, которая, несмотря ни на что, решила ступить на священную землю "территории любви", создаваемую последователями Мегре (не путать с комиссаром). Владимир Мегре, этот не слишком удачливый предприниматель из Красноярска, в короткий срок стал подобием некоего пророка, призванным нести веру в массы. Он сотворил целых семь книжек-руководств по жизненному пути, которые ему якобы надиктовала полубогиня-полудикарка Анастасия. Эта мифическая женщина прославилась тем, что всю жизнь скиталась по дремучим лесам, питаясь корешками да ягодами, а еще она перешептывалась на одной ей ведомом языке с главными передатчиками космической информации - вековыми кедрами. Смысл этих посланий заключался примерно в следующем: ничего самому не делать - не копать, не поливать, не производить. Так как в природе все растет само собой. Но самое главное - это наконец-то понять, что человек неизбежно "загнется", если не будет обмениваться с космосом своей энергетикой. Для этого необходимо как можно больше контактировать со "священными" кедрами: беспрестанно грызть орехи и глотать кедровое масло, спать на них, высаживать их вокруг своего дома, а еще лучше - об дерево потереться. Детей лучше всего зачинать там же - под раскидистой кроной. И рожать - только там! Под теми же кедрами.
А обмениваться с природой энергетикой предлагается самыми разными способами: от выливания на огород воды, в которой мылись ноги и стирались носки (человеческий пот в данном случае рассматривается как передатчик информации) до обслюнявливания семечек для рассады. На последнем способе хотелось бы остановиться подробнее. Например, прежде чем посадить огурец, надо обязательно подержать его семечко во рту. Слюна "расскажет" будущему огурцу, чего именно вам не хватает и внесет эту информацию в генетический код растения. Еще нужно постоянно ходить по росе, обязательно глотать цветочную пыльцу и жевать травинки. Но самое главное - это верить, что все, абсолютно все сбудется само собой. Природа, словно Оле Лукойе, сама выполнит все ваши желания. Эти и еще множество других "важных" для спасения моей жизни знаний я почерпнула в книгах Мегре и, почувствовав себя достаточно вооруженной для того, чтобы вступить в стройные ряды анастасиевцев, отправилась искать место их обитания.
Уикенд без убийства
В тот день в атмосфере явно творилась борьба добра со злом: бесконечный дождь с холодным ветром лишь на короткое время давал робкому солнцу выглянуть из-за туч. Наша машина в последний раз хрюкнула какой-то сломанной деталью и осталась умирать среди непролазной грязи бездорожья. Сопровождавшие меня мужчины разбрелись по лесу в поисках подмоги. Треск ломаемых веток, доносившийся откуда-то сбоку, невольно вывел меня из транса. Вышедший из леса парень окинул меня равнодушным взглядом и пошел было мимо. Но моя журналистская привычка приставать к людям не дала этому партизанского вида юноше уйти.
Ильхам - так звали прохожего - долго и недоверчиво рассматривал меня, потом долго прощупывал мою идеологическую почву, расспрашивая, зачем я ищу анастасиевцев. И даже не пытаясь скрыть недоверие на лице, все-таки согласился проводить меня к себе в общину. Мы прошли уже огромное поле, миновали какой-то полуразрушенный хутор, снова вошли в лес, а Ильхам все брел, не разбирая дороги, по лужам.
- Здорово мы здесь перепачкались, - попыталась завести разговор я. Ответ меня ошеломил:
- Это все во благо, - настоятельно сказал он, - это не просто грязь, как ты думаешь, а энергетически ценная субстанция... Нужно почаще общаться с землей и с дождем,- продолжал он, - или ты книги про Анастасию не читала?
- Читала-читала, - спешно отвечаю я. И чтобы мой проводник не усомнился в твердости моих намерений вступить в секту, добавила: - Боже, как они мне нравятся, как я хочу быть похожей на Анастасию, жить на природе, очищать свою душу, общаться с Солнцем...
В этом месте я определенно перестаралась, потому что Ильхам как-то странно на меня посмотрел и заметил, что "так высокопарно разговаривать - это признак гордыни, которой подвержены все городские жители". Сам же Ильхам три года назад уехал из Москвы сюда. Ему 27 лет. Он музыкант, окончил консерваторию по классу фортепиано. Работал тапером в ресторане и еще в какой-то музыкальной группе. Решение уехать из города пришло как-то внезапно. После прочтения книг Мегре. За то время, что он стал его последователем, семейство парня заметно увеличилось. К одному рожденному в городе ребенку прибавились еще двое - "экологически чистых".
- Ведь мы живем без электричества, - смущенно поведал он мне, - вот дети и появляются как грибы после дождя. Малышей в общине гораздо больше, чем взрослых...
Вообще же мой проводник больше молчал, чем разговаривал, шквал моих вопросов он пресек быстро: "Сейчас придем в Общий дом, там и поговорим".
Совет старейшин
В Общем доме перед собравшимся наспех советом из десяти человек, не считая грудных детей, мне пришлось держать экзамен на твердость убеждений. Сама себе в этот момент я напоминала Володю Шарапова, попавшего в логово "Черной кошки". Собравшиеся за длинным деревянным столом люди долго расспрашивали, почему я хотела бы вступить в общину, что такого произошло в моей жизни, что заставляет меня добровольно уйти от цивилизации, где работаю, какое у меня образование, сколько недвижимости.
По легенде я - администратор в парикмахерской. С образованием не сложилось, бросила второй курс института. Мужа нет. Зато есть квартира и дача, которую я собираюсь продать для того, чтобы внести взнос в общину. Еще меня достал город с его суетой, в метро я падаю в обмороки, а по ночам слышу, как разговаривают цветы на подоконнике. Цветы я вообще люблю: недавно купила за 300 долларов пальму, а она, бедняжка, чахнет в агрессивной среде моей квартиры...
- Цветы - они живые существа, - согласно кивает Совет. - А откуда деньги на пальму?
С деньгами все очень просто: отец-банкир дает сколько мне надо. Он и сейчас привез меня сюда, да остался возле сломанной машины ждать подмогу из Москвы. Ильхам в подтверждение моих слов кивает головой. Дорогую иномарку на дороге он действительно видел.
Вообще же в том месте, где мой рассказ коснулся потакающего во всем своей дочери папеньки-банкира, глаза экзаменаторов заметно потеплели. Мне даже предложили наконец-то снять с себя насквозь промокшую куртку и усадили за стол. Честно говоря, в душе я надеялась, что промокшей и продрогшей страннице гостеприимные хозяева предложат тарелку щей или хотя бы бутерброд. Но с едой у этих людей, похоже, были своеобразные отношения.
- Женщины у нас, те, которые не кормят детей грудью, - сыроеды, - рассказывает молодой и заросший, словно Берендей, мужчина, которого мне представили как Сергея. - А я вот если один день посижу на землянике, то косить совсем не могу. Ем каши.
- Это потому, что ты книги плохо читал, - набросилась на него клочкастая дама, своими непричесанными седыми волосами напоминающая пушкинскую колдунью Наину, - там все сказано.
- Знаю, знаю, - смущается Сергей, - цветочная пыльца содержит много белка...
- Это не цветочная пыльца, - не унималась старуха, - это Святой Дух.
Чтобы не передавать весь диалог сектантов, вкратце поясню, в чем состояла суть их разговора: согласно толкованиям Анастасии человеку, чтобы полноценно питаться, достаточно находиться среди живых растений. Роса на цветах - это понятно: вода. А цветочная пыльца, особенно та, которую выделяет верба, попадая с дыханием в человеческий организм, обеспечивает его чистым белком. При этом в отличие от мяса и рыбы не "засоряет" его шлаками.
Не справившись с напором фанатичной бабушки, Сергей, прихватив с собой товарищей, отправился на террасу дома играть в пинг-понг. То, что в полуразрушенном, а вернее, недостроенном доме здоровые мужики среди бела дня гоняют чаи и режутся в настольный теннис, может показаться странным в любой нормальной деревне, но только не здесь. Работают в секте лишь в случае острой необходимости. Главное здесь - это всеобщий покой. Атмосфера, в которой никто ни перед кем ничем не обязан. Сами анастасиевцы называют ее "территорией любви".
Я осталась с одними дамами, которые в отличие от мужчин не были столь придирчивы ко мне. Они с удовольствием отвечали на все вопросы и рассказывали о том, как им здесь живется.
- Мясо мы не едим, - затронув однажды вопрос питания, уже не могла остановиться эта седая женщина, - колбаса и консервы не в счет.
По религии анастасиевцев нельзя употреблять в пищу то, что проливало кровь. Поэтому свиные вырезки, куриные крылышки и телячьи почки сразу отпадают. А вот тушенку в банке, грубо говоря, "убил" кто-то до них. Следовательно, этот "некто" уже взял на себя грех кровопускания, поэтому ее есть можно.
"Любимый" сад, "умный" огород
- А что вы здесь выращиваете? - спросила я у женщин.
Мой вопрос явно поставил дам в тупик.
- Земля у нас здесь плохая - суглинок. На ней ничего не растет. Состав почвы нужно сначала изменить.
Изменения состава почвы, по словам женщин, тоже должны происходить вполне по-анастасиевски. Нет, сюда не нужно завозить чернозем или сдабривать землю удобрениями. Нужно каждый год здесь сеять траву, потом ее косить и оставлять. Через несколько лет "естественно" удобрившаяся почва, может быть, сможет плодоносить.
- А картошку я в этом году все-таки посадила, - говорит мне молоденькая Марина.
Глядя на нежные ручки девушки, которые с трудом вязались с образом огородной лопаты, я уж было стала проникаться к ней уважением, да она поспешила продолжить:
- Картошку я не закапывала. А просто разложила на земле и накрыла соломкой. Мне сказали, что осенью соломку надо будет только снять, а под ней картошка сама вырастет. И окучивать ее не надо.
- Да не переживай, - уже окончательно приняв меня за свою, подбадривали меня женщины, - здесь у нас не то что в городе, денег на жизнь практически не надо. На семью в месяц уходит максимум две тысячи рублей. В Москве этой суммы и на неделю может не хватить.
То, что затраты здесь минимальные, я поняла не только по отсутствию нормальной "человеческой" еды, но и по одежде моих собеседниц. Все они были одеты в копеечные китайские лохмотья. А волосы дам давно были не пуганы парикмахерскими ножницами. Таким же "непуганым" (но уже веником) был и пол в этой "горнице". В углу прихожей громоздилась свалка из немытой обуви разных калибров. Резиновые сапоги с засохшими комьями грязи перемежались с детскими сандалиями.
- Это в городе страшно, когда ребенок в грязь залезет, - как бы читая мои мысли, говорит Ильхам, - а здесь моя Дашка может сунуть в рот комок глины с пола, а я и не подумаю ее останавливать. Все у нас здесь экологически чистое.
Сколько стоит это "счастье"
В это время мужчины, по-видимому, наигравшись в теннис, вернулись в дом. Спортивные состязания, похоже, были лишь предлогом для важного совещания, потому что снова чинно рассевшись за столом, старший из них назвал мне сумму, которую я должна буду внести при вступлении в их общину.
- С тебя 37,5 тысячи рублей. Для начала. Потом, когда продашь свою дачу, начнем оформлять документы на землю. Получишь свой гектар.
Нужно сказать, что местная администрация выделила общине землю совершенно бесплатно. Об этом сектанты мне признались не скрывая.
- А если по документам земля бесплатная, то где гарантия, что у меня ее та же администрация потом не отнимет? - спросила я.
- Ох, не о том думаешь, девонька, - снова покачала головой "седая". - Плохо ты читала Анастасию, раз тебе в голову приходят подобные мысли. Грешно даже думать о деньгах.
- В любом случае мы берем тебя только на испытательный срок, - произнес старший из мужчин. - Да и Земельный кодекс, в котором ты будешь прописана как вечная владелица участка, еще не приняли. Поэтому земля неофициально будет твоя, а официально - на общину записана. Ни продать ни обменять ты ее не сможешь. А если, не дай бог, умрешь, то единственными наследниками останемся мы. Так что думай.
Думать мне захотелось почему-то не здесь, а где-нибудь подальше от этих странноватых людей.