Ограничимся и мы некоторыми общими соображениями. Борис Акунин сочинил для Молодежного театра совершенно оригинальный сюжет и изложил его в двух версиях, женской и мужской, совсем как Милорад Павич в "Хазарском словаре". Те, кто спектакль не увидит, прочитать обе версии смогут не скоро. Это раз. Поскольку в области театра Акунин успел сделать немного (всего-то написал сиквел на сюжет чеховской "Чайки", идущий в театре "Школа современной пьесы"), то в своей новой пьесе он продолжает стилизовать расхожие чеховские ситуации и персонажей. В "Инь и Ян" одна из основных версий преступления сводится к работе слуг. Слуги там замечательные: дурак-кучер (относится к важным для Чехова внесценическим персонажам) едет встречать чиновника по особым поручениям г-на Фандорина и по дороге ломает дрожки, из-за чего Фандорин ломает руку (ногу) и опаздывает к месту преступления. Другой слуга, Аркаша (Илья Исаев), пославший его на это гнусное дело, велит подпилить эти самые дрожки, чтобы Фандорин вовремя не поспел. Кроме того, все слуги в пьесе необычайно говорливы, а также отмечены лирическими страстишками. Когда в их тихом мирке появляется Фандорин (Алексей Веселкин) со своим знаменитым слугой Масой (Алексей Разин), женская часть людской, представленная шалуньей Глашей (Мария Рыщенкова), резко активизируется. Трио Аркаши, Масы и Глаши - абсолютный клон известной сцены на пикнике из "Вишневого сада", где Даша, Яша и Епиходов отчаянно пародируют барские любовные треугольники. Маса поет какую-то невиданную японскую песнь, а Даша с восторгом ему подпевает, вызывая гнев своего бывшего воздыхателя. Это два.
В "Инь и Ян" не только поют по-японски, но и поразительно на нем изъясняются. Вообще, Фандорин и его стильный, спокойно-созерцательный слуга Маса - самая яркая, выразительная пара этой театральной интриги. Говорят, что их диалог даже для японца исполнен какого-то смысла, а уж для отечественного зрителя он кажется верхом лингвистического мастерства. Это три.
Усадьба русско-польского барина, умершего подозрительной смертью и завещавшего таинственный веер своему племяннику, стилизована под японский дом (художник Станислав Бенедиктов). В нем самое элегантное - роскошные ширмы, которые ездят из кулисы в кулисы, обнаруживая новые повороты действия или скрывая за собой целые группы людей. Но до высот японских технологий здесь не дошли, все выглядит доморощенным: ширмы на колесиках передвигают спрятанные за ними люди. Делают они это медленнее, чем в кино, или просто на премьере ритм не задался. Впрочем, это может быть и эффектом (или дефектом, ибо сам эффект - вспомним Полония - по природе своей дефективен) прозы самого г-на Акунина: читать его интереснее, чем смотреть, потому что персонажи его, столь забавные на страницах книги, в театре оказываются слишком уж плоскими. Это четыре.
Пьеса г-на Акунина рассказывает про тот период жизни Фандорина, когда он только что вернулся из Японии и стал работать при московском генерал-губернаторе. Дядюшка, завещание которого вызывало такую высокую преступную активность, - сам любитель Японии, где они с Фандориным и познакомились. Потому эстетика спектакля посвящена Японии, с которой у режиссера спектакля Алексея Бородина тоже свои давние связи. Изысканный финал, в котором все персонажи являются на сцену, прямо сойдя с японских гравюр, вызывает острый приступ эстетического наслаждения. Это пять.
Кроме Фандорина и Масы главными действующими лицами истории оказываются язвительная, героическая и остроумная Инга (Дарья Семенова) и ее возлюбленный, фанатичный студент-биолог Ян (Степан Морозов). Это шесть.
Это отличная детская история, вполне подходящая для Молодежного театра, потому что кроме интриги в ней есть еще и мораль: таинственный японский веер позволяет своему владельцу обогатиться, разрушительно воздействовав на мир, или пострадать, но сделать благо для человечества. Что выберет герой - неизвестно, равно как неизвестно, какая версия пьесы, черная или белая, мужская или женская, будет сильнее востребована публикой. Это семь.