Павел Каплевич, художник по костюмам, продюсер
- Павел, что вы сейчас читаете?
- Читаю всего Ромена Гари. Почему он мне так особенно дорог? Он пишет почти о том же, что и Маркес. Только, читая Маркеса, мы воспринимаем его абстрактно, его материал для нас все-таки экзотичен. Но когда то же самое я читаю у Гари, я узнаю себя в нем, присваиваю его себе. Мне важно, что у него русские корни, которые я узнаю в его прозе. Про эмигрантское изгойство так, как он, мало кто сумел написать. Его роман "Вся жизнь впереди" - это женский вариант "Ста лет одиночества". Тот же масштаб проблем, только еще и русскость в широте взгляда, французская истонченность в слоге, дикенсовская глубина характеров. Если добавить к этому его любовь к Африке - получается и вовсе уникальный сплав. Он очень поздно был у нас переведен и совершенно, на мой взгляд, не прочитан. Между тем это величайший европейский писатель ХХ века! Но я рад, что сейчас украинский режиссер Андрей Жолдак будет ставить этот роман в "Современнике".
- Есть ли у вас какая-то настольная книга, к которой вы часто возвращаетесь?
- Всегда читаю дневники Константина Сомова. Только что был в Париже и с книгой в руках прошел по всем небанальным местам этого города, которые у него так грандиозно описаны. Совершенно трагическая, изгойская книжка об одиночестве, эмигрантстве и фантастическом отношении к творчеству. Он был не просто самоедом, он испепелял себя. Из-за какой-нибудь полоски на полотне он работал не месяцы, а годы.
- А что из современного литературного потока входит в ваше чтение?
- Я сейчас в связи с новым телевизионным проектом много читаю и современную прозу, и сценарии. Замечательный сценарий Сергея Радлова о блокадном Ленинграде "Ушебти", опубликованный в "Искусстве кино". Мне очень понравилась последняя книга Пелевина "Священная книга оборотня". Вообще, его проза очень театральна. Он и сам мечтает, чтобы его по-настоящему сделали в театре.