- Михаил Игнатьевич, выбирая между "больше платить" и "чаще сажать", какой метод вы лично считаете наиболее эффективным для борьбы с коррупцией?
- Исследования показывают, что прямой связи между уровнем зарплаты и уровнем коррупции не существует. Я считаю, что любой высококлассный специалист должен получать высокую зарплату, чтобы у него не было мыслей о поиске дохода где-либо на стороне. Должна существовать прямая связь между зарплатой и уровнем ответственности, поэтому я думаю, что предпринятая административная реформа вполне может стать первым шагом к решению этой проблемы. Хотя я как гражданин и, может быть, даже как обыватель скажу, что несколько публичных процессов (при условии, что для возбуждения дела будут очень веские основания), доведенных до приговора, не могут позитивно повлиять на ситуацию.
Порядочных людей на свете больше, нельзя же весь госаппарат подозревать в получении взяток. Однако вымогательство денег у граждан за те функции, которые государство должно выполнять автоматически, приводит к полной дискредитации власти. Поэтому я - сторонник того, чтобы неотвратимость наказания в подобных делах была серьезно усилена.
- Как вы относитесь к утверждениям, что существование иммунитета для выборного лица или для судей превращает такие должности в убежище для криминалитета?
- Действительно, ряд граждан обладают иммунитетом, и при реализации каких-либо оперативных действий в отношении адвокатов или представителей судейского сообщества возникают серьезные трудности. На мой взгляд, судьи сами уже должны выступить с подобной инициативой и предложить какие-либо изменения в законодательство. Даже если есть задокументированные факты о получении взяток представителем судейского сообщества, процесс принятия решений Высшей квалификационной коллегией и сам порядок работы квалификационных коллегий в регионах слишком сложны. Иногда дача согласия на возбуждение дела против судьи его коллегами может затянуться на годы. Конечно, необходимо делать прозрачной работу любого представителя власти, и здесь я не могу не сказать о депутатах Госдумы, также обладающих иммунитетом. Я всегда считал, что процесс получения согласия от депутатов на привлечение к уголовной ответственности их коллег должен быть предельно упрощен. Не секрет, что многие сотрудники правоохранительных органов, даже если они получают информацию, предположим, в отношении членов представительных органов власти (законодательные собрания в регионах, Дума, Совет Федерации) десять раз задумаются, стоит ли им связываться с этой категорией граждан. Они понимают, что на них может быть оказано серьезное административное давление, да и механизм запроса только через Генпрокуратуру о снятии иммунитета слишком сложен. Еще раз повторю: его нужно упрощать.
- А вы бы лично отказались от депутатской неприкосновенности?
- Вы знаете, на сто процентов нельзя убирать неприкосновенность депутатов. Да, я за упрощение порядка привлечения преступивших закон депутатов любого уровня к ответственности. В то же время депутат обязан говорить вещи, которые неудобны исполнительной власти в целом, неудобны конкретным руководителям, поэтому должен быть определенный иммунитет, чтобы в отношении депутатов не было заказных дел, "подстав". В общем, здесь должен быть соблюден разумный баланс.
- Согласны ли вы с мнением, что введение судов присяжных в гражданских и арбитражных процессах может радикально сократить коррупциогенность при рассмотрении бизнес-споров?
- Я с уважением отношусь ко всему судейскому сообществу, но арбитражное производство является на сегодняшний день одним из самых уязвимых в этом плане. Суды принимают взаимоисключающие решения, и среди бизнесменов существует четкая такса, в какой суд с какими делами следует обращаться. Это дискредитирует и судебную систему, и судейское сообщество. Может быть, появление арбитражных присяжных - это тоже выход, хотя трудно найти достаточно компетентных присяжных для арбитражного процесса, ведь там решаются вопросы хозяйственной деятельности, налогового законодательства, и присяжным будет сложно разобраться в этих экономических проблемах. Однако с необходимостью наведения порядка в нашем судейском сообществе, я думаю, сегодня согласится любой гражданин.
- Комиссия в ходе весенней сессии применяла при рассмотрении законопроектов новую методику вычисления индекса коррупциогенности, каким образом она действует?
- В этом году комиссия впервые проводила антикоррупционную экспертизу. На сегодняшний день нет единой - универсальной методики, но есть общий подход, есть набор рекомендаций экспертам, которые будут заниматься таким анализом. Среди признаков коррупциогенности: неконкретность норм законодательства, обилие положений отсылочного характера, предоставление чиновникам дискреционных полномочий - все это может говорить о том, что закон надо менять.
Практика работы по Закону "О рекламе" показала, что эти методики действуют. Так, Совет Госдумы при рассмотрении вопроса по законопроекту об ограничении рекламы пива дал поручение комиссии проанализировать все имеющиеся материалы. И уже первичный анализ этого законопроекта, два года лежавшего в Думе, показал, что в тексте - избыток норм, вызывающих двойное толкование, которые невозможно реализовать на практике. А для чиновников, контролирующих выполнение такого закона, всегда возникает много лазеек, расплывчатые нормы дают многозначные толкования. По сути тот вариант закона был просто призывом чиновникам брать деньги. Мы детально прописали в заключении, какие нормы вызывают двойное толкование, закон был возвращен во второе чтение, исправлен и лишь потом принят. Пока это единственный результат работы комиссии в этом направлении, но мы собираемся предложить Думе сделать обязательным прохождение законопроектов через антикоррупционную экспертизу в ходе осенней сессии и готовим поправки в регламент работы палаты.
- Скажите, почему так затянулся процесс ратификации уже подписанных Россией трех международных конвенций?
- Конвенция ООН против транснациональной оргпреступности уже ратифицирована Госдумой, Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию еще не ратифицирована, потому что пока даже не была внесена в Госдуму, как и Конвенция ООН против коррупции. Чем быстрее мы их подготовим к ратифицикации, тем лучше, поэтому сейчас ведется очень активная работа со всеми министерствами и ведомствами по приведению российского законодательства в соответствие с требованиями документа. Кстати, именно по этим причинам мы собираемся в сентябре провести "круглый стол" по проблемам конфискации. Ведь сложилась парадоксальная ситуация: институт конфискации был исключен из наших законов, из Уголовного кодекса, сохранился только в УПК, но фактически сегодня можно конфисковать только вещественные доказательства, а это очень ограниченная мера. В любой другой стране мира эта норма активно применяется и для борьбы с коррупцией, и для борьбы с наркопреступностью, поэтому по итогам обсуждения мы будем готовить поправки в законодательство, и тем самым процесс ратификации конвенции будет ускорен.