Мелодраматичную ленту "Натали" сняла люксембургская актриса, сценаристка и режиссер Анн Фонтейн.
"Натали" готовили к серьезному старту. За успех этого фильма было все - от душераздирающего сюжета про согрешившего мужа и ревнивицу-жену, нанимающую элитную проститутку для разжигания в нем страсти и выведывания его интимных предпочтений, до подбора актеров - уж кто-кто, а Фанни Ардан и Жерар Депардье в роли супругов могут посмотреть друг на друга так, чтобы между ними сверкнула молния. Могут, но не делают этого: хорошие артисты никогда не решают ничего за режиссера. Жерар Депардье прилежно ходит по картине истуканом, Фанни Ардан через равные промежутки времени меняет, словно маски, два эмоциональных амплуа: холодной ревнивицы и страдающей влюбленной. Известную мысль о тяжести ноши брака, которую порой вынуждены нести трое, Анн Фонтейн находит нужным заявить, но не собирается доказывать. Вместо этого она вводит линию привязанности проститутки Мадлен (Эммануэль Беар) к своей необычной клиентке: оказывается, девица легкого поведения выдумала все рассказанные ею истории, чтобы не отдаляться от предмета своей лесбийской симпатии. Сознаваясь во благой лжи, Мадлен открывает дорогу хеппи-энду. Кстати, Эммануэль Беар, вероятно, единственной не было тесно в этой странной картине - она честно отыграла свою абсолютно функциональную роль, после чего ее персонаж просто исчез. Тем не менее именно ее героиня заражает режиссера своей болезнью - как Мадлен пытается разбередить душу типичными выдуманными историями про ночи, полные огня, так и Анн Фонтейн пытается заставить зрителя испытывать трепет от весьма схематично рассказанного и абсолютно неестественного режиссерского решения. Мадлен ничего не остается, как выдавать своей клиентке едва обработанные сюжеты из порнографической литературы, которыми она привыкла заводить своих несложно устроенных клиентов. Анн Фонтейн совершает нечто подобное - рассказывает полную достоевщины историю в стилистике телевизионного фильма, хотя ровно с тем же сценарием и актерским составом мог получиться шедевр.