Вчера в Красноярск по поручению Генерального прокурора прибыл его заместитель Владимир Колесников. Как сказали нашему корреспонденту в Управлении информации и общественных связей Генеральной прокуратуры, в приказе о командировании Колесникова в Красноярск сказано, что он направляется в город для организации работы следственно-оперативной группы. Учитывая, что такая группа создана и работает, заместитель Генпрокурора направлен в Красноярск для организации более быстрой идентификации фрагментов тел, найденных в коллекторе.
Горе родителей, которые говорят о том, что они узнают новости не от правоохранительных органов, а из средств массовой информации, разделяет вся страна. Действительно, с житейской точки зрения, именно к родителям первым должен прийти человек в форме и сообщить о малейших сдвигах в расследовании преступления. Но это только по нашей, бытовой логике. С точки зрения закона, он должен говорить лишь тогда, когда факты будут установлены со стопроцентной достоверностью.
Кто из милицейских или прокурорских чинов возьмет на себя смелость сказать родителям, что останки из коллектора - это их дети. А вдруг не их? Или там не все тела? Да, ждать месяцы генной экспертизы неимоверно долго и страшно. Но ошибки в такой ситуации еще страшнее. Именно так несколько лет назад началась трагедия, которая не закончилась до сих пор.
В ростовском бюро судебной экспертизы мать одного из погибших солдат опознала в хранившихся там останках своего сына. И хотя сложная экспертиза сгоревшего тела была еще не закончена, ей выдали опознанное тело и семья увезла сына в алтайскую деревню. Хоронили погибшего молодого солдата все жители. Установили достойный памятник. А спустя время экспертиза сказала, что матери отдали не ее сына. И в деревню приехала другая семья с документами, что в могиле их ребенок.
Забрать и увезти гроб им не дали. Односельчане встали на сторону семьи из своей деревни, которая документам не поверила и не отдала тело. Прошло несколько страшных судебных заседаний, когда две семьи делили одну могилу. Мать, опознавшая своего сына без экспертизы, суды проиграла. Даже прибывший в деревню прокурор не смог помочь. Село выходило с кольями и отгоняло представителей власти и таких же осиротевших родителей. Договориться семьи не смогли до сих пор.
К сожалению, этот жуткий пример далеко не единственный. В Карелии несколько лет назад было обнаружено тело погибшего человека. Сохранилось оно плохо. Но милиция посчитала, что погибший - их местный житель, пропавший несколько месяцев назад. Был арестован его знакомый, который сознался в убийстве "на почве алкоголя и личных неприязненных отношений". "Убийцу" суд сурово осудил и отправил надолго отбывать наказание. А спустя год в поселок приехал сотрудник дагестанской милиции, который, предъявив матери погибшего фотографию сына, объяснил, что они задержали этого человека. Осужденного, естественно, освободили, но он до сих пор не смог получить компенсации за незаконный арест и срок. Никакой ответственности не понесли и милиционеры, тоже "опознавшие" погибшего и выбившие признание у невиновного. А живой и здоровый исчезнувший молодой человек вернулся домой с Кавказа.
Сейчас любой неверный жест или непроверенная информация в деле о пропавших детях не только может осложнить расследование этого дела, но и добавить горя близким и оставить в их сердцах очень тяжелый след, хотя кажется, что более уже некуда.