Оживились народные массы - в общем-то в главном для себя виде политической активности, в защите своих прав и интересов. И это хорошо.
Оживилась оппозиция. Пусть дефектная, невразумительная, не имеющая ни программ, ни лидеров, ни идей, ни людей (как поддержки и опоры). Не оппозиция даже, а держатели брэнда, марки, титула оппозиция - до прихода оппозиции настоящей. Но и это хорошо.
Оживилась власть - в целом и в отдельных своих частях. Правительство, напуганное недовольством народа, а еще более - возможными санкциями президента. Оживились губернаторы - эти явно под дамокловым мечом возможной отставки, инициированной Кремлем. Собственного электората они давно уже не боялись.
Оживились спецслужбы в Чечне - эффект этого оживления мы наблюдали все последние недели.
Оживились СМИ, даже государственные, даже самые сервильные.
Оживилась внешняя политика России после в общем-то проигрышного для нее 2004 года.
Оранжевая ли это украинская революция, точнее, битые наши ставки в ней сыграли свою роль или еще что - чисто нутряное - в общем-то не так уж и важно. Важно, что вновь запахло большой политикой - как в интриганском, так и в достойном смысле.
Думаю, Россия просто исчерпала весь потенциал той самой политической и экономической стабилизации, на которую все последние годы молилась и сама власть, и значительная часть населения. Стало ясно, может быть, пока только интуитивно, что нужно выходить из кокона этой стабилизации, начинать реально двигаться вперед.
Как очевидный необходимо отметить факт некоторого укрепления России при общей дестабилизации окружающего ее географического и геополитического пространства. Укрепления еще очень незначительного, во многом поверхностного, но уже начинающего раздражать наших давних клиентов и контрагентов.
Замечательно поведение клиентов прибалтийских, пытающихся, может быть, в последний раз напомнить о себе мелкими пакостями перед большой датой. Замечательна реакция официального представителя польского МИДа, назвавшего ликвидацию Аслана Масхадова "преступлением", "политической глупостью" и даже "большой ошибкой". Особенно примечательно последнее, ибо, как известно, нет в мире больших специалистов по Кавказу, чем поляки.
Подняла ставки в торге за острова Япония - тоже хорошо для отрезвления нашей внешней политики. Россия пока ничего вразумительного на это не ответила. За нас (по счастливому совпадению) это сделали китайцы, заявившие, как они собираются обеспечивать территориальную целостность своей страны.
Очень вовремя прозвучали и призывы отчислить Россию из "большой семерки" (или "восьмерки"), в частности, и потому, что ее экономика слишком мала. Действительно, маловата. Причем не столько для G-7, сколько для самой России. Даже несмотря на то, что если какой-либо смельчак решится легализовать ее теневую часть, то эта экономика увеличится не на 15-20 процентов, а раза в два как минимум.
Все эти угрозы и обвинения, справедливые упреки и беспочвенные претензии суть то, что заставляет внутреннюю и внешнюю политику России определяться в своих стратегических интересах и тактических ходах, а российский политический класс - задумываться не только о его собственной судьбе, но и о судьбе страны, без которой он сам ничего не значит и никому не нужен.
Может быть, этот политический класс, а точнее, его официально-властные лидеры, поймут наконец, что делами СНГ и делами сотрудничества с Евросоюзом (два самых близких нам геостратегических субъекта и главных экономических партнера) должны заниматься не десяток самоучек и дюжина разношерстных бюрократических структур, а полноценное министерство по делам СНГ и соотечественников за рубежом и не менее полноценное министерство по евроинтеграции. Последнее должно быть создано не для того, чтобы заявить о своем желании вступить в Евросоюз или реально вступить в него, а с той целью, чтобы иметь полноценный и полномочный орган по разработке и ведению обширнейшей адекватной политики взаимодействия и сотрудничества с ЕС, а не только для составления отчетов об очередном повышении уровня нашей "европейкости". Ведь на территории Европы фактически (если мысленно проигнорировать, только мысленно, естественно, США) остались лишь два дееспособных субъекта - Евросоюз и Россия. А это означает, что как Россия должна соответствовать требованиям ЕС как единственный его европартнер, так и ЕС должен соответствовать требованиям России как ее единственный контрагент в Европе. Я и кандидата хорошего знаю на пост российского евроминистра.
Много еще каких радикальных идей, как фантастических, так и вполне реалистических, можно предложить для нашей внешней и внутренней политики.
Вот, например, еще одна.
Уже который год мы, можно сказать надрываясь, строим у себя демократию. А что это такое, мало кто у нас представляет, а те, кто представляет (или считает, что представляет), либо имеют на сей счет прямо противоположные мнения, либо ограничиваются ссылками на "как в Европе", "как в Швейцарии", "как во Франции" и далее по месту последней командировки (за счет принимающей стороны).
Об этой самой демократии мы больше всего последние пятнадцать лет говорим и меньше всего ее целенаправленно изучаем и, не побоюсь этого слова, разрабатываем. Большевики уж насколько были уверены (до обожествления) в свою теорию, а все-таки создали и Институт марксизма-ленинизма, и Институт мирового рабочего движения, и целую Академию общественных (имея в виду: коммунистических) наук. А у нас до сих пор при бесцельном почти плутании по демократически-анархически-бюрократическим дорогам не создан Институт по изучению демократии.
Почему не создать таковой? И нам полезно, и в Брюсселе или Вашингтоне будет чем похвастаться (что, конечно, вторично), и от претендентов на профессорские ставки отбоя не будет.
И тоже могу порекомендовать отличную кандидатуру на пост директора этого института.
Словом, повторюсь, идей можно накидать много. Был бы спрос. И кажется, его время приходит. Вызовы и угрозы рождают этот спрос.