У меня как у профессора, который вот уже тридцать лет занимается теорией демократии, не может не вызывать недоумения чтение таких наивных комментариев, когда, как попугаи, многие наши политики и журналисты постоянно повторяют, что демократия - это наихудшая форма власти, если не сравнивать ее с другими формами власти. Речь, естественно, идет о либеральной демократии. Эти люди забывают, что Черчилль говорил об этом в ХХ веке, и игнорируют тот факт, что его страна начала процесс демократических преобразований с ХIII века, начиная с Великой Хартии Вольностей. Они не знают или сознательно умалчивают о том, что из всех форм власти только либеральную демократию нельзя навязать обществу, если там не созрели необходимые условия. Эти люди понятия не имеют, что до реформы избирательной системы 1832 года меньше 5 процентов англичан обладали избирательными правами. По историческим меркам еще совсем недавно первая демократическая республика (США) была рабовладельческой демократией с конфедеративным устройством. И только после четырех лет гражданской войны и кровопролития она стала цензовой демократией с федеративным устройством. Об этом я напоминаю, чтобы еще раз обратить внимание на тот неоспоримый факт, что современные консолидированные демократии к своему нынешнему положению шли долго и мучительно. Вот почему о современной российской политической системе и о возможностях ее модернизации нельзя рассуждать вне исторического контекста.
Как либералы, так и коммунисты в России, требуя все и сразу, не хотят понимать, что для того, чтобы иметь такую же демократическую систему, как в Англии, в Америке или других странах Запада, надо настроиться на долгую и каждодневную работу по согласованию интересов различных социальных, национальных, религиозных групп и институтов власти.
Дискуссия о политической реформе высветила еще одно обстоятельство. Критики путинских предложений пытаются убедить российскую общественность и власти в том, что единственная форма демократического устройства государства - это федеративная. Но ничего не может быть дальше как от политической теории, так и политической практики современных демократий, чем подобного рода утверждения. Логика рассуждений оппонентов президентских реформ очень простая: демократия может быть только в государстве с федеративным устройством, и если в России осуществляется попытка реформы этого устройства, то это означает, что государство движется в неверном направлении и что унитарная Россия - это катастрофа для российского народа и международного сообщества.
Первые европейские демократии, начиная с французской, путем длительных проб и ошибок, революций, диктатур, империй и республик осуществляли переход к демократической политической системе. Первая демократическая политическая система на континенте - во Франции - оказалась унитарной. Но сегодняшние критики предложений президента игнорируют этот факт, считая, что большое многонациональное и многоконфессиональное государство не может быть унитарным. Если бы французы следовали этой логике, сегодня не было бы французского государства. Народности, проживающие на территории Франции и имеющие собственные государственные образования в течение столетий, могли бы потребовать, по этой логике, не только федеративного, но и даже конфедеративного устройства Франции. Но Франция не только не стала конфедерацией, она не стала даже федерацией и считала, что все эти бретонцы, нормандцы и другие являются в первую очередь французами.
Кстати, такого федерализма, которого требуют его российские адепты для самой России, не существовало и не существует нигде в мире. Потому что национальные федерации советского или югославского типа были квазинациональными федерациями. Хотя формально и существовали этногосударственные образования, но в реальности коммунистическая партия пронизывала все поры государственной и социальной жизни. На самом деле они были сверхцентрализованные, еще более унитарные, чем любые демократические унитарные государства. Такие унитарные государства, как Польша, Франция, Италия, предоставляют гораздо больше автономий своим регионам, чем имели национальные республики в СССР или в Югославии.
Вот почему мне представляется, что критика предложений Путина по реформе государственного устройства в первую очередь преследует политические цели и направлена на укрепление позиции проигравших на последних выборах политических сил. Это относится как к либералам, так и к коммунистам. Забавно наблюдать за тем, как наши либералы и коммунисты в едином порыве обвиняют президента в антидемократизме. Когда-то коммунисты, находясь у власти, уничтожали на корню любые формы самоуправления на любом уровне власти. Даже ставку уборщицы в райкоме самой отдаленной области или республики выделяли по согласованию с ЦК КПСС.
В этих условиях как правые, так и левые радикалы, критикуя эти меры, на самом деле не вникают в теоретические или практические дебри взаимоотношений между формой устройства государства и демократией. Им важно обозначить собственную критическую позицию по отношению к власти, которая, как они считают, не допустила их в парламент; от себя добавим - тем самым не дала им возможность и дальше иметь доступ к приватизируемой собственности, власти, влиянию, по-прежнему сохранить себя в качестве официального, государством одобренного посредника между Россией и Западом. Потеряв эти позиции, они пытаются создать мнение как внутри страны, так и, особенно, для западной общественности о том, что раз их нет во власти, раз их нет в парламенте, значит, любые меры, которые осуществляются сегодняшними властями, ведут Россию не туда, создают угрозу демократии внутри страны и в конечном итоге сделают Россию врагом западного мира и его ценностей.
Однако это имеет на самом деле отдаленное отношение к российской реальности, не говоря уж о том, что эти утверждения находятся вне контекста реальной российской политики.
Это чисто политическая позиция "обиженных" властью, а вовсе не подлинных демократов.