И это при том, что, как утверждают работодатели, из тысяч кандидатов на одну вакансию, они реально могут рассматривать лишь 10-15. Знания и качество подготовки остальных оставляют желать лучшего. Какие же специалисты нужны сегодня бизнесу? Почему существуют столь разительные "ножницы" между спросом производства и предложением вузов?
Об этом шла речь на совете экспертов в "Российской газете". В дискуссии приняли участие заместитель руководителя Комитета Госдумы по образованию и науке Валентина Иванова, ректор Московского энергетического института Евгений Аметистов, ректор Российского Нового университета Владимир Зернов, директор Института образовательной политики "Эврика" Александр Адамский, руководитель проектной группы РАО ЕЭС Николай Брусникин, гендиректор ЗАО "Сити-М" Павел Бухаров, председатель совета директоров ОАО "Агромашхолдинг" Константин Хамлай, председатель совета директоров ОАО "СТЕКЛОНиТ" Сергей Фахретдинов.
Российская газета | Мы все время гордились тем, что Россия - самая учащаяся страна: на 10 тысяч населения у нас 170 студентов. И сейчас эта цифра даже чуть больше. Но получается, что в погоне за количеством теряется качество образования?
Евгений Аметистов | Я пришел в МЭИ пятнадцать лет назад. За эти годы ни один выпускник нашего института не уехал дальше Московской области. Столица поглощает всех! Причем энергетики работают и программистами, и банкирами, и финансистами. А в регионах энергетиков не хватает. Конечно, проблема острейшая. Чтобы хоть как-то ее разрешить, периферия вынуждена готовить кадры сама. Причем в условиях, далеких от столичных: не имея профессорской приплаты, ни научных школ, ни научных лабораторий. В результате, да не обидятся на меня коллеги, более половины местных вузов выпускают "халтуру".
Выход? На мой взгляд, это корпоративная сеть университетов. Мы, например, создали ассоциацию, которая объединяет 220 профильных вузов страны. Выделили из них 13 ведущих. Система проста: до третьего-четвертого курса (бакалавриат) студент учится в любом университете, а потом, по договору, направляется в один из ведущих вузов. Сейчас работаем, по сути, под заказ работодателей, которые сообщают, сколько и каких нужно им специалистов. А мы, в свою очередь, уже советуем, куда обратиться.
РГ | За такую, прямо скажем, эксклюзивную подготовку специалистов работодатели расплачиваются из собственного кармана?
Аметистов | Да, они участвуют в финансировании кредитов. Но самое главное - между вузом и работодателем заключается договор, что своего будущего сотрудника предприятие начинает "отслеживать" буквально со студенческой скамьи. И готовится будущий "кадр" под конкретную энергосистему, по индивидуальному графику на 5-6 лет, с дополнительными курсами.
РГ | Вы делаете ставку на 13 ведущих энергетических вузов. А каковы перспективы для остальных? Закрытие?
Аметистов | Не мне решать. Но то, что они выпускают специалистов, которые не нужны рынку труда и на это тратятся большие деньги - факт.
РГ | И все-таки за судьбой своих выпускников учебные заведения, как правило, не следят. Даже в официальных вузовских отчетах нет ни одного слова, связанного с их трудоустройством. Могут ли сказать тут свое слово работодатели?
Николай Брусникин | Безусловно. Работодатели должны участвовать в выработке стандартов, правил, механизмов для взаимодействия с вузами. Это позволит нашему образованию стать ближе к реальному производству и бизнесу. Мы считаем, что крайне важно дать возможность работодателям оценивать качество образования, которое дает тот или иной вуз, участвуя, к примеру, в составлении рейтингов. Это очень кропотливая работа, но если минобрнауки даст нам "добро", мы готовы ею заняться.
РГ | Что конкретно не устраивает бизнесменов в нынешней системе высшего образования?
Константин Хамлай | В сельскохозяйственной отрасли, где я работаю, острая нехватка кадров. Дипломированных молодых специалистов, без преувеличения, в хозяйствах можно пересчитать по пальцам. Причина, в общем-то, ясна. Долгое время отрасль была в упадке. Платили копейки. Сейчас ситуация меняется, создаются крупные холдинги. Однако проблема-то в чем? Скажем, существуют две тенденции развития сельского машиностроения - российская и западная. У нас это крупнейшие заводы, читай - натуральные хозяйства, где делают все, от болта до покраски. На Западе все принципиально иначе: есть рынок поставщиков деталей и есть сборочный конвейер. Мы стараемся перенять самые эффективные технологии, но молодые инженеры, которые к нам приходят, абсолютно не знакомы с ними.
РГ | Даже обладатели красных дипломов?
Хамлай | Я постоянно встречаюсь с некоторыми из таких "отличников" и понял, что не имеет смысла обращать внимание на цвет диплома. У них хорошие академические знания, основанные на теории, но они очень далеки от реальной жизни. Причем это касается не только инженеров, но и юристов, и экономистов. Особый разговор о выпускниках профтехучилищ. Мы уже забыли, когда к нам приходил хорошо обученный оператор или слесарь.
Сергей Фахретдинов | Наша отрасль специфическая - стекловолокно. Молодые специалисты у нас есть, но в основном других специальностей. Приходится переучивать годами. Сегодня мы ведем переговоры с несколькими вузами по поводу того, чтобы восстановить хотя бы заочные кафедры для того, чтобы готовить специалистов.
РГ | Судя по всему, бизнес понял, что единственный выход обеспечить себе будущее - это поддерживать образование. Существует ли для этого законодательная база?
Валентина Иванова | В комитете Госдумы по образованию и науке пытаются найти решение проблемы. В частности, подготовлены два законопроекта. Первый - об участии работодателей в сфере образования, мониторинге рынка труда, попечительских советах, аккредитационных и аттестационных комиссиях. Он предполагает, что работодатель представляет информацию о своих потребностях, проводит мониторинг рынка труда. Но кто на основе этой информации сформирует заказ вузам? Скажет, сколько же на самом деле нужно инженеров, стекловаров и прочих специалистов? Увы, пока закон не позволяет работодателю формировать "контрольный пакет", заказывать себе профессионалов. Второй законопроект касается изменения или облегчения аккредитации тех подразделений крупных корпораций, которые ведут переподготовку кадров. Сейчас вся эта процедура крайне сложна, и новый закон позволит крупным предприятиям проводить переподготовку и выдавать сертификаты или документы, которые будут принимать при трудоустройстве.
К сожалению, оба важнейших проекта зависли в недрах правительства, и государство продолжает тратить большие деньги, выпуская многих специалистов, по сути, в никуда.
РГ | Сейчас началось ранжирование вузов на федеральные и региональные - кто на каком бюджете останется. Какая судьба ждет вузы "не первой категории"?
Иванова | Вузы, которые не попадут в элитные списки, а окажутся на вторых или третьих "ролях", либо пропадут совсем, либо будут подняты бизнес-сообществом. И здесь открывается еще один путь взаимодействия: бизнес может стать соучредителем вуза, предлагая ему заказ на специалистов. Но, увы, вопросы соучредительства в федеральном законе опять же не прописаны.
Надежной цепочкой, связывающей вуз и работодателя, может стать получаемый студентом образовательный кредит. А гарантом его возврата - та организация, где молодой специалист будет потом работать. Конечно, это непростая система взаимоотношений, ее надо тщательно продумать и семь раз отмерить.
Александр Адамский | Кстати, как ни парадоксально, но наиболее инвестиционно привлекательным для бизнеса может стать начальное профессиональное образование. Освоить рабочие профессии можно сравнительно быстро, а спрос на них сегодня просто огромный. Причем квалифицированным специалистам сразу дают очень неплохую зарплату. Поэтому, взяв образовательный кредит всего в 500 долларов, можно потом ежемесячно без особого ущерба для кошелька отчислять 10-20 процентов на погашение. Правда, ответственность за возвращение кредита должен нести именно работник, а не фирма.
РГ | Все бы хорошо, но ведь пока закон не позволяет привлекать в образование инвестиции.
Иванова | К сожалению.
Владимир Зернов | Сегодня никто не позволит человеку с миллиардом долларов построить вуз. А в свое время дед нынешнего Нобелевского лауреата Алексея Абрикосова основал медицинский университет и вложил в него все свое состояние. Если мы эту проблему не решим, то говорить об активном развитии образования крайне сложно. Еще одна проблема: госзаказ получают не те, кто лучше готовит выпускников, а те, кто входит в государственный вузовский "пул". Негосударственный вуз никогда госзаказ не получит.
РГ | Депутаты предлагают вариант: студенты-бюджетники должны отработать после окончания вуза деньги, потраченные государством на их обучение. Готовы ли работодатели предоставлять таким выпускникам вакансии?
Павел Бухаров | Не готовы. Ведь работодатель - это прежде всего собственник, который тратит свои кровные деньги. И критерий у нас один - профессионализм и необходимость. Мы возьмем только того специалиста, который нам выгоден.
РГ | И все же, думая о своем будущем, бизнес должен формировать заказ на специалистов минимум на пять лет вперед. Может он взять на себя такие обязательства?
Брусникин | Спрогнозировать спрос на выпускников для традиционных сфер производства, например ЖКХ, энергетики, того же сельского хозяйства и т.д., сравнительно просто. Куда сложнее это сделать для новой экономики, основанной на знаниях, ростки которой только появляются. А потому бизнес-сообществу в одиночку сформировать перспективный заказ на специалистов не под силу. С этим справится только сплоченная команда, куда кроме нас должны войти и ректоры, и чиновники минобрнауки, и депутаты. Словом, все, кого это касается.