Вторая новация для нас грустная: Россия на этот раз не покажет ни одного фильма ни в одной из программ. Если, конечно, не произойдет сюрпризов, что в Канне бывает. До сих пор наше кино участвовало если не в главном конкурсе, то в побочных. И уж почти всегда мы были в программе студенческих работ, подчас увозя главные призы. ВГИК считался одним из главных киноинститутов мира, а наша киношкола, основанная гениями мирового кино, почитается до сих пор. Но уже скорее теоретически, чем на практике: кинематограф, который многие годы отсутствует на фестивальных орбитах, лишь время от времени напоминая о себе пусть большими, но случайными успехами, перестает считаться кинематографом, то есть национальным культурным явлением. Это особенно грустно констатировать на фоне мощной экспансии новых кинематографий практически всех континентов.
Почему мы не попали на фестиваль? Прежде всего растет конкуренция. С развитием видео- и цифровых технологий кинопроизводство уже не так связано с большими киностудиями и теперь доступно любому талантливому человеку. Об этом выразительно говорят цифры. Как рассказывает бессменный глава Каннского фестиваля Жиль Жакоб, число фильмов, претендовавших на участие в его программах, в этом году выросло аж на 16,2 процента: отборочная комиссия посмотрела 1540 игровых лент из 97 стран мира. Для сравнения: еще в 2003 году заявленных фильмов было 908, а в 2000-м - 681. Рост на 126 процентов за пять лет - такого не было за всю историю кино. Другое дело, что количество, как показала практика недавних фестивалей, не только не гарантирует высокого качества, но чаще всего больно по нему бьет: профессиональный уровень кино, по общему признанию, заметно упал в сравнении с его "золотой" порой, когда творили титаны этого тогда еще молодого искусства.
И тем не менее сколь бы спорными ни были критерии фестивальных отборщиков, селекция картин здесь жесткая: из всей оравы на каннские экраны попадут только 53 фильма из 28 стран. Из них 50 - мировые премьеры. В главном конкурсе участвуют 20 картин из 13 стран, на одну больше, чем в прошлом году.
Канн любит предъявлять новые сенсации и формировать новые моды. Это он открыл Мохсена Махмальбафа и с ним иранское кино, это он устроил роскошную пиаровскую акцию Ларсу фон Триеру с его "догмой". Он выстраивает затейливый сюжет отношений с Голливудом, который недолюбливает, но без которого не может. В этом году, как всегда, он обещает панораму новых имен, каждое из них может стать очередной бомбой. Будет показано 11 дебютов, их них один - в главном конкурсе. Среди новобранцев - Джонни Ту и Ван Сяошуай из Китая, Марко Тулио Джордана из Италии, Хинер Салеем из Ирака, Карлос Рейгадас из Мексики. Впервые участвуют в каннском конкурсе со своими режиссерскими работами американцы Томми Ли Джонс и Роберт Родригес.
В Канне последних лет все больше доминирует кино Азии и Востока: только в конкурсе-2005 участвуют Китай, Япония, Тайвань и Шри-Ланка. Примечательно, что в этих странах успешно развивается не только авторское, но и массовое кино - их присутствие не только на фестивалях, но и в большом прокате западных стран стало уже нормой.
Канн перекраивает и кинематографический атлас Европы - страны, которые менее всего связывают с киноискусством, вдруг активизировались и стали предлагать картины, достойные войти в каннские конкурсы: Румыния, Исландия. Возвращается на фестивальные орбиты и долго молчавшая Венгрия.
Если в прошлом году Канн прошел под лозунгом "Пусть расцветают все цветы", демонстрируя рядом с артхаусными лентами сугубо коммерческие, то нынче он делает упор на авторское кино. Таков, к примеру, "Город грехов" Роберта Родригеса, который снят при режиссерской помощи Квентина Тарантино. Таков "Выбор" - дебютный фильм Джонни Ту, который попытался внести в традиционный гонконгский детектив стилистику авторского кино. Еще дальше уйти от голливудской эстетики обещает в своей новой картине "Последние дни" автор "Слона" Гас Ван Сент. Прототипом героя в этой картине послужил лидер группы "Нирвана" Курт Кобейн. В своей "Истории насилия" Дэвид Кроненберг хочет показать, что дети, растущие в мире жестокости, эту жестокость неизбежно будут умножать год от года и от поколения к поколению.
Новинкой этого фестиваля станет только что построенный кинотеатр "Мировое кино", который разместился на территории Интернациональной деревни - палаточного бивака кинематографических фирм, что рядом с Дворцом фестивалей. В нем ежедневно будет представлять свое искусство одна из семи стран, отобранных по принципу наибольшего своеобразия и творческой активности. В их число попали Марокко, Австрия, Южная Африка, Шри-Ланка, Перу, Мексика и Филиппины. Формирование каждой программы целиком доверено стране-бенефициантке. Так, по мысли авторов идеи, станет наглядной разница потенциалов между официальным отбором фестиваля и кинематографической реальностью той или иной страны.
Пример этот еще раз напоминает: в мире ценится не подражание голливудским моделям, а национальная самобытность. Сегодня уже американское кино пытается приблизиться к китайскому, а не наоборот: вспомним хотя бы опыт того же Тарантино, который взял на вооружение приемы гонконгских боевиков. Так что наши попытки удивить мир "почти настоящим" компьютерным кино типа "Ночной дозор" или даже цветными приключениями Фандориных изначально обречены на положение скромных домашних радостей. В этом вторая и главная причина преследующих наше кино неудач: Йемен и ЮАР знают, чем порадовать Канн и мир, а Россия - уже нет.
"Я чувствую себя как командир войска, - заявил президент нынешнего каннского жюри Эмир Кустурица. - Я сделаю все, чтобы жюри могло свободно выразить свое мнение и видение кинематографа. Мы будем внимательно смотреть фильмы и судить их так свободно и независимо, как это только возможно. Кино - коллективное искусство, и оно предполагает сотрудничество". Жаль, что нам придется следить за драмой каннского конкурса и работой его жюри с позиций сторонних наблюдателей - "болеть" на этот раз не за кого.
Репортажи с Каннского фестиваля читайте в ближайших номерах "РГ".