Организаторы концерта словно решили проверить: а много ли информированных любителей музыки осталось в разгар лета в столице? Результат проверки оказался для Москвы благоприятным. Аншлага не случилось, но зал был почти заполнен. Все-таки стоит учесть, что Дэниэлс - не Паваротти и не Доминго. Репертуар звезды барочной музыки не содержит арий, знакомых каждому. Открытые страсти романтической и веристской оперы не для его голоса, более высокого по тесситуре, чем тенор. В опере XVIII века огромная роль отводилась кастратам, сочетавшим мужскую силу легких и близкий к женскому или детскому голос. Сегодня, когда во всем мире идет настоящий бум оперы барокко, эти партии поют контртенора. Дэвид Дэниэлс - один из самых знаменитых среди них.
Среди коллег он выделяется богатством и красотой тембра. У большинства контртеноров порой слышны фальцетные нотки, резковатые на слух. Голос Дэниэлса, хотя и необычно высокий, звучит естественно и натурально. И, стоит добавить, эмоционально, что делает исполнителя незаменимым при записи и постановке старинных опер. В программу московского концерта Дэниэлс включил произведения Баха и Генделя, двух современников, близнецов-антиподов. Оперируя практически одними и теми же выразительными средствами, два этих композитора сумели создать два параллельных мира. Бах в любом своем произведении, даже в крошечной инвенции, воссоздает свою гармоничную и уравновешенную вселенную.
Дэниэлсу гораздо ближе мир Генделя - яркий, открытый, театральный. Две арии из оперы "Роделинда", особенно бравурная Vivi, tiranno, вывели публику из вежливо-созерцательного настроения. Овацией завершилась сцена Cекста из "Юлия Цезаря" - одна из коронных партий Дэниэлса.
Накануне Дэвид Дэниэлс дал интервью "РГ".
- Как вы стали контртенором? Все-таки в 80-е годы, когда вы начинали карьеру, этот тип голоса не был так востребован, как сейчас.
- Мне не пришлось особо выбирать, голос сам выбрал меня. Мальчиком я пел сопрано в хоре, много выступал в Америке. Когда мне было тринадцать, мой голос стал меняться. Но это не было обычной в таких случаях ломкой голоса, нет, я все время сохранял способность петь таким вот фальцетом. Даже когда я пытался учиться как тенор - а такое было, - я возвращался из университета и пел контртенором: дома, у себя в комнате, в душе. Это мой естественный способ пения, самый удобный для меня.
- Как вы думаете, чем объясняется сегодняшняя популярность музыки барокко во всем мире?
- Появилась большая группа музыкантов, увлеченных старинной музыкой. Барочный оркестр невелик по составу, и голос может звучат более интимно, мягко. И в то же время эта музыка может быть даже более мощной, чем оркестровое громогласие последующих эпох.
- Можете ли вы вспомнить какой-то концерт или спектакль, который стал поворотным в вашей карьере, сыграл особенную роль?
- Что касается Европы, то это была "Теодора" в Глайндборне, где я пел вместе с Дон Апшоу.
- Да, знаменитый спектакль Питера Селларса. Вы любите такие экстравагантные, необычные постановки?
- Очень! Я предпочитаю современные постановки. В них я могу быть более естественным как актер.
- Надо же! Обычно певцы любят более традиционные решения, когда они могут предстать перед публикой в виде героев, полководцев.
- Можно быть героем и в современной одежде.
- Вы не ограничиваетесь рамками барочного исполнительства, поете, например, в операх Бриттена. А есть ли какая-то музыка, о которой бы вы мечтали, но не включали в свой репертуар?
- Я очень люблю Верди. Но у него нет ни одной партии для моего голоса. Так что Генделю приходится быть моим Верди.