Слово "блокбастер" пришло из Америки и означает бомбу особой мощности. Но так называют еще и кинохит особого бюджета - расходного и, главное, доходного. В кино деньги способны переходить в эстетическое качество - их видно на экране. Много лошадей, трюков, корабли тонут, бомбы взрываются, люди в хороших дорогих костюмах. Иногда это все претворяется в искусство. Но необязательно - пусть и аттракцион, важно, чтоб был хороший доход.
С конвейерным выпуском блокбастеров можно считать, что шансы российского кино сильно повысились
Этот доход можно пустить на фильмы менее доходные. Так возникает большой кинематограф. Так во Франции блокбастеры Люка Бессона вытянули все национальное кинопроизводство. Поэтому с конвейерным выпуском блокбастеров можно считать, что шансы российского кино сильно повысились.
Пробным камнем был "Сибирский цирюльник". Там заложены все аттракционные приметы блокбастера: впечатляющие пейзажи, захватывающий дух сюжет, обилие звезд, роскошные балы и оперные действа, масштабная сцена масленицы, на которую ушла внушительная часть бюджета. С появлением "Ночного дозора" дело поставили на поток. Результат не заставил себя ждать: "Ночной дозор" в нашем прокате по доходам приблизился к американским хитам, "Турецкий гамбит" их обогнал, а "Статский советник", думаю, перекроет и этот рекорд - в нем больше роскоши и популярных, броско играющих актеров.
Все три - и это важно - сняты по хитам книжным. Как в Америке имена Толкиена и Роулинг, так у нас имена Лукьяненко и Акунина стали гарантией возбужденного внимания публики: половину раскрутки фильмов обеспечил успех романов.
Но этот успех - тоже особого рода. Напомню, что массовый интерес к фигуре Николая II в постсоветской России все же не возбудил столь же массового интереса к фильму Глеба Панфилова "Романовы: венценосная семья". Хотя в нем много примет блокбастера - зрелищность, дворцовые интерьеры, всех волнующий, полный драматизма исторический сюжет. Так что отметим еще один родовой признак рассчитанного на ажиотаж блокбастера: он должен быть сродни не высокой литературе, а беллетристике. Условно говоря, это не вечный Достоевский, а преходящая Чарская. Американские "Матрицы" и "Гарри Поттеры" слизнули миллиарды купюр из миллионов бумажников - и исчезли, оставшись в справочниках, но не на экранах. Блокбастер - изделие разового употребления: бомбу не взрывают дважды.
В понятие это неотъемлемо входит и реклама. На нее отведена значительная часть бюджета, в Голливуде - иной раз больше половины. Так создается бум: мол, картину нельзя не посмотреть. "Ночной дозор" вышел с таким шумом, что на него ринулись все, хотя понравился он едва половине зрителей (к нему даже прикипела кличка "Ночной позор"). Но дело свое сделал - деньги собрал, а на рынке этот аргумент - главный. Наш читатель, врач из Петербурга Александр Толкачев, уже высказал свое мнение и по поводу "Турецкого гамбита", сделанного лихо и красиво, но исторически более чем небрежно (см. "РГ", 30 марта). Там конвейер чувствуется в высшей степени: многие спецэффекты словно скопированы с "Ночного дозора" - вот монета кувыркается, как в "Дозоре" болт, вот мы летим в тусклую компьютерную пропасть и, обогнав идущую женщину, врываемся в дом. Все видят, что женщина эта - грубая анимация, витринный манекен, и все равно новизна трюка впечатляет. Хотя лет через пять этот кадр будет восприниматься как "спецэффект" времен немого кино - аляповатый и несовершенный.
Человек, ищущий в кино художественных впечатлений, здесь на голодном пайке. Актеры не столько играют, сколько обозначают, сюжет не рассчитан на пытливый ум и не даст ответа на простые логические вопросы. Но это кино цифровой эры, оно гипнотизирует и сажает на иглу, подобно видеоигре, фантастичностью интерфейса.
"Турецкий гамбит" со "Статским советником" объединяет имя не только писателя Акунина, но и его серийного героя Фандорина. Герой для меня загадочный, еще загадочнее природа его успеха у публики. По части особых примет - их нет настолько, что два хороших, но разных актера, играющие в этих лентах, - Егор Бероев и Олег Меньшиков, - никак не могут ухватить хоть какую-нибудь сущность и играют некую неопределенность, общее место. Нет, вру, особая примета есть: он заикается. Но кто мне скажет - хороший это человек или плохой, есть у него убеждения или нет, откуда он взялся, начитан ли, есть ли у него мама, какое он получил воспитание и чем способен кончить дни свои? Это персонаж без биографии и бэкграунда - такое же безвоздушное пространство, как Джеймс Бонд, именно поэтому тоже бешено популярный.
Бероев в "Гамбите" его играет с юношеской порывистостью и некоторой долей романтизма. Меньшиков не играет вообще - он пребывает, передвигается, выполняет сюжетно необходимые функции, иногда смешно округляет глаза - изображает удивление, ужас или радость. В финале его герой, подобно ожившей гравюре из книги о Печорине, одиноко бредет по заснеженному городскому пейзажу - абрис, а не человек.
"Статский советник" не имеет единого стилевого ключа. Если бы имел - не был бы блокбастером, т. е. завораживающе цветным калейдоскопом и кунсткамерой. Зато в нем есть собрание любимых "архетипов" масс, от обитателей борделя с их горькой и опасной судьбиной до коллекции черт популярных киногероев. Почти все актеры намеренно работают на собственных штампах: так, Олег Табаков своего генерал-губернатора играет с интонациями своего же помещика из "Неоконченной пьесы", а сцены с бомбистами так напоминают похожие сцены из "Сибирского цирюльника" и "Всадника по имени Смерть". Именно в декорациях последнего фильма и снимались многие эпизоды "Советника". Конвейер.
Зато есть занятный, характерный для нового времени идейный перевертыш: здесь вчерашние герои-революционеры равны террористам, их показывают, как в "Рабе любви" - белогвардейцев. Они теперь заговорщики и у них вместо имен - клички.
А центром и главным героем картины оказался князь Пожарский, вице-директор департамента полиции, шишка крупная и опасная. Именно здесь в развлекательную картину Гольфстримом врывается искусство. И в принципе это нарушение законов блокбастера - там не нужны столь детально разработанные психологические бездны, они способны потопить картину и сорвать ее кассовый успех: настроившись на смотриво, публика плохо переносит анализ.
Но, во-первых, в этой роли Никита Михалков с его мощным актерским обаянием, энергетикой и азартом. Во-вторых, это анализ не намеренный и спрограммированный, а спонтанный, интуитивный, возможно, даже неосознанный. Здесь работает редкая органика актера и человека, во всех своих проявлениях равновеликого самому себе.
Пожарский у него - заядлый кукловод. Он получает наслаждение, манипулируя людьми и обществом, и пудрить мозги - его профессия, совпадающая с его хобби. Это воплощенное зло, циник, Паратов в кубе (в одной из сцен Михалков даже позволяет себе отсебятину о мохнатом шмеле). Этот бес сыгран с таким знанием предмета, так обаятельно, азартно и так программно, интимно, с такими откровениями, что это уже не роль, а род манифеста. Кукловод Пожарский бросает нам вызов, и эта главная провокация фильма сообщает ему новое измерение - уже серьезное. Персонаж зловещего бурлеска, всегда остающийся победителем, непотопляемый и ничем не смущаемый, он так убедителен, что понимаешь: бесы очень даже знают, что творят. Но сообразно своему перевернутому миру почитают зло добром, а свой личный интерес отождествляют с интересом Отечества. Пожарский у Михалкова убежден, что он и есть Россия. Своего рода государственничество навыворот: "Государство - это я", - сказал, помнится, один император. И сбить беса с этой позиции нельзя. И противостоять ему не может в этой картине никто.
Присутствие Михалкова в фильме - больше, чем присутствие только актера и даже только продюсера. Его манера чувствуется в режиссуре многих эпизодов, его интонация слышна в интонации многих его партнеров, его умение выстроить музыкальный и звуковой мир картины ощущается в замечательном саундтреке Энри Лолашвили. Российскому блокбастеру повезет, если им займется студия Михалкова - он тот редкий мастер, который и коммерцию облекает в формы искусства.
А режиссер как личность блокбастеру не нужен. Нужен профессионал. Поэтому "Ночной дозор" Тимура Бекмамбетова, "Турецкий гамбит" Джаника Файзиева и "Статский советник" Филиппа Янковского словно сделаны одной рукой. Шарики для подшипников, будь они индивидуальны, просто не станут крутиться.