Моего знакомого профессора медицины Святослава Славинского к прозрению подвела история собственной семьи. В конце 1990-х он похоронил свою бабушку. Казалось бы, что может быть естественнее смерти старушки, у которой к тому же еще и больное сердце? Однако вскоре (доктор был в Швеции на симпозиуме) в руки ему попала книжка как раз о том препарате, которым бабушке в последний раз помогали во время приступа. И он с ужасом прочитал, что при ишемической болезни сердца тот вызывает тяжелейшие осложнения. Правда, бабушке вводил лекарство не он лично, а врач "скорой помощи" (вызвали, потому что решили не рисковать, перевезти старушку в больницу). Этот же врач его и порекомендовал как новое и очень эффективное. Но в ужас-то мой знакомый пришел еще и от того, что из книжки следовало: опасные свойства препарата были известны еще в 1989 году, то есть почти за десять лет до того несчастья.
Сколько же жизней он унес и продолжает уносить? Продолжает, потому что и сегодня в Интернете можно найти рекомендации по применению его и других препаратов этого класса, при том что опасность их была давно доказана.
Любой здравомыслящий человек скажет - нонсенс. Страшно же то, что нонсенс этот - обыденность нашей жизни. И здесь, может быть, уместна поговорка: "Меньше знаешь - крепче спишь".
Нынче Святослав Славинский возглавляет факультет общественного здравоохранения в Академии последипломного образования Минздравсоцразвития России. И рассказанное им в одной из наших недавних бесед (о лекарствах иностранных, но в большинстве своем разрешенных к применению и у нас) убило во мне остатки оптимизма. Оказывается, государственная организация для проверки предлагаемых населению лекарств на безопасность была создана лет семьдесят назад, и не у нас, разумеется, а в Америке. Но это вовсе не означает, что заокеанский и западный потребитель неуязвим. Более информирован - да. Но из-за этого и вовсе создается впечатление, что страшно беззащитны мы все.
- Группа противоаритмических препаратов (один из них, кстати, был создан в СССР и выброшен впоследствии на штатовский рынок) за десять лет свела в могилу больше американцев, чем вся вьетнамская кампания.
- А у нас-то наверняка еще больше?
- У нас, скорее всего, этого просто не заметили. Как говорится, умерла так умерла. И неудивительно: речь о начале 80-х. В СССР в те времена смертей по подобным этой причинам, как и секса, не было. Как, впрочем, нет и сейчас - нет такой медицинской статистики. Но я продолжу: десять лет лечили лекарством этим людей в Америке, а потом все-таки решили проверить, эффективен ли, равно как и прочие препараты из этой же группы. Оказалось, эффективен: эффективно убивает его принимающих. Был скандал.
Впрочем, скандалов было много. Там. В нашей стране их быть не могло по определению - информации не было. Так вот, в начале 60-х годов прошлого века в Великобритании, Новой Зеландии, Ирландии заметили, что слишком часто гибнут дети, больные бронхиальной астмой. Эпидемия по природе своей не эпидемического заболевания? Стали искать объединяющий фактор, и обратила на себя внимание одна вещь: всем погибшим детям приступы купировали одним и тем же аэрозольным средством. Началось расследование, были получены доказательства того, что дети погибали именно от этого препарата. Его, естественно, запретили. Но не везде. Под давлением фармакологических фирм правительство Новой Зеландии, к примеру, решения о запрете препарата не приняло - там пользовали им детишек аж до конца 80-х. Вывод: даже в тех странах, где правительство контролируется общественностью, обнаружение вреда от лекарственного средства вовсе не всегда ведет к отзыву его с рынка. Кстати, США и Канаду чаша та миновала.
- Они знали?
- Узнали, когда провели исследования. Процент концентрации действующего вещества был оценен как слишком высокий, чтобы применять его для лечения детей. И Федеральное управление по контролю за качеством лекарственных и пищевых продуктов баллончики эти на свой рынок просто не пустило.
- Соединенные Штаты, наверное, самые бдительные?
- Похоже на то. Но к бдительности этой они пришли тоже через смерти детей. Правда, гораздо раньше - в 30-е годы прошлого века. Малыша, как известно, уговорить принять пилюлю трудно - горькая. Некий предприимчивый химик-универсал придумал растворить один из противомикробных препаратов... в веществе, про которое сегодня даже старшеклассник, пожалуй, знает, что это яд. В первой трети прошлого века сие было не факт. Придумали, растворили, продали. Никому и в голову не пришло испытать хотя бы на мышках. И трагедия развернулась стремительно. Сразу же погибли сто детей. Сто первым стал автор препарата: он принял его, уже зная, что принимает яд.
Финал этой страшной истории оказался для страны весьма созидательным: в Штатах создали то самое Федеральное управление по контролю за качеством лекарственных и пищевых продуктов. Это была первая в мире организация, которая стала проверять на токсичность лекарственные средства.
- Так это должно было спасти американцев от фармацевтических трагедий и потрясений!
- Не спасло. К примеру, в 1957 году у них поступило в продажу лекарство, заявленное как снотворное. К этому времени лекарства уже проверяли на токсичность. Его тоже проверили. Но как? Естественно, на мышках. Мышки все остались живы и здоровы. (Позже оказалось, что препарат у них в отличие от людей просто не всасывался.) Тогда фирма-производитель решила провести еще одно, пусть небольшое клиническое испытание. И раздала препарат своим сотрудникам: проверьте, спать будете или нет.
Сотрудники попробовали, и никто из них не умер. Правда, у одной из пробовавших через некоторое время родился ребенок без ушных раковин. Но никакой связи с препаратом в этом не увидели. Препарат поступил на рынок. Врачи стали отмечать, что у принимавших его больных наблюдается нарушение чувствительности. Фирма-производитель быстренько им объяснила, что это безвредно. Тогда группа врачей подготовила соответствующую статью для публикации в немецком медицинском еженедельнике. Фирма об этом узнала и оказала давление на редакцию - статья не вышла. А тем временем препарат получал все большее распространение во всем мире, и во всем мире начали рождаться дети без конечностей или со ступнями, растущими прямо из таза, или с кистями рук, растущими прямо из плеча.
Впервые заподозрили, что виной всему может быть какое-либо лекарство, в Австралии, - выяснилось, что все родившие таких детей женщины принимали именно этот препарат. Начали исследование, и выяснилась ужасная вещь: для достижения эффекта достаточно было одной таблетки, но принятой в первой трети беременности. Тогда наконец появилась та самая статья, но в журнале британском.
- Кого-то отдали под суд?
- Ничего подобного. Фирме-производителю предложили препарат отозвать. Она сделала это, но только после того, как пошли иски по всему миру. К тому времени шведы уже доказали, что причина врожденных уродств именно в нем.
- Но, я надеюсь, хотя бы проинформировали население?
- Нет. Трагедии плодились одна за другой. В Бельгии, к примеру, такого ребенка собственные родители умертвили - так тяжело было видеть его мучения. Был суд. Родителей оправдали, препарат запретили. Но поговаривают, что он скоро опять вернется на рынок.
- Рынок лекарств у нас интернациональный. Столько импортных лекарств! И мы ведь отдаем им предпочтение. Очевидно, не без оснований. И получается, все мы так уязвимы.
- Да, в России сейчас мало своих разработок. Но зато она впереди планеты всей по фальсификации лекарств.
-Что же делать? Создавать еще одно Общество защиты наших прав?
- В идеале менять подход к проблеме. На рынке должны быть только лекарства, безопасность которых доказана. Я понимаю, фармакологическим компаниям противостоять трудно. И сегодня мы как раз наблюдаем их влияние на всех стадиях пути препарата к потребителю. Но надо же положение менять. Врачи хотя бы не должны слепо верить информации, которую дает фирма-производитель. Есть Всемирная паутина, правда, врач должен читать по-английски, быть внимательным к публикациям. Шила-то в мешке не утаишь. Если доказан вред от препарата, информация об этом все равно просочится. Но ведь вот еще в чем вопрос: доказана должна быть и его эффективность.
- Разве это не само собой разумеется?
- Чисто теоретически. Требование доказывать и эффективность тоже было введено в практику в Америке одновременно с созданием той самой федеральной службы в 37-м году. Но исследования эти для многих находящихся на рынке лекарств все-таки не проводились. Да к тому же более половины из бытующих сегодня препаратов используется уже более семидесяти лет. Для новых лекарств эффективность проверялась, но методики этих проверок столь несовершенны, что в большинстве случаев не позволяют относиться к ним серьезно.
- И что, нет рычага изменить ситуацию?
- Сегодня в мире, да и в России тоже много говорят о доказательной медицине. Под термином этим разумеют метод систематического поиска и применения наилучших из доступных методов лечения и профилактики с учетом индивидуальных предпочтений пациентов.
- Ищут, разумеется, путем клинических испытаний?
- Да. Иерархия доказательств, кстати, хорошо представлена в одном из приказов нашего минздрава шестилетней давности. Но что важно: решать, принимать или не принимать этот препарат, должен в итоге не врач, а сам пациент на основании информации, предоставленной хорошо информированным и квалифицированным врачом.
- Приказу шесть лет, но вряд ли пациенты, к примеру, районных поликлиник припомнят, чтобы от них ждали информированного согласия. Похоже, путь наш к здоровью будет тернист и долог. Многие ли доживут?