Влюблен по собственному желанию
- Раньше документ об окончании школы назывался аттестатом зрелости. Теперь он называется просто - аттестат о полном среднем образовании. Так должна ли школа воспитывать? Или ее задача - только учить?
Наталья Кирилюк: - Воспитание зависит от духа школы. В нашей школе, которая расположена в военном городке, ребята очень хорошо знают, что такое честь, чувство собственного достоинства. И что бы со страной ни случилось, наши дети будут ее защищать. Наверное, не случайно 80 процентов выпускников идут в военные учебные заведения. В том числе и девочки.
Когда говорят о потерянном поколении, я в это не верю. В двадцати километрах от нас, в Беслане, произошла трагедия. Так вот детям, которые там были, независимо от возраста, можно выдавать аттестаты человеческой, нравственной и гражданской зрелости. Вспомните слова мальчика, которые он произнес едва придя в себя на больничной койке: "Я выдержу, ведь я - мужчина, я - осетин". У преподавателя Североосетинского государственного университета, где я тоже веду занятия, в заложниках оказались жена и двое детей. Спрашиваю: как они? Он говорит: удивительно, но у них нет ни страха, ни желания отомстить. Его дети прошли через весь этот ужас, но и через очищение тоже. Они стали совершенно другими.
Андрей Лукутин: - Любое воспитание может быть только на личном примере. И я такой пример, надеюсь, подаю своим ученикам. Часто зову их к себе домой. Не просто попить чаю, а чтобы они увидели, что в нашей семье мир и гармония. И потом, когда даю урок, они видят во мне прежде всего счастливого человека. Вот это самое главное.
Людмила Правдина: - Я преподаю физику. Вроде бы точная наука, что тут придумать? Но каждый урок может стать воспитывающим. Для этого достаточно примеров из истории науки. Была у меня серия уроков, где я ставила проблему от самого ученого, который ее решал, или от группы ученых. Такие персонифицированные, яркие уроки наиболее интересны. Да и сам предмет способен воспитывать: он учит думать, анализировать, предугадывать последствия поступков, которые совершают люди. Еще меня радует, что традиционным становится у нас День семьи. Мы ведь растим не только граждан, но и будущих жен и мужей, родителей.
Александр Рахно: - Воспитание чувства долга - моя главная задача. Я горжусь тем, что среди моих выпускников нет ни дезертиров, ни уклонистов от армии. Сегодня в вузах учатся 70 процентов горожан, а в армии больше 70 процентов солдат - селяне. Было бы справедливо, если бы им по окончании службы государство давало гранты и стипендии для учебы. К сожалению, государственной политики в области гражданского воспитания как таковой нет. Складывается ощущение, что государство о детях вспоминает дважды: в первый раз - выдавая свидетельство о рождении и нищенское пособие матерям, а во второй - когда присылает повестку в армию.
Моя коллега говорит: если меня убедят в том, что футбольные клубы за границей покупаются для того, чтобы через сто лет, когда у нас кончится нефть, кормить учительство, я готова работать даже бесплатно. Да мы, в общем-то, бесплатно и работаем...
Плюс-минус Павка Корчагин
- Зависит ли воспитание от школьной программы, от того, какие произведения туда входят? От возвращения в нее Николая Островского или Михаила Булгакова, "изъятия" Александра Фадеева?
Евгений Славгородский: - На любых произведениях я могу показать образ русского человека и его предназначение, его цель. Иное дело - мои личные симпатии и антипатии. Вообще считаю, что список литературы в школе должен быть вариативным, ведь все дети разные: одному интересен Булгаков, другому, допустим, Чехов.
Советская литература по духу и содержанию принципиально не отличается от древнерусской или от литературы XIX века. Образ человека в ней и его система ценностей, мне кажется, не меняются. На этом и строится единство русской литературы. Как бы ни переверстывали программу, в конечном счете учитель в классе остается один на один с учениками. И, смею утверждать, он и один в поле воин. Именно его личность является для ребенка ключевой в формировании мировосприятия.
- Скажи мне, кто тебя учил, и я скажу, кто ты.
Андрей Лукутин: - Да, роль учителя, дух школы - все это имеет огромное значение. Но сегодня, как показывают социологические опросы, по степени влияния на детей школа занимает лишь четвертое место. А на первом - телевидение. Затем идут улица и семья.
Как историк, я стараюсь сделать так, чтобы мои ученики идентифицировали себя с прошлым. Поэтому, например, не использую учебники. В них лишь голая номенклатура, отдельные куски никак не связаны между собой духовной нитью памяти.
- Вы говорите, что учите без учебника. А как вашим выпускникам быть при поступлении в институт?
Андрей Лукутин: - Мы с моими учениками сами написали учебник - с древнейших времен по конец XVII столетия. Работая с источниками, они сами связывали факты в определенную цепочку. Получилась "чувственная" история. А вообще, как это ни странно прозвучит, у меня две истории: одна - для души, а другая - для поступления.
Александр Рахно: - Мы с ребятами часто ездим по Омской области, где очень много памятников археологии начиная примерно с VII тысячелетия до н.э. Я предложил бы во всероссийском масштабе провести такую акцию - "Точка на карте". Когда люди ходят, топчут историю, срывают ее бульдозерами - не могу этого понять. Давайте беречь ее сами и учить этому наших детей.
Божественная пропаганда
- В обществе продолжается бурная дискуссия о введении основ православия в программу. Каково ваше мнение: нужно ли в школе преподавать основы православия или историю религий?
Евгений Славгородский: - Мне кажется, что "история религий" имеет несколько иную цель, чем "основы православной культуры". В первом случае перед учеником открывается картина целостного мира. Изучение этого предмета предполагает культурологический подход. Совершенно другая цель у "основ православной культуры". Этот предмет, который для меня является очень существенным, ставит своей целью приобщение к нашим корням. Русский народ как общность получил максимальный толчок в своем развитии благодаря именно православной идее.
Но не надо путать разные вещи - введение "основ православной культуры" и обучение религии в школе. Когда начинаем путать, тогда и начинаются все споры и конфликты. Православие - совокупность символов, знаков и форм, без которых русское сознание не существует вообще. Православная культура пронизывает всю нашу русскую культуру. Ни Достоевский, ни Толстой просто не существуют без православия. Допустим, я не знаю библейскую притчу о Лазаре. Как я буду читать "Преступление и наказание", ведь ничего ровным счетом не пойму? Поэтому "основы православной культуры" - это введение в контекст.
Александр Рахно: - Религия - это историческая память народа. У нас в школе учатся дети самых разных национальностей и вероисповеданий. Есть католики, лютеране, православные, мусульмане. Я нахожусь в хороших отношениях с нашими священниками и не скрываю этого. Мне нравится позиция людей, которые сегодня занимаются делами церкви. Это мудрая, красивая, интересная позиция. По крайней мере на примере своего района я вижу, что никакого ущемления других конфессий у нас нет. Бог един, мы просто любим его по-разному. "Основы православной культуры" должны быть абсолютно добровольным предметом.
Наталья Кирилюк: - Вводить "основы православия" там, где живут люди различных вероисповеданий в обязательном порядке, на мой взгляд, недопустимо. Человек, который будет вести этот предмет, должен быть бесконечно мудрым. В руки неподготовленного учителя эти тонкие вещи давать нельзя.
- А на чьи плечи он ляжет, этот предмет, как вы думаете?
Наталья Кирилюк: - Может быть, педагога-психолога. И хорошо бы это был человек верующий.
Владикавказ голосует за ЕГЭ
- По-прежнему очень много вопросов и сомнений вызывает Единый госэкзамен. Каково ваше отношение к ЕГЭ?
Людмила Правдина: - Двоякое. Мы вступили в эксперимент только по русскому языку и показали лучший результат в Саратове. Против самих тестов я ничего не имею, они нравятся. И если все вузы будут принимать ЕГЭ, то это хорошо. Но сейчас мои ученики, среди которых много победителей всероссийских олимпиад, оказались в крайне тяжелой ситуации. Дело в том, что ЕГЭ по физике Саратовская область не сдавала. Поэтому по сравнению с "егэшниками" ребята, которые поступали, допустим, в московский физтех, оказались в проигрыше, хотя и выдержали более сложные испытания. Я надеюсь, это просто временная нестыковка.
Наталья Кирилюк: - Как одна из форм оценки знаний выпускников ЕГЭ возможен. У нас были сомнения, но мы решили попробовать. Наша школа стала экспериментальной площадкой. Дети сдавали ЕГЭ по единственному предмету - математике. И нам понравилось. Тот ребенок, который имеет "пять" в школе, совершенно спокойно выполнит два задания из группы "С" (задание повышенной сложности. - Ред.) Я была заместителем председателя республиканской Комиссии по проверке ЕГЭ. У нас был очень малый процент даже "троек". А Юля Карасева получила сто баллов - одна на всю Северную Осетию. Ее приняли по результатам ЕГЭ в Ростовскую Академию государственной службы. Мои дети поступили и в московские вузы.
Андрей Лукутин: - ЕГЭ - это попытка расширить доступ к элитным вузам. Но проблема-то все равно остается: ведь мальчику из Якутии, который блестяще сдал ЕГЭ и поступил в МГУ, никто не поможет доехать до Москвы. Да и жизнь здесь дорогая. Хорошо, если у семьи есть возможности.
Грядка для учителя
- Чего сегодня, кроме денег, не хватает современному российскому учителю?
Наталья Кирилюк: - Наверное, стабильности. Мы как на вулкане: то меняются учебники, то программы, то объявляются очередные реформы... Мне, например, не хватает хорошего комплекта учебников. Участвуя в эксперименте по модернизации образования, мы получили один-единственный комплект "МГУ - школе". Это отличный учебник, но в регионах его просто нет.
Александр Рахно: - Я сельский учитель и горжусь этим. Работаю в населенном пункте, расположенном в 250 километрах от областного центра, в селе Муромцево. Часть детей - детдомовские, половина сельчан - малоимущие. Сельские учителя - это беззаветные труженики, очень порядочные и честные люди, которые любят свою страну и очень ей верят. Когда нам не платили по девять месяцев зарплату, мы все равно верили ей. Вот эта вера сельских учителей, я думаю, нашу страну всегда поддержит, лишь бы страна нас поддержала. Нам очень не хватает признания и уважения со стороны государства.
Евгений Славгородский: - В поселке Крылово, где я учительствую, мне дали служебную квартиру, есть и грядка. Сельские дети более открыты, они мне очень доверяют, и я не могу, не имею права обмануть их доверие. Поэтому буду учительствовать в поселке и дальше.
Людмила Правдина: - Хватает всего. Мне дают возможность экспериментировать, выбирать тот учебник, который мне нравится, писать авторские программы. Я работаю в двух учебных заведениях, и меня никто никогда не ограничивал рамками. Программу я даю, дети поступают в вузы, родители довольны. Пишу диссертацию об одаренных детях. Учебников мне хватает, физпрактика есть. Но у меня сердце болит, когда я встречаюсь с учителями в районах, которые за 200 рублей - не за 200 условных единиц, а за 200 рублей! - проводят лицейские занятия по субботам и воскресеньям, готовят сельских детей для поступления в вузы.
Андрей Лукутин: - Мне не хватает еще одного часа в сутках, потому что я не успеваю отследить, как мои выпускники учатся в институте. Мне обязательно нужно знать, научил ли я их чему-то или все впустую прошло. А вот учебников как раз предостаточно: их у нас 18 штук!
25 тысяч мастер-классов от "Пеликана"
- На конкурсе "Учитель года" уже не первый год первенствуют мужчины. А работают педагогами в основном женщины. Почему так происходит: мужчине легче сделать карьеру в школе?
Людмила Правдина: - С одной стороны, мужчине, конечно, легче. Он не отягощен бытом, ничто не мешает ему смело экспериментировать в своей профессии. Средний стаж работы тех, кто участвует в конкурсе, 10-12 лет. А в школе работают в основном педагоги с 20-летним и более стажем. В нашей школе есть даже 74-летняя учительница, и выходить на пенсию она пока не собирается. Весь смысл ее существования в уроках, в учениках, которые могут составить уже население небольшого города.
- Стал ли конкурс "Учитель года", в котором вы участвовали, компенсацией - хоть частичной, запоздалой, хоть маленькой долей морального признания учительства России?
Наталья Кирилюк: - Все эти годы меня держало на плаву звание соросовского учителя, потому что это признание детей. Но и этот конкурс, конечно, произвел на меня огромное впечатление. В республике нас чествовали очень пышно, подарили машину. Я стала публичным человеком, выступаю теперь с различных трибун, бываю на телевидении. Но это и большая ответственность.
Андрей Лукутин: - Для меня данный конкурс - это возможность уже с определенной ступени транслировать то, что мы создали, большему количеству людей. В прошлом году победители дали 25 тысяч мастер-классов. Вот это и есть задача конкурса. Он, как веретено, крутится. И закручивает в свою орбиту все новых и новых участников.