Сразу несколько журналистов, работающих на телевидении, радио, в газетах, попросили меня прокомментировать это событие. Ведь я первым из россиян еще в 1955 году побывал в Тибете и беседовал в Лхасе с далай-ламой, когда тот еще был верховным правителем загадочного горного края. Меня спросили: не осложнит ли наши отношения с Пекином тот факт, что Москва наконец выдала визу далай-ламе, который почти полвека находится в изгнании как противник китайской оккупации Тибета?
Как очевидец, своими глазами видевший Тибет в 1955 и 1990 годах, постараюсь ответить по порядку. Прежде всего говорить, что нынешние пекинские власти "оккупировали Тибет", так же абсурдно, как утверждать, будто Путин оккупировал Казань. Тибет вошел в состав Китая еще в Средние века. Правители Поднебесной издавна стремились сделать тибетское духовенство своей опорой. В XIII веке Хубилай-хан дал одному из видных буддистов титул "наставника императора" и поручил управлять тибетскими землями.
Такое соединение духовной и светской власти дожило до китайской революции. Соглашение о мирном освобождении Тибета, подписанное в 1951 году, предусматривало право тибетского народа на районную национальную автономию в рамках КНР.
Четыре года спустя мне дали возможность иметь продолжительную беседу с далай-ламой в его летней резиденции Норбулинка. Позволю себе дословно процитировать некоторые тогдашние высказывания Его святейшества.
- Хотел бы воспользоваться вашим приездом, - сказал далай-лама четырнадцатый, - чтобы передать несколько слов зарубежной общественности, буддистам в других странах. Связи тибетского и китайского народов имеют более чем тысячелетнюю давность. С тех пор, как было подписано соглашение о мирном освобождении Тибета, наш народ оставил путь, который вел к мраку, и пошел по пути, ведущему к свету...
В 1955 году Тибет предстал моим глазам как нетронутый заповедник Средневековья. Кроме пашен и пастбищ, монастыри владели также земледельцами и скотоводами. На миллион жителей насчитывалось сто пятьдесят тысяч лам, то есть монахов.
Китайцы начали с тактики "добрыми делами обретать друзей". Направляя на места врачей, ветеринаров и агрономов, они действовали только с ведома и согласия монастырей. Растущие симпатии местных жителей, видимо, и побудили реакционные круги Тибета в 1959 году решиться на мятеж. Причем я убежден, что далай-лама был отнюдь не инициатором, а жертвой этих трагических событий.
Вооруженные выступления в Лхасе и других местах были жестоко подавлены. Далай-ламе и тысячам его сторонников пришлось бежать в Индию. Мятеж круто изменил жизнь тех, кто бежал, и тех, кто остался. Период гибкости, дальновидности, разумных компромиссов был, увы, перечеркнут. Соглашение 1951 года односторонне нарушили. А это вызвало со стороны Пекина ответную волну форсированных реформ. Перегибы усугублялись тем, что совпали с "культурной революцией". Массовое разрушение монастырей в Тибете можно сравнить с репрессиями против ламаизма в Монголии в 20-х годах.
После двух бурных десятилетий жизнь Тибета лишь в 80-х годах вернулась в нормальное русло. Было решено сосредоточить усилия на трех направлениях: экономическом развитии, воспитании местных кадров, возрождении национальной культуры. Земледельцев и скотоводов освободили от крепостной зависимости, а также от всех налогов в государственную казну.
Став хозяевами полей и пастбищ, тибетцы стали ежегодно собирать около 700 тысяч тонн зерна, поголовье скота приблизилось к 25 миллионам. (В пятидесятых годах аналогичные показатели были втрое ниже.) Средняя продолжительность жизни тибетцев увеличилась с 35 до 65 лет. Если во время моего первого приезда население края составляло чуть более миллиона человек, то нынче оно приблизилось к двум с половиной миллионам.
Так что измышления, будто Тибет "вымирает" или "китаизируется", беспочвенны. Китайцев в автономном районе около 80 тысяч (менее 4 процентов). Примерно половина из них сосредоточена в Лхасе. Это строители, врачи, учителя, работающие по контрактам.
Итак, население Тибета удвоилось, тогда как количество монастырей сократилось с двух тысяч до одной, а число лам - со ста пятидесяти тысяч до сорока. Лишившись своих владений, монастыри существуют как бы на самофинансировании - печатают священные книги, производят предметы религиозного культа, а главное, получают добровольные приношения.
Но вернемся к далай-ламе. Конечно, за годы изгнания его отношения с Пекином менялись не в лучшую сторону. Но в последнее время он выступает за автономию Тибета, который, по его словам, должен стать "самоуправляемой демократической административной единицей, находящейся в ассоциации с Китайской Народной Республикой".
Слово "ассоциация" вызывает в Пекине настороженность. Но возможность компромисса, по-моему, существует. Его основой может послужить все то же соглашение 1951 года. Ведь сохранять в ведении Пекина внешнюю политику и оборону - значит признавать Тибет составной частью Китая. Стало быть, нужно договориться лишь о конкретном содержании слова "самоуправление". Тибетский народ не захочет возврата к феодальным порядкам. Но конкретные функции местных властей могут быть иными, чем в других провинциях страны. Ведь оказалась же приемлемой для Гонконга формула "одна страна - два строя".