Имя для государства
Независимой Украине уже тринадцать лет. И столько же - до столетнего юбилея ее "русского крещения". В марте 1917 г. новый министр иностранных дел, лидер кадетов П.Н. Милюков на вопрос, как Временное правительство представляет себе дальнейшие отношения России с Прикарпатской Русью, ответил: "Галицкая Украина, если пожелает, может объединиться с украинцами, заселяющими Россию".
Заявление это стало сенсацией. Нет, не из-за "разрешения объединиться", тем более что 30-миллионная Малороссия и 4-миллионная Прикарпатская Русь тогда еще весьма смутно ощущали свое родство. Из-за неожиданной смены понятий - "Галицкая Украина" вместо "Галицкая Русь".
Сегодня нам и в голову не приходит вопрос: а как же называлась Западная Украина, когда еще Украинского государства не было? В актах Версальского мирного договора, в котором победители запечатлели раздел Европы после Первой мировой войны, фигурировала Ruthenie Transcarpathique - Прикарпатская Русь. Как нетрудно догадаться, в новом понятии, возникшем после образования Советской Украины, уже было закодировано будущее "воссоединение". И оно произошло, но история на этом не остановилась.
Все три части бывшей Прикарпатской Руси - Галичина, Буковина и Закарпатье - когда-то входили в Киевскую Русь, вот почему они удержали "Русь" в своей памяти, культуре, языке. Но после распада общей прародины судьбы их сложились по-разному. Угорская Русь (Закарпатье) почти девять веков входила в состав Венгрии. Галицко-Волынское княжество в XIV веке почти целиком оказалось в католической Польше, а Буковина вошла в Молдавское княжество. В XVIII веке снова все "встретились" - уже в Австрийской империи. Эти отсеченные католическим клином славянские территории историки часто объединяли неофициальным названием "Червонная Русь".
И вот "червонный призрак" внезапно возник в виде политического проекта. После первого тура выборов ЦИК Украины так медленно считал голоса, так долго тянул с признанием, кто же из двух кандидатов в президенты получил перевес, что у депутатов Львовского областного и городского советов нервы не выдержали. Они выступили с инициативой создать Галицкое княжество (в XXI веке!), которое включило бы в себя Львовскую, Тернопольскую, Ивано-Франковскую, Закарпатскую, Волынскую, Ровенскую и Черновицкую области, со столицей во Львове. И приняли обращение к Виктору Ющенко: "Необходимо объединить все эти земли в единое целое и таким образом обеспечить максимальную поддержку вам как кандидату на должность президента Украины". То есть отделяться от Украины это "княжество" - одна пятая ее территории - не намеревалось. Но ведь не только пуговица от пальто, может и пальто оторваться от пуговицы: Восточная Украина ответила целым парадом суверенитетов. И теперь первой заботой президента Ющенко чье лидерство в Западной Украине неоспоримо, а в Восточной своим землякам еще предстоит доказать - станут, по всей видимости, именно эти призраки суверенитетов, слишком грозно обозначившие украинский раскол.
Язык для государства
Любопытное свидетельство приводит в своей книге "Прикарпатская Русь под владением Австрии" галицкий историк Филипп Свистун: в 1862 г. львовский купец Мих. Дымет привез из Киева "дешевые произведения и фотографии украинских писателей". Итак, первое соприкосновение двух культур произошло через год после смерти Шевченко. К тому времени галицкие русины уже "поделились на две партiи: старорусскую и молодорусскую, последняя также называлась украинофильской. Старорусская партiя держалась идеи общности всего русскаго народа, как в Россiи, так и в Прикарпатской Руси. Она стала свой язык называти "русским" (с двома "с" вместо прежняго "рускiй" с одним "с"). Молодороссы же хотели создать свой литературный язык, отличный от общерусскаго. Австрiйцы и поляки поддерживали молодороссов..."
Скажите, у вас возникло хотя бы малейшее затруднение в понимании этого языка, даже если он немного режет слух? А ведь Червонная Русь веками была отделена от России. Две ее части, Галичина и Буковина, жили под Польшей, третья, Угорская Русь, под Венгрией, а все вместе еще и под Австрией. Трехэтажная империя, два надсмотрщика над нижним народом - хотя бы такого в России не знал ни один сущий в ней язык. Как же такое диво случилось в чужой языковой среде?
Когда-то студентом филфака Ужгородского университета я слушал лекции замечательного лингвиста Карпат проф. Й. О. Дзендзеливського, до сих пор храню его "Лингвистический атлас украинских народных говоров Закарпатской области УССР". Обратите внимание: украинских говоров. Да, после "воссоединения" в 1945 году все русины превратились в украинцев. Но говоры-то не изменились, как их ни называй! В атласе Дзендзеливського их около тысячи на одно только Закарпатье с его тремя основными этническими группами (гуцулы, лемки, бойки). Я искренно разделяю точку зрения своего преподавателя: да, на основе этих говоров вполне возможна была выработка нормативного украинского языка, не случайно сегодня они "взаимодействуют". Но почему же карпаторусская письменность, которая одновременно установилась и в "польской" Галичине, и в "венгерском" Закарпатье, и в "румынской" Буковине, так поразительно напоминает "допушкинский" язык? Почему на ней легко читал народ? Чем это объяснить?
Тем, во-первых, что главной книгой народа была все-таки Библия. Уния 1596 года состоялась потому, что пошла на уступку: вера - католическая, но Библия - на понятном народу старославянском языке, обрядность - привычная, православная. Вот сообщение пресс-службы Киевского патриархата от 8 сентября 2004 года, в самый канун бури, которая всю осень сотрясала Украину: "В Украинском национальном информагентстве состоялось представление издания первого полного православного перевода Библии на украинский язык". Эту высоту он штурмовал больше ста лет. Первый опыт был ужасен: в переводе прекрасного малороссийского писателя Пантелеймона Кулиша фраза "Да уповает Израиль на Господа" вышла "Хай дуфае Сруль на Пана". У просветителей братьев Кирилла и Мефодия перевод Священного писания с греческого на древнерусский получился куда лучше, хотя им пришлось подобрать для наших предков и алфавит. Это язык помог их потомкам удержать генетическую память о "Руси"!
Тем, во-вторых, что, как отмечают все историки, "нижний", славянский этаж империи Габсбургов состоял сплошь из крестьян да священников. "Хлоп да поп" - ни своего дворянства, ни даже своих мещан. Лишь в начале XIX века начала складываться своя интеллигенция - и, питаясь местными говорами, основываясь на древнерусском письменном источнике, выработала литературную норму, которая так приблизилась к "пушкинской". Однако уже во второй половине века интеллигенция разделилась на "староруссов" и "молодоруссов"... И о чем же их первый спор, который, как уже понятно, велся на одном языке, поскольку другого еще не было?
Флаг для государства
Сколько "с" в автоэтнониме "руський", или "русьский", как веками идентифицировали себя жители Карпат, они никогда не задумывались. Начались эти споры после того, как за дело взялись польско-австрийские языковеды.
На первом этапе было решено, что местный народ следует называть не так, как он себя называет, а так, как его называют на Западе. Еще в начале XVIII века папа Урбан VIII признался в любви к карпатскому простонародью: "Rutheni, per vos Oriente revertere spero" ("Мои Рутены! Через вас надеюсь вернуть Восток"). Значит, рутены, Рутения. Украинофилы сразу начали переводить "рутенов" как "русинов", но этим лишь навлекли на себя подозрение, уж не ратуют ли они за самостоятельность "хлопского наречия польского языка". Варшава всегда стояла за то, чтобы отнять у "хлопской интеллигенции" кириллицу и навязать ей "абецадло" - по-польски, азбуку, - но Вена не спешила. Она взвешивала. Перед ее глазами был пример хорватов: выбрав латиницу под влиянием своего католического духовенства, "мы заметно стали отличаться от своих братьев-сербов" (хорватский историк Игнатий Берлич). Чем это закончилось два века спустя, пришлось увидеть уже нам.
Вена еще потому не готова была произвести подмену алфавитов, что в тушении пожаров на вторых этажах империи, то против польской шляхты, то против мадьярских панов, рассчитывать она могла лишь на свой "нижний народ". Вот любопытный эпизод 1848 года: хорватский панславист Людевит Гай сообщает депутатам всеславянского съезда, что от решения, которое примет съезд, зависит превращение Австрии в конституционную монархию со славянским характером. "Сего желает династия, - открывается Гай, - я получил указания в том деле". Первой отвечает ему польская депутация: "Мы думаем лишь о восстановлении своего отечества, славянство же есть для нас безучастным делом". Ну, так с чего было австрийским русинам драться за интересы польских или венгерских панов? Они уж подпирали главную нацию империи, государствообразующую.
В марте 1915 года, когда русская армия взяла «австрийскую твердыню» Перемышль, на прием к генерал-губернатору попросился посетитель, служивший в резиденции митрополита. Пришлось разбить несколько стен, чтобы найти архив. И вот перед нами проект Украинского государства, которое строили все, кто хотите, кроме самих украинцев. Язык оригинала - немецкий.
Конечно, за это доставались награды. В 1848 году была учреждена Головна Руська Рада, такой же представительный орган, как у поляков. Когда три года спустя Франц Иосиф отозвал конституцию, а с ней и русские Рады, он специально пожаловал во Львов, чтобы заложить камень в фундамент Народного Дома для русинов. В университете Львова открылась кафедра русского языка и литературы. Но самый трогательный подарок "любимым рутенам" сделала матушка императора - сама сшила жовто-блакитный флаг и послала его дивизии галичан, отличившейся при подавлении мадьярского бунта. До сих пор идут споры, почему императрица-мать выбрала такие цвета. По одной версии, они символизируют пшеницу и Дунай, по другой, навеяны изображением золотого льва на голубом поле, который украшал герб Галицко-Волынского княжества. К слову, Даниил Галицкий в 1253 году принял королевскую корону из папских рук, но Унию отклонил. Напоминаю об этом в связи с тем, что в прессе Западной Украины продолжает катиться вал льстивых статей, олицетворяющих Виктора Андреевича с Даниилом Романовичем. Тогда уж специально напомню этим "новым историкам": если Киевская Русь распалась на 15 княжеств, впрочем, достаточно сильных, то через два века они, из-за продолжавшейся грызни, развалились уже на 250 уделов. Потому и оказались "под поляками", "под венграми" и т. д. Потому и не имели никакого отношения к Чигиринской республике Богдана Хмельницкого, которая, попросившись "под руку" православного монарха, собрала украинцев в Малороссии, которая однажды превратилась в УССР, а в другой раз обрела независимость.
Вот уже и флаг Украины появился на свет. Отметим: это было в середине позапрошлого века. Лишь после этого разгорелся "конфликт культур".
Гимн для государства
В первый раз русины увидели русских в 1848 году. Тогда через Карпаты прошла 200-тысячная армия Паскевича, которую, вняв слезным мольбам австрийского императора, Николай II послал на усмирение восставших венгров. Вот как это событие отразил в своей "Автобиографии" угро-русский писатель Уриил Метеор: "Свободно разговаривали с Москалями и без затруднения понимали их язык. Они совсем таким образом крестилися и теми же словами молилися, как здешние домородные люди. Выходило, что они одного с нами языка и одной веры".
Опять хочу обратить ваше внимание: вот он, старый литературный язык Карпат, лишь чуть-чуть подкорректированный современным переводчиком. Таких, как мой земляк Метеор, и надо было лишить кириллицы, чтобы споткнулось, переориентировалось это перо. И в 1859 году наместнику Галичины, польскому графу Голуховскому, удалось убедить венский двор ввести "абецадло" в русских школах. Разразилась "азбучная война". Общественность поднялась на защиту своего правописания. Протест ее принял совершенно неожиданную форму: началось массовое увлечение русской культурой и языком. Во Львове возникло литературное общество имени Пушкина. Судебный советник из городка Самбор Михаил Качковский, "сев на хлеб и воду", все свое жалованье отдавал на "общерусское дело". По его примеру от всей "старорусской" интеллигенции посыпались взносы по 100, 200, 300 крон - и вскоре "Общество Михаила Качковского" завело свои газеты, издательства, культурные центры. По всей Галичине проводились Дни русской культуры. Интеллигенция зачитывалась Пушкиным и несла его томики в народ, сельские громады ставили Александру Сергеевичу памятники. Культурное движение быстро переросло в политическое. В сейме и рейхсрате появились "объединители" - так называли сторонников объединения Галицкой Руси с Россией.
Вот тогда-то и нашлись "умные головы" из рядов украинской и польской эмиграции в Париже. Это они, пишет Свистун, "образумивали поляков, що они нерозумно поступают относительно галицких малороссов и що вместо отрицати их нацiональность, лучше привывати у них сознанiе нацiональной отдельности от великороссов, дабы прiобрести их для солидарного выступленiя против Россiи". В конце концов, имперский двор согласился, что русскому языку лучше противопоставить не польский язык, а украинский, даже если он пока еще только наречие. Быстро образовалась польско-украинская партия, которая тут же сочинила гимн: "Мы с ляхами, ляхи с нами! И в прах вража сила! И як было с давен-давна, Засiяе Русь преславна Русинов делами..."
Эта новая "Русь", под которой подразумевалась уже только "Украина", "засияла" в 1890 году. Тогда с трибуны Львовского областного сейма депутат молодорусской партии Юлиан Романчук объявил о наступлении "новой эры": галицко-рускiй народ, заявил он "от его имени", считает себя обособленным от русского державного народа. Правда, он так и не назвал этот "обособленный народ" украинским. Значит, он все еще не родился? Тогда какой же народ "обособился"? Министерство просвещения немедленно приступило к фонетической реформе карпатских говоров, и во что это вылилось, засвидетельствовал историк Илья Терех ("Украинизация Галичины", 1945 год):
"Как по мановению волшебной палочки, вводится в школах, судах и во всех ведомствах новое правописание. Старые "русские" школьные учебники изымаются и вместо них вводятся книги с новым правописанием. По всей Галичине распространяется литература об угнетении украинцев москалями. Из Киева приглашается Михаил Грушевский. Для него во Львовском университете учреждают кафедру "украинской истории" и поручают ему составить историю "Украины" и никогда не существовавшего "украинского народа". В награду и благодарность за это каиново дело Грушевский получает "от народа" виллу и именуется "батьком" и "гетманом". Но насаждение украинства по деревням идет туго, оно почти не принимается. Народ держится крепко своего тысячелетнего названия. В русские села посылаются исключительно учителя-украинофилы, а учителей с русскими убеждениями оставляют без мест..."
Народ для государства
Ох, трудно родить новый народ! Куда трудней, чем вышить флаг, написать гимн, сочинить азбуку. Вплоть до Первой мировой войны русская партия в Галичине выигрывала все языковые баталии - школьные референдумы, судебные процессы. Но это все еще были внутренние дела Австро-Венгерской империи. Миру все еще не было дела до политических разборок ее партий и ее народов. Толком все еще никто не понимал, что такое украинский проект и кто за ним стоит.
В 1879 году Германия и Австро-Венгрия заключили двойственный союз, а в 1888 году немецкий философ Гартманн предложил геополитический проект, который вызвал сенсацию в политических кругах Европы и сильно заинтересовал немецкий генштаб. Чтобы подорвать Россию, надо отнять у нее Литву, Жмудь, Лифляндию и Курляндию, а на Днепре образовать отдельное Киевское королевство. На первом этапе была даже идея дать Галичине "своего короля", уже и имя было известно, Василь Вышиваный. Но подобранный на эту роль отпрыск Габсбургов не смог отмыться от какой-то судебной тяжбы в Париже, и проект увяз. На последнем, решающем этапе главным покровителем украинского проекта в Австро-Венгрии стал наследный принц эрц-герцог Франц-Фердинанд. С 1910 года под его председательством проходили регулярные совещания в военном министерстве, на одном из которых офицеру австрийской армии и митрополиту Андрею Шептицкому было дано поручение: "Подготовить указания Австрийскому и Германскому Правительствам для их будущей политики в Украине в случае распада России". Убийство эрц-герцога, спровоцировавшее Первую мировую войну, поначалу сильно спутало планы "строителей Украины".
В августе 1914 года русская армия - уже второй раз в истории - вступила в Галичину. Встречали ее со слезами счастья. Когда она приближалась к Карпатам, австрийское командование отдало приказ расстреливать "изменников" без суда и следствия. Только заупрямься и скажи, что ты "русьский", - пуля. Священник Иосиф Яворский свидетельствовал после войны: "Армия получила инструкции и карты с подчеркнутыми красным карандашом селами, которые отдали свои голоса русским кандидатам в австрийский парламент. И красная черточка на карте оставила кровавые жертвы в этих селах". Десятки тысяч людей были согнаны в концлагеря Гнав, Гмюнд, Терезин, Талергоф. В самом страшном из них, Талергофе, около г. Грац, не было даже бараков, зато весь он был истыкан столбами для "анбинден" - из всех пыток австрийцы предпочитали подвешивание жертвы за одну ногу.
Фронт остановился в западной части Карпат, чуть-чуть не дойдя до Лемковской Руси, а название самих лемков пошло от "лем" - что ни скажи, в ответ это "лем", и еще надо понять, с каким оттенком. На лемках была коллективная вина: сопротивляясь украинизации, сразу 60 тысяч перешли из униатской церкви в православную. Под конвоем австрийских жандармов сотни людей согнали в тюрьму в Новом Санче, где заседал военно-полевой трибунал. Первыми перед ним предстали священник Петр Сандович с сыном Антонием, только что окончившим университет по курсу философии. Против него есть вещественная улика: собственноручное письмо, где "русская паства" написано с двумя "с". Приговор: "Государственную измену считать доказанной, виновных о. Петра Сандовича и его сына расстрелять". Далее перед трибуналом предстали о. Владимир Мохнацкий с сыном Родионом, гимназистом, о. Феофил Качмарчик с сыном Владимиром, юристом, о. Василий Курилло с двумя сыновьями... Вину сыновей даже не надо доказывать - на них вина отцов. Православных священников стреляли как заведомо "русских". А триста униатских священников были убиты лишь по подозрению, что они тайно питали симпатии к православию и России.
И я понимаю графа В.А. Бобринского, когда, вступая 10 сентября 1914 года в свою генерал-губернаторскую должность, он заявил во Львове: "Восточную Галицию и Лемковщину считаю коренными русскими областями", - ибо так считало и население этих областей. Прикомандированный к штабу третьей русской армии в чине капитана запаса, Бобринский, как только Львов был освобожден, пригласил в штаб Митрополита униатской церкви графа Андрея Шептицкого и сказал ему следующее:
- Нам прекрасно известно, кто вы такой. Мы знаем, что вы приезжали к нам в Россию с вымышленным паспортом, раз даже под видом представителя фабрики велосипедов. Мы знаем, что ваш митрополичий титул - это все только камуфляж, для отвода глаз. Но так как вы формально "митрополит", то мы не хотим дать нашим врагам повод обвинять нас в том, что мы, мол, преследуем униатскую церковь. Поэтому мы вас оставим во Львове на свободе, если вы дадите честное слово, что, пока будет продолжаться война, не будете заниматься политикой.
Митрополит нарушил слово буквально на следующий день. "Вам, может быть, покажется, что чужие люди, которые к вам пришли, это ваши братья, - сказал он в своей проповеди. - Но имейте в виду, что это волки в овечьей шкуре". Шептицкий был отправлен в Россию и изолирован в одном из монастырей. А граф Бобринский перерыл всю его резиденцию "Святой Юр" в поисках улик, в существовании которых не сомневался. Но ничего не нашел. Но в марте 1915 года, когда русская армия взяла "австрийскую твердыню" Перемышль, на прием к генерал-губернатору попросился посетитель, служивший в резиденции митрополита. Пришлось разбить несколько стен, чтобы найти архив. И вот перед нами проект Украинского государства, которое строили все, кто хотите, кроме самих украинцев. Язык оригинала - немецкий.
"Записка Львовского униатского митрополита графа Андрея Шептицкого. Как только победоносная Австрийская Армия вступит на территорию русской Украйны, нам предстоит решить тройную задачу: военной, правовой и церковной организации края. Решение этих задач должно отчасти предшествовать какой бы то ни было мирной конференции, не только для споспешествования деятельности нашей армии и ожидаемого восстания украинцев и для урегулирования этого восстания, но и для того, чтобы эти области во всяком случае возможно полнее отторгнуть от России и придать им характер области национальной, от России независимой, чуждой державе царей..."
Записка была опубликована в петербургской газете "Общее дело" в 1917 году, но предъявить Шептицкому обвинение Временное правительство уже не успело. А поскольку, по понятиям большевиков, украинский митрополит боролся с царизмом, то он был отпущен восвояси. Об этом Советскому правительству пришлось пожалеть после того, как разразилась следующая война и митрополит дал свое благословение эсэсовской дивизии "Галичина". Но к тому времени украинский проект уже получил громогласную известность в мире. Одним из первых, кто это понял, был премьер Франции Раймон Пуанкаре, который еще в 1923 году после встречи с митрополитом сказал: "Если бы украинцы имели нескольких Шептицких в Париже, то у них была бы держава".
После того как русская армия отступила с Карпат, расправы и депортации возобновились в еще более страшных размерах. Какие уж тут Дни русской культуры! Все сгинуло. Весь слой "старорусской" интеллигенции был беспощадно выбит. Смертные приговоры депутатам-русинам Венского рейхсрата Дмитрию Макарову, Владимиру Куриловичу, Роману Чайковскому сменили на пожизненное заключение лишь благодаря заступничеству испанского короля Альфонса. И если бы не о. Роман Чайковский, не галицкий историк Василь Ваврик, сами пережившие ужасы Талергофа, не польский депутат А. Дашинский, настоявший на парламентском расследовании австрийского геноцида, его замолчали бы полностью. Австро-венгерская военщина в те годы истребила 60 тысяч галичан, еще 80 тысяч сгноила в концлагерях. Больше ста тысяч бежали в Россию, где следы их пропали навеки.
Все это можно списать на войну, но война - лишь эпизод истории. Сверьтесь со знаменитым романом Ярослава Гашека: где-то в ту пору бравый солдат Швейк и вгляделся в засиженный мухами портрет императора Франца Иосифа. Империя, которой он правил с 1848 по 1916 год - 58 лет! - угасала. Дележ ее продолжался до 1923 года. За это время в Галичине родилась Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР), которую в крови утопила панская Польша, а в Киеве Центральная Рада провозгласила Украинскую Народную Республику (УНР) и избрала ее "первого президента" Михаила Грушевского. Ну, казалось бы, все, есть уже и президент для государства. Но не потому сгинула Центральная Рада, что ее прогнали большевики, а потому, что ее никто никогда не выбирал. За все годы революционной смуты только один раз, летом 1917-го, состоялись полноправные выборы в органы местного самоуправления Украины. Это, в сущности, и есть метрическое удостоверение украинской нации в момент ее появления на свет. Так вот: от общероссийских партий было избрано 870 депутатов, от украинских федералистских партий - 128, от сепаратистских - ни одного! Лучший комментарий, хотя и не специально к этому событию, написал сам Грушевский: "Когда народность наша, дух нашего народа влечет нас на запад, край поворачивает энергию, наш труд на восток и юг..."
Вожди для государства
Эти слова мог написать лишь человек, настолько проникнутый украинским противоречием, что однажды оно заставило его расплакаться. Произошло это на станции Сарны, в вагоне Центральной Рады, в котором она бежала от своего народа. Тут ее и застало известие о том, что немцы двинулись на Украину. Расплакался не только Михаил Грушевский, но и Симон Петлюра. Три свидетеля их слез, находившиеся в том же вагоне, все трое министры, впоследствии дали очень сходную трактовку этой спонтанной реакции украинских вождей. Вдруг оба поняли: обвинения в том, что они являются орудием австрийской или немецкой интриги, теперь уже неопровержимы и будут тянуться за ними всю жизнь. "Непонятно, - пишет в книге "Неизвращенная история Украины-Руси" историк Андрей Дикий, - зачем было плакать, если шли спасители? И не им ли навстречу бежала Рада?"
Больше того, они повернули свой вагон назад и въехали в Киев под звуки немецкого марша. Но ненадолго. Отчаявшись найти общий язык с "этими социалистами-шовинистами", немцы прогнали обоих и выбрали гетмана Скоропадского. Тому тоже пришлось бежать через семь месяцев от Директории, в которой Главковерхом провозгласил себя Петлюра, но и Петлюре всего через полтора месяца пришлось дать стрекача от наступавшей Добровольческой армии Деникина. В конце концов, встреча "двух Украин" состоялась: правительство ЗУНР и ее армия, вынужденные оставить Галичину, перешли на территорию, находившуюся под властью Петлюры. Больше двух месяцев два правительства и две армии - 10 тысяч расхристанных петлюровских вояк и 40 тысяч дисциплинированного Галицкого войска - существовали бок о бок, бесконечно заседали, принимали резолюции, вырабатывали "линию", но так и не договорились о "Соборной Украине". Поразительно: хотя до войны Галичина была главным распространителем "украинской бациллы" - это циничное выражение принадлежит одному из руководителей Союза визволення Украины (СВУ) Скоропис-Цолтуховскому, - идея борьбы с большевиками привела ее правительство и ее армию к Деникину, и вышло, что галичане стали сражаться за "единую и неделимую Россию". Объяснение этому парадоксу дает Андрей Дикий, свидетель той эпохи: "Украинцев по рождению и происхождению было неизмеримо больше и у Деникина, и у большевиков, чем во все времена в армиях Центральной Рады, Директории и Петлюры". Но самое поразительное: все, что давали австрийцы и немцы на содержание СВУ, ОУН, УПА и других "освободительных" организаций, они записывали в долг... будущей самостийной Украины.
Но вернуть этот "госдолг" оказалось некому. Та Украина, которая только что родилась у нас на глазах в муках поиска своей собственной идентичности, никому ничего не должна.