Заказанный хит
Российская газета: Валентин Константинович, вы - пишите сценарии фильмов, имеющих свойство становиться "хитами": в застойные времена написали сценарий для оскароносного "Москва слезам не верит", в перестройку - для "Выйти замуж за капитана", в пореформенные 90-е - сценарии для "Любить по-русски", "Свои" и, наконец, фильм про Брежнева. Расскажите секрет, как попасть на пик общественного интереса?
Валентин Черных: Ну, я мог бы сказать: "Фасон у меня такой. Манера. Талант". Но мне кажется, весь секрет в том, что я знаю, что говорят люди на лестничной площадке.
РГ: Как к вам пришла идея писать сценарий фильма о Брежневе?
Черных: Мы сидели как-то у продюсера Максимова на Первом канале и обсуждали один колоссальный проект, который так и не пошел. В разговоре я сослался на Брежнева, как вполне предсказуемого и неслучайного лидера страны, которого все ждали. И если бы его не было, пришел бы точно такой же Брежнев-II. И мне сказали: попробуйте об этом написать.
РГ: Сколько времени вы писали?
Черных: Больше двух лет.
РГ: Как вы работали?
Черных: Заключил договор, начал писать первый вариант сценария. Еще недописанный показал Чазову, который в последний год жизни Брежнева много его лечил и хорошо знал его состояние. Чазов сделал замечания, я их все учел. Показал сценарий Бовину. Он сделал замечания. Я с чем-то согласился, с чем-то нет.
РГ: Вам понравилось, что сделал из вашего сценария режиссер?
Черных: Я считаю, что с режиссером мне повезло. Я обрадовался, услышав имя Снежкина.
Мы с Сережей давно знакомы, я его знал еще студентом. Он уникально подходящий для этого фильма художник. Мне, честно говоря, не хотелось, чтобы фильм снимал ярый антисоветчик, суперлиберальный и суперзападный, заводящийся с полуоборота на все советское. Мне хотелось, чтобы это был человек ироничный, может быть, злой по отношению к недостаткам того времени, но при этом российский патриот в хорошем смысле этого слова. Я вам расскажу одну историю про Снежкина. Когда он снимал во Франции "Убойную силу", все время натыкался на крайне уничижительное отношение французов к своей группе. Тогда он собрал перед съемками российских актеров и в присутствии французских прочел им небольшую лекцию о том, что, работая вместе с французами, мы не должны следовать легкомысленным образцам нашей литературы, обзывавшей их "французишками" и думать о них как о неумехах, обманщиках и наглецах. Французы примолкли, очень внимательно все выслушали и мгновенно изменили свое отношение к российской группе. Вот он такой. Сын военного врача. Не помешанный на поклонении всему американскому. Но и не считающий, что все русское так уж замечательно. Разумный, объективный, ироничный. Иногда злобный. Капустника из фильма - чего я больше всего боялся - он, слава богу, не сделал.
Дача после 70
РГ: Почему эпоха и образ Брежнева остаются такими актуальными?
Черных: Ну что вы хотите, это же 18 лет жизни каждого из нас. Жизни, в которой всякое было. И паритет с американцами, и лучшие в мире военные самолеты, и еще до сих пор не устаревшие подводные лодки, и наши военные "в полном шоколаде". Но и ввод войск в Чехословакию, и трагедия с Афганистаном... Усредненная стабильность жизни, низкие цены на хлеб и жилье. Но мяса в магазине по этим стабильным ценам не купить, в экономике стагнация. И совершенно не случайно через 9 лет после смерти Брежнева все лопнуло. В том, что государство кончилось, он сыграл свою роль.
РГ: Как вы выбирали ключ к эпохе и личности своего героя?
Черных: Я знаю тысячи людей 70 лет и старше. Знаю, о чем они думают, беспокоятся, говорят. Это всегда одно и то же. Генсек ли ты или слесарь, ты все равно заботишься о своем здоровье, думаешь о своей жене, с чем она останется.
Одна из причин, по которой не уходили наши генсеки, была связана с отсутствием системы достойного ухода. Не было определено, что положено ушедшему, поэтому уходить боялись.
Посмотрите, как страдают сегодня пенсионеры, когда их открепляют от 4-го управления, как они боятся районной поликлиники с ее бесплатным медицинским обслуживанием. Поэтому в фильме Брежнев говорит с женой о даче. Я спрашивал у Бовина, мог ли быть такой разговор? По его мнению, Брежнев и все его окружение, к которому он себя тоже относил, жили как бы в золотой клетке: получали продукты, которые другие не видели, читали книги, которые другие не читали, смотрели фильмы, которые редко кто видел, выезжали за рубеж, куда большинство не ездило. Бовин считал, что разговоры о квартирах и дачах были не актуальны. Но он не делал, на мой взгляд, одной важной поправки: что Брежневу было 74, и он понимал, что вот-вот уйдет. Не из власти - из жизни.
Я считаю, человек, до 30 лет живший в нищете, наверняка очень хорошо запомнил это. Все до мелочи: сколько мясо стоило, как стояли в очередях. И всегда - я уверен - боялся вернуться в это состояние. Многие партийные работники и их жены признавались в этих страхах потерять привилегии, так гениально сконструированные Сталиным и мотивировавшие многих на карьерное и социальное продвижение.
РГ: Современные социологи сказали бы "обеспечившие вертикальную мобильность в обществе", продвижение наверх.
Черных: Ох, как это все было расписано до последнего райцентра! Кому положена кремлевская столовая, кому поликлиника 4-го управления...
Рессентимент власти
РГ: Дача, столовая и ателье как стимул для достижения верховной власти. И только?
Черных: Нет. Плюс еще страх, что с тобой все будет, как с Хрущевым. Если бы не опыт всего того, что он сам сотворил с Хрущевым, я думаю, Брежнев ушел бы раньше.
Заговор ударил не по одному Хрущеву, по Брежневу - тоже. Недаром фильм начинается с событий 14 октября. Брежневу снится Хрущев, он постоянно к его свержению возвращается. И все время ищет заговорщиков вокруг себя.
РГ: Сны, вина, ранний опыт, это все очень интересно как художественная интрига...
Черных: Для меня это не просто художественный прием, это моя версия реальных событий. Я считаю, что человек, участвовавший в заговоре или убийстве, всегда будет помнить этот день и возвращаться к нему.
Знаете, я первый раз попал в Америку во времена перестройки, не зная английского. Отбился от своих, опоздал, и вдруг понял, что они уже ушли, на самолет я не попаду, спросить некого. Огромный чужой мир... Аэропорт... И я в тоске брожу по нему. Потом мне это снилось много лет: опоздал, не могу объясниться, один. Просыпался в жуткой тоске. Я уверен, что у каждого человека есть такой "свой сон" и "своя тоска". Думаю, что у Брежнева она была связана с Хрущевым, сделавшим для него все. Поднявшим его, вытащившим. 14 октября он практически предал самого близкого себе человека. Это не могло потом не возвращаться всю жизнь.
Я вослед, может быть, возьмусь за сценарий об Иване III, строителе российской государственности, величия России. Его отца, Василия Темного, ослепили. И он, строя государство, мстил за отца. Убивал его врагов. Нормальный личный мотив быть сильным царем.
РГ: По-вашему, "личный мотив" способен сыграть такую роль во власти?
Черных: Да. Я, например, абсолютно уверен, что Ельцин не мог простить советской власти раскулачивания своих родных. И очень долго хранил в себе эту ненависть. Она накопилась и сработала при первой же возможности.
РГ: Мои дед с бабкой тоже раскулаченные...
Черных: У меня тоже. Но в отличие от нас с вами он рос в ощущении раскулаченного.
РГ: Рессентимент (чувство злобы) - как повод для объяснения характера высшей власти - очень интересная гипотеза. У Горбачева тоже был дед раскулачен.
Черных: Не без этого.
РГ: А у Путина?
Черных: А вот Путину не за что мстить. У него достаточно счастливая судьба. Детство, правда, с какими-то лишениями, в коммуналке, но так у всех тогда было. Однако затем он получил хорошее образование, попал на службу в элитарную систему, сразу выделился. После крушения советской власти, когда большинство теряли профессию, переучивались, он, как человек умный и удачливый, придя на работу к Собчаку, получил даже больше, чем получил бы от советской власти. Уж не говоря о последующей стремительной карьере в ФСБ. Пахал, наверное, все-таки. Но вообще из счастливчиков.
РГ: Но своя тайная пружина наверняка есть и в счастливой с виду судьбе?
Черных: Думаю, что да. Только не знаю, какая. Эта пружина есть в каждом человеке, в каждом характере. Она делает личность личностью.
РГ: У вас тоже?
Черных: У меня есть своя агрессия. Я сын сельской учительницы, пришедший в абсолютно незнакомый мир кино. Я вынужден был "сопротивляясь, нападать". Когда со мною не считались, я поступал... ну... как-то не совсем справедливо. Может быть, оскорбительно для кого-то. Меня в кино многие не любят.
РГ: Как вы эту пружину нашли в жизни и судьбе Леонида Ильича?
Черных: Вы знаете, это напоминало работу следователя. Что-то ты должен поймать и доказать. Это было очень интересно.
Первое лицо
РГ: У меня есть одна подруга, суперкапиталистическая по опыту, занятиям и взглядам девушка. Конкуренция, продвижение, лидеры - ее стихия. Она была первая, от кого я услышала: Брежнев, будучи даже сильно больным, принимал решения, лучшие по сравнению с теми, что предлагали другие. Был у него дар "первого лица".
Черных: Да, он был менеджером своего рода.
РГ: Эффективным?
Черных: Куда бы его ни бросала партия, всегда выигрывал. В Молдавию - повысилась урожайность. На оборону, на космос - все зашевелилось и там. На целину - и здесь пошло на пользу.
Он уже не принадлежал к той сталинской традиции, когда один человек крутит всем. Не мешал работать другим. У него было чутье, какого человека выдвинуть. И замечательная черта - умение благодарить. Выполнил - получи орденок, квартиру. Он умел играть на слабостях людей, естественных чувствах человеческой натуры. Сам очень любил, особенно в самом начале, получать подарки - ручки какие-то, зажигалки. Потом раздавал это все охране. Когда у него появилась возможность, стал выражать благодарность в орденах. Сам любил их получать. В конце это, правда, перешло в манию.
РГ: Был все-таки Брежнев "первым лицом" по сути? Человеком, готовым принимать решение и отвечать за него лично, а не представлять себе ход событий как сумму слагаемых из разных мнений?
Черных: Трудно сказать. Возьмем ситуацию с Чехословакией. Брежнев был дружен с Дубчеком, пытался его уговорить "по-нормальному". Не уговорил. Все пошло не так. Не будем забывать, что он как лидер был скован уставом коммунистической партии, как Папа Римский - канонами. Часто он мог поступить только так, а не иначе. Он все время хотел через что-то переступить. Продовольственная программа была таким шагом, но что она значит без рынка, владения землей, частной собственности?! Или косыгинские реформы в промышленности: Брежнев хотел, система не позволяла.
Ну а кроме того, Брежнев был еще типичным российским человеком, рассчитывал на авось, думал, что все обойдется. Был немножко фаталистом.
РГ: Что все-таки в его характере или судьбе помогло ему дойти до таких высот власти?
Черных: Ему очень помогло то, что он в юности хотел быть актером. Мечтал об этом. По воспоминаниям женщин знал наизусть всего Есенина.
Самые одаренные актеры-звезды обычно играют самих себя с гениальными вариациями. А Брежнев играл много ролей. Хотя не был великим в каждой. Он умел перевоплощаться, это очень полезная особенность для политика. Когда его брали во власть, сумел показаться чуть-чуть глуповатым, хотел, чтобы поверили в его недалекость. Но как только власть была взята, расправился со всеми заговорщиками, понимая, что люди, один раз предавшие, обязательно предадут во второй. Последним убрал Подгорного уже много лет спустя.
РГ: Валентин Константинович, вы это все вычитали в процессе подготовки сценария? Или это ваша интерпретация его образа и личности?
Черных: Конечно, вычитал. Образ собирался по автобиографическим деталям. Может быть, схема была моя, но суть его.
РГ: Что вы читали, когда взялись за сценарий?
Черных: Все книги. Все, что есть в Интернете. И Чазова. И Чурбанова. Все воспоминания.
РГ: Что больше всего зацепило, запомнилось, подсказало решение?
Черных: Если честно, все надо было выковыривать по крохам. Никто, например, не дает никакой версии, объясняющей его чрезмерную любовь к орденам. Нужно было очень много прочитать, чтобы понять, это всего скорее у него шло из молодости, когда первых орденоносцев было очень мало и они были невероятно почетны. Тогда все хотели получить орден. Брежнев, кстати, получил свой первый орден достаточно поздно, в 42-м, на войне. У него немного было орденов с войны, четыре всего. Я думаю, он себе недополученное потом возвращал.
РГ: Что его сдвинуло с места с самого начала?
Черных: Когда он закончил работу на заводе, понял, что нужно уезжать с Урала. Где-то просквозило в каких-то воспоминаниях, что он жутко боялся холода. Он был южным человеком и все время стремился к теплу. Уехал с Урала, начал учиться в Москве, не понравилось. Перевелся в Днепропетровск, поступил на заочное. Работал кочегаром, прежде чем стать инженером. Миллион было таких биографий. Современные лидеры ведь не монархи, которые правят, потому что они выросли и им пришло время править.
Бремя лести
РГ : Как вы думаете, общественное внимание еще будет возвращаться к этой исторической фигуре?
Черных: Думаю, что да. Как возвращается к Сталину. И к Хрущеву будет возвращаться. И к Горбачеву. И к Ельцину. И к Путину. Первые лица всегда чрезвычайно интересны. Величина. И столько намешано.
РГ: Почему почти у всех такой скептический конец власти? Хрущев в конце правления вызывал у вас чувство стыда, а Брежнев разве нет?
Черных: В последние годы жизни, конечно, - индифферентностью, вялостью, плохой дикцией, стандартными словами. И Горбачев, на которого так все надеялись, под конец всех раздражал болтливостью, склонностью к бесконечному монологу. Ельцин - "38 снайперами" и дирижированием оркестром. В конце концов, лично я стал сторонником более обезличенной манеры поведения первого лица. Президент - это человек, которого я нанял на работу на определенный срок, мне важно, чтобы он соблюдал законы, защищал меня и мои интересы. И мне совсем не надо, чтобы он плясал трепака, дирижировал оркестром и рассказывал анекдоты.
РГ: Какое резюме, по-вашему, останется в истории от человека, которому вы посвятили фильм?
Черных: Человек передышки. Он дал возможность остановиться, задуматься и успеть что-то сделать. И это дорогого стоит, на мой взгляд.
РГ: Кажется, именно в брежневские времена почти как истина утвердилась, на мой взгляд, спорная формула, что власть неминуемо уродует человека. Власть требует невероятной мобилизации, ответственности, воли, дисциплины. Изменение личности при этом, конечно, происходит, но почему уродство?
Черных: Беда начинается, когда включается наша жуткая черта - непомерное восхваление начальства, идущая, может быть, от вечного страха перед прошлыми начальниками-тиранами, которые могли голову срубить неугодному. Начинается неадекватная лесть окружающих, восхваления, подлизывания. А человек слаб, он все равно прогибается под бременем лести. Именно поэтому власть уродует. И поэтому нельзя держать в ней людей долго.
Я лично прошел очень небольшие "участки власти". В армии у меня как авиационного механика были в подчинении два человека, и мне с ними было очень трудно справляться. А еще я работал режиссером на телевидении! Сделал одну-две работы и думаю: почему я должен зависеть от этих идиотов, что-то им доказывать, когда они капризничают, перебарывать их, убеждать, ласкать, хвалить, ругать? Я все могу сделать сам. И ушел из режиссуры писать сценарии. Абсолютно счастлив за письменным столом. Могу писать рассказы, романы. Да хоть сценарии свадеб. Все, что угодно. Что можно понять и сформулировать. В том числе и о тех, кто выходит в лично для меня безразличную сферу малой и большой власти.