Храм всех религий
На самом деле этот столь неожиданный среди русско-татарского села дом – жилой. Никаких обрядовых служб здесь не происходит. А в заблуждение аборигенов и многочисленных туристов, которых возят специально посмотреть на казанское чудо света, вводят многочисленные минареты, купола и прочая атрибутика, свойственная культовым сооружениям. Пытаюсь сосчитать, сколько же их здесь: католическая башня, буддийская, православная маковка, несколько минаретов, синагога, прочие архитектурные "излишества"... И все это на сравнительно небольшой площади – чуть больше шести соток, где когда-то стоял самый обычный, обступаемый традиционным огородом, довольно кособокий домишко.
Вспоминаю, как десять лет назад я впервые стучалась в его низенькое окошко. На кухне хозяйничала тогда старенькая мама художника – Асма-апа. Почему-то запомнилось, как она ходила по чистейшим деревянным полам в белых шерстяных носках. По-русски не говорила и почти не понимала, но смотрела в глаза пристально, изучающе, а "приняв" гостя, потом никогда его не забывала.
Теперь старая изба вмурована в этот каменный гимн экуменизму. Здесь, в обшитой роскошным тесом комнатке покойной матушки, Ильдар спасается от толп страждущих (об этом – позже), от журналистов и прочей публики. Мне-то повезло: на правах старой знакомой попила-таки здесь чайку с оладьями и ароматным земляничным вареньем... Попасть на домашнюю половину Ханова почти невозможно. И я его понимаю. Времена изменились: гости не то что зачастили, проходу не дают. Где же человеку отдохнуть? Он и спит-то всего три часа: ложится в пять утра, на ногах уже с восьми.
Что же это за дом, который построил Ханов? Пытались было архитекторы определить его стиль, да рукой махнули: концентрированная эклектика! Не помогли и зарубежные коллеги. Японские профессора, приезжавшие в Старое Аракчино прошлым летом, с формулировками спешить не стали. Мол, давайте дождемся окончания экзотической стройки. И правильно, конца этому делу, похоже, нет.
Вот лично у меня сложилось стойкое ощущение, что дом, как некое фантастическое существо, разрастается уже сам по себе. Причем, увеличивается в размерах каждый месяц. Например, в июле вдруг появилась галерея с выходами на три зала: тэнгрианский, египетский и православный. Эти новообразования – в плюс к башне с телескопом, залу литературно-музыкальных встреч (с роялем), выставочной галерее, буддистскому и спортивному залам. И ведь все строится не из ветоши какой-нибудь и фанерок, а из добротного кирпича, дерева и бута. И декор всамделишный – смальта, резной гипс, мозаика, позолота. А тут еще Ильдар огорошил: египетскую пирамиду задумал! Думаете, блеф? Как сказать...
Он памятник воздвиг...
И все же феномен Ильдара Ханова не только в его нестандартном доме. Не укладывается в клише вся судьба этого человека.
В детстве он едва не умер от голода: послевоенные годы. Интерес к творчеству проявил в раннем возрасте, хотя рос вместе с братом Ильгизом в самой что ни на есть бедняцкой крестьянской семье. Любопытно, что оба брата стали художниками. Оба закончили Московский художественный институт имени Сурикова, оба – члены Союза художников СССР.
О Ханове заговорили тридцать лет назад, когда в Набережных Челнах воздвигли монумент "Родина-мать". Появление самого первого мемориала в молодом городе автомобилестроителей началось почти со скандала. В день открытия, когда с памятника сняли покрывало, толпа была просто ошарашена. У памятника сразу же появились горячие приверженцы и не менее горячие противники. Об этом красноречиво рассказал французский писатель Андре Ремакль в своей книге "Сказания о КамАЗе".
Родина-мать в трактовке Ханова – это гигантская птица с лицом женщины и телом орлицы. Правой рукой она благословляет своих детей, а в левой держит меч. Характер этой новаторской скульптуры, с ее условностью срезанных, почти геометрических фигур и предельной экспрессией оказался совершенно неожиданным для Татарстана, где ничего подобного никогда не бывало. В шоке были и чиновники, и горожане.
Открытие первого памятника Ильдара Ханова "Родина-мать" в Набережных Челнах едва не закончилось скандалом: толпа была в шоке.
И все же в композиции "Родина-мать" формы хоть и символичны, но легко узнаваемы, реальны. Что же говорить о других скульптурах, где преобладают аллегории и символы? Недоброжелатели возмущались: этому безумцу отдали на откуп весь город! Но что из себя представляли тогда Челны? Череду типовых новостроек, придаток к градообразующему заводскому молоху. До прихода Ханова здесь было царство ординарности и безысходности, которое взорвал этот необычный художник. Перечислю названия некоторых памятников, которые теперь, спустя двадцать лет, стали символами Челнов: "Энергия", "Древо жизни", "Пробуждение", "Эволюция", "Древо поэзии", "Ангел-хранитель". Ханов основателен во всем – и в скульптуре, и в живописи. Он и картины-то писал, доводившие чиновников до бешенства. Отец советской космонавтики Сергей Королев как-то подарил ему удивительные по чистоте и пронзительности краски, которые использовались только в космической технологии. Ими Ханов написал свои потрясающие "Зов" и "Рождение века". В состояние транса вводят зрителя два огромных полотна "Хиросима". А его "Паганини"? А "Доля матери"? А "Прометей"? Так что с кондачка, с первого прочтения понять Ханова довольно сложно.
Благословение Рериха
Проект вселенского храма Ханов задумал еще в студенчестве. А в 1989-ом он познакомился со Святославом Рерихом, с которым потом виделся несколько раз. Святослав Николаевич как-то написал: "Дорогой Ильдар, я рад нашей встрече. Искусство твое, могучее и прекрасное, несет в себе тайну первозданной красоты. Дай бог тебе здоровья и силы в осуществлении программы вселенского храма – храма единения душ. Знай, многие люди слушают тебя, но не слышат. Но час пробьет! Всего тебе светлого!".
Так началась знаменитая стройка. Но, признается Ильдар, общество объединяться еще не готово. Поэтому создание вселенского храма на Волге временно отложено, но идея трансформировалась: в здании будет культурный центр. Так что задуманное единение религий пока выражается лишь в интерьере и экстерьере постройки.
...Как сосед, Ильдар Ханов скорее всего не очень удобен: постоянно вокруг его дома крутится народ. А с тех пор, как обустроили родник, и вовсе столпотворение. Ну, предположим, вода бьет из обычной скважины. Зато как все красиво и удобно обустроено! Вот и едут со всех концов Казани.
Считается, что художник обладает даром целительства. У меня своя версия: люди устали жить в душевном вакууме, и потому человек, который каждого встречает улыбкой, теплом, деликатно выслушивает спонтанную исповедь, наверняка вызывает ощущение облегчения. Вспомните, как легко бывает на душе после встречи с хорошим человеком...
В ноябре Ильдару Ханову исполнится 64 года... И не спрашивайте меня, на какие доходы строится пенсионер-художник. Не знаю. И он не знает: "Люди помогают, Оленька. Знаешь, как много хороших людей вокруг? Они истосковались по желанию творить добро. Я же не один: вон сколько помощников. Сами приходят, живут... Кто на месяц остается, а кто – на годы".
Это чистейшая правда: помимо близких, в Аракчине постоянно кто-то работает, чинит, красит, пилит. Безвозмездно! Видимо, есть в этом особый, высший смысл.