Как молодой режиссер уже рассказывал "РГ", ему не хочется сводить оперу Пуччини к любовной истории и восточной экзотике. Накануне премьеры идет генеральный прогон без публики. Посередине зала режиссерский стол, иногда на сцене еще колдуют художники, но спектакль никто не останавливает - он готов.
Я попадаю аккурат к началу третьего акта. И с разгону мне кажется, что Трелинский поставил вариации на темы недавней статьи Кончаловского в "РГ" - тезис о несовместности циничной западной культуры с древней, ритуальной, "духовной" восточной легко читается в этом действе. Сцена освобождена от любых деталей. Есть ослепительно синее пространство - бескрайний небесный фон для икебаны. Есть зыбкое текучее пространство воды с кувшинками. Здесь и космос, и уют японского дворика. Между этими двумя мирными космосами переброшены мостики для страстей человеческих. И на них - застывшие в ритуальном движении фигуры. Костюмы и пластика четки, как иероглиф, движения пунктирны, как в серии японских гравюр.
Трелинский почувствовал родство музыкальной живописи Пуччини, больного Востоком, с японскими изобразительными канонами и взял их за основу. Из обычно пышного и экзотического спектакль стал аскетичным и медитирующим. Он даже оставляет ощущение молчаливого, как ни странно это по отношению к пуччиниевскому эмоциональному буйству. Буйство ушло глубоко внутрь, в подкорку, в душу и сердце скупых на внешнее выражение персонажей-масок. Действо освободилось от всего вторичного, остались только знаки и символы - основа восточных искусств-ритуалов.
Свежесть и органичность режиссерского подхода сделали варшавский спектакль мировой сенсацией. В него влюбился Пласидо Доминго - знаменитый тенор купил эту сценическую версию и в 2001 году с успехом воспроизвел ее в Вашингтонской опере.
Не знаю, в какой мере можно судить по 3-му акту обо всем спектакле, но уже и виденное застревает в душе. Это был абсолютный симбиоз музыки и пластического действа, корни которого уходили в глубокую древность ритуальных восточных искусств. Тут действительно мерещились надземные схватки принципиально разных цивилизаций, которые сегодня пробуют найти путь друг к другу, - нота актуальности такому спектаклю обеспечена. И я стал с нетерпением ждать следующего вечера.
Утром сообщили, что премьеры "Мадам Баттерфляй" не будет - заболела исполнительница заглавной партии Татьяна Бородина.
Вообще-то в театрах такого ранга всегда существует несколько актерских составов. "У нас есть и другая замечательная исполнительница на эту роль, - рассказал позже Валерий Гергиев. - И если бы знать заранее, мы бы ее подготовили к премьере. Но она уже пела несколько спектаклей подряд. Мы не могли рисковать и приняли это непростое решение".
Премьеру заменили оперативно собранной "Турандот". Тоже Восток, тоже Пуччини. Но разбирать декорации "Баттерфляй", которые при внешней простоте технически изощренны, было нельзя - "Турандот" спели на фоне того же неба и в той же аскезе, лишь костюмами главных персонажей обозначив сказочный сюжет. Опера в концертном исполнении - это опера раздетая, внешне переставшая быть спектаклем. И это всегда суровое испытание для театров: нужно создать спектакль звуковой, без декораций, без сценических эффектов - без зрелища.
Билеты по случаю замены почти никто не сдал - репутация театра высока. Пришедшая публика осталась в зале еще и потому, что Калафа пел Владимир Галузин - один из лучших драматических теноров мира и в Мариинке теперь гость нечастый. Тимуром был Геннадий Беззубенков, Лиу - Ирма Гиголашвили, Турандот - Ирина Гордей. На голую сцену вышел хор в концертных костюмах, и теперь сказочные образы предстояло соткать только из звуков.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Освобожденный от пышных театральных одежд спектакль дал публике редкую возможность еще раз оценить уникальность сегодняшней Мариинки с ее фантастическим оркестром и уникальным чувством ансамбля. Валерий Гергиев принадлежит к той очень редкой категории дирижеров, которые не читают ноты, а создают музыку. Его дирижерская палочка - эмоциональный центр действа. Он ею плетет плотную звуковую ткань, где нет пастельных тонов - только насыщенные, драматичные, грозовые. И на зал накатывает волна, мощная, как цунами. Даже лирика здесь далека от безмятежности - в ней предощущение трагедии. При внешней статичности этой "Турандот" перед нами прошло действо, накаленное страстями и драматургически напряженное так, что в публике никто кашлянуть не посмел. Это было исполнение, ошеломляющее совершенством.
После спектакля мы говорим с Валерием Гергиевым о предстоящей реконструкции Мариинки. Как известно, сразу обе наши музыкальные сокровищницы - Большой и Мариинский театры - пришли в аварийное состояние и давно не отвечают требованиям современных технологий. Обе в ближайшее время должны закрыться для тотального обновления. Недавно президент Владимир Путин взял под личный контроль ситуацию с главными театрами страны. Суммы, которые требуются для реконструкции, поражают даже кровно заинтересованного в продвижении проекта Гергиева:
"Это совершенно ненормальный порядок цифр - российская общественность вправе недоуменно поднять брови. Я хотел, чтобы наш театр был современным и не уступал гигантам Запада в техническом отношении. Но я никогда не предполагал, что этот проект может стоить 300 млн. долларов. А уж как Большой театр сумел дойти до миллиарда, я вообще не понимаю. Причем мы в Петербурге говорим и о реконструкции старого театра, и о строительстве нового здания, и то меня поразила цена проекта, а в Москве нужна только реконструкция. Но цены растут, удержать архитекторов и заказчиков очень трудно. Я бы даже сказал, что процесс становится неуправляемым. Во всем этом больше тревожного, чем радостного. То, что новые театры России нужны, что нужно смело поддерживать новые проекты, бесспорно. Но если потратить на Большой и Мариинку полтора миллиарда - это значит, что они вдвоем съедят пирог, предназначенный театрам всей России!"
А предстоящей премьерой "Мадам Баттерфляй" маэстро очень доволен: "Я рад, что эта опера теперь будет представлена в современном прочтении молодого режиссера. И наш театр, и Петербург получили великолепный спектакль. Надеюсь, 22 марта мы покажем его публике, а в дальнейшем его обязательно увидит Москва".