Такого крутого поворота в своей жизни Иван Почалов никак не ожидал. Во время родов жена Ира умерла вместе с младенцем.
Сразу после похорон в дом пришли сотрудники отдела опеки и соцзащиты. Уговаривали Ивана Ивановича отдать девятерых детей в детский дом: мол, инвалид по слуху, самому помощь нужна, а здесь столько ребятишек мал мала меньше.
— Как так? — возмутился он. — При живом-то отце? Неужели родных деток я на ноги не смогу поставить?
Все это было полтора года назад. Сейчас Почалова по поводу детей никто не беспокоит. Живут очень скромно, но по миру не пошли. И очень часто вспоминают мать.
— Жена у меня работящая была, все успевала, — вздыхает Почалов. — Смену отработает, в доме уберет, постирает — и на огород. А вечером в лес идет за грибами и ягодами.
Беременная работала, бесполезно было ее уговаривать себя поберечь. Она ведь из глухой деревни, там все бабы так жили. Все время Ирина свою мать вспоминала: мол, у нее девять детей было и ничего, все выросли.
Однажды к Почалову приехали молодые супруги из Хабаровска и попросили: «Продай нам Ниночку, мы хорошо заплатим».
— Я не выдержал. Выгнал их. Потом пришла знакомая, Жорик ей приглянулся, хотела его забрать. Да как можно собственных детей раздавать налево и направо. А продавать? Скажите, неужели сейчас у людей ничего святого не осталось? Я на могиле жены поклялся, что стану для наших ребятишек и матерью и отцом. Они не будут ни в чем нуждаться.
Почти никто не верил, что он справится. За спиной шептались: «Мужик есть мужик. Сопьется, не выдержит груза навалившихся забот и проблем». А его ничто не берет. После того, как покалечил руку, Ивана из лесмпромхоза уволили. Какой с него толк? Но он не отчаялся. Несколько дней подряд ходил в администрацию, просил подыскать хоть какую-нибудь работу. Устроили дворником. Так и подметал одной рукой. Детишки прибегали, помогали.
— Вы не представляете, какие они у него трудолюбивые, — рассказали соседи. — У Почаловых два огорода, так дети с весны до осени на участках пропадают. Все умеют делать.
Впрочем, в этом я убедилась сама, когда решила навестить многодетную семью. Отца дома не было, а дети затеяли генеральную уборку. Даже самая маленькая трехлетняя Ниночка протирала пыль. На кухне хозяйничал двенадцатилетний Жорик — пек пирожки.
— Лучше меня их никто не умеет делать. Вы посмотрите, я вам раскрою один секрет, — похвастался он и долго объяснял, что надо делать, чтобы пирожки получались одинаковыми.
Жанна в это время стирала в ванной. «Сейчас закончу и пойдем двор подметать», — сообщила девочка. «Зачем»? — не поняла я. «Малолетки по вечерам пиво на скамейках распивают, намусорят, а никто из соседей убирать не хочет. Нас много, мы за пять минут управимся».— Они у меня такие, — сказал Иван Иванович, который зашел на обед. — Картошку выкопали, а у нас ведь тридцать соток, и знакомым стали помогать. Ведь когда Ира умерла, многие односельчане приходили, приносили вещи, продукты. Вот мои ребятишки сейчас стараются их отблагодарить.Почалов-старший получает на детей пенсии и детские. Если все это сложить, получается в месяц чуть больше семи тысяч рублей.
— Мы стараемся экономить, — признается Иван Иванович. — Но вы не подумайте, что голодаем. Огород нас спасает. Летом они у меня в лес ходят: собирают грибы, ягоды, папоротник, шишки. Частично продают. На следующий год хочу хозяйством обзавестись, вот откладываю деньги, чтобы теленка купить, цыплят. Одежду часто люди приносят. Подремонтируем — и она как новенькая. Конечно, и сами покупаем, но не так часто, как хотелось бы. Обувь у детей словно «горит», хотя стараются носить аккуратно, ведь приходится донашивать друг за другом.
Недавно Почаловы отметили новоселье. Им выделили еще две комнаты в соседней квартире. Правда, ремонт придется делать за свой счет, но это нисколько не пугает Ивана Ивановича.— Я ведь все умею. Справлюсь.
А платить придется за две квартиры. Ведь для многодетных семей единственная льгота существует: тридцатипроцентная скидка при оплате коммунальных услуг. И все.Провожать меня вышли всей семьей. А в дорогу снабдили большим пакетом пирожков. Я долго отказывалась, но Жорик строго посмотрел на меня и сказал: «Я ведь старался».