Натела Товстоногова: Да, я дружна со многими. Смотрю все премьеры.
РГ: Мало кто из старых театралов ходит теперь в БДТ. Не тот, мол, театр, что был при Товстоногове...
Товстоногова: Он и не может быть "тем", поскольку теперь там другой художественный руководитель. Хотя БДТ старается поддерживать свой уровень, не идет по пути пошлости.
РГ: Но традиции свои театр сохранил?
Товстоногова: Лет десять - даже удивительно, что так долго! - традиции держались, но постепенно они менялись. Процесс неминуемый.
РГ: Какой из спектаклей Георгия Александровича вы особенно любили?
Товстоногова: "Варвары". Удивительный по ансамблю спектакль. Много раз можно было ходить на "Холстомера", он всегда был разный, и это никогда не было скучно. Любила "Горе от ума", специально приходила слушать замечательный диалог Лаврова и Дорониной. "Хануму" можно было смотреть много раз. Она была сделана с ностальгией по старой Грузии, очень ярко.
РГ: Говорят, Георгий Александрович обладал сильной энергией, его боялись.
Товстоногова: По степени посвящения себя театру он был, конечно, редким исключением. Заражал людей любовью к театру, всех хотел сделать соучастниками и действительно умел вовлекать в работу. Его не столько боялись, сколько было неудобно не прийти на репетицию, опоздать...
РГ: Вы всегда были неразлучны?
Товстоногова: Мы дружили с раннего детства. Его близкие всю жизнь звали Гогой. И даже в театре - за глаза. Мне было пять лет, когда брат стал читать мне серьезную литературу. Рядом с ним было интересно. И легко.
РГ: И что, вы не ссорились, не дрались?
Товстоногова: Дрались, конечно. Но никогда не было, чтобы мы после этого не разговаривали друг с другом.
РГ: Кто первый шел на примирение?
Товстоногова: Он. Тогда разница в возрасте была заметней. Когда в 1937 году нашего отца арестовали, Георгий заменил мне его. Он учился в институте, работал, в 27 лет стал заслуженным деятелем искусств.
РГ: Это правда, что он прибавил себе в паспорте лишние два года?
Товстоногова: Да. Георгий рано пошел в школу, окончил ее в 15 лет. В этом возрасте нельзя было поступить в ГИТИС, он стал учиться в Тбилиси в железнодорожном институте, где отец был завкафедрой, и тогда уже стал работать в Театре юного зрителя у Николая Маршака. Но мечтал о профессии режиссера.
РГ: Вы учились в медицинском институте. Мечтали врачом стать?
Товстоногова: Была война, и казалось, что это самая нужная профессия. Мама уговорила меня поступить в медицинский. Это было ее желание. Я много училась - в Тбилиси, Москве, Петербурге. Но не работала ни дня: в семье было пять мужчин, у Георгия - два маленьких сына, они требовали внимания.
РГ: Вы никогда не жалели, что посвятили жизнь семье?
Товстоногова: Бывали "всплески", когда меня приглашали куда-то. Но мои мужчины очень просили, чтобы я не уходила на работу. И все утихало.
РГ: А книгу вы не написали?
Товстоногова: Нет. Если успею, может, и надиктую. Слишком много воспоминаний - трудно все скомпоновать. Тут ведь сплетаются две судьбы - Товстоногова и Лебедева, обе интересные, непохожие.
РГ: В вашем доме всегда было много гостей...
Товстоногова: Мужчины этим не злоупотребляли. А я любила, чтобы у нас были люди. Как-то в гостях были Григорий Михайлович Козинцев с женой, Юрий Герман и еще приятели. Евгений Алексеевич после спектакля приходит домой - и изображает вдребезги пьяного человека! Даже я не поняла, что он играет. Мне стало страшно неловко перед людьми, я пыталась запихнуть его в комнату, а он вопил что-то несусветное. Я была в ужасе! Пока Георгий Александрович не крикнул из комнаты: "Додошка, он же тебя разыгрывает!"
РГ: Как вы отмечали дни рождения?
Товстоногова: Всегда дома - так у нас было принято. В большой комнате накрывали стол. Обычно мы принимали гостей в кухне, она большая и удобная. Поздно вечером, когда дети ложились спать, здесь можно было сколько угодно вести разговоры за чаем.
РГ: Трудно было сделать ему подарок?
Товстоногова: В те времена было трудно достать то, что хотелось. А подарить можно было книгу. И блок хороших сигарет. Однажды мне удалось подарить монетку с изображением Екатерины Великой.
РГ: В МХТ 30-летний режиссер Георгий Александрович Товстоногов-младший поставил недавно "Пышку". Вы видели спектакль?
Товстоногова: Мне показалось, что это интересно. Да, это внук Георгия Александровича. Он работал на телевидении. Потом поставил комедию в Театре Ермоловой. В Петербурге идет его спектакль "Входит свободный человек" - в театре "Русская антреприза" имени Андрея Миронова. В этом же театре играют "Чайку", поставленную отцом Георгия, сыном Георгия Александровича - Александром Товстоноговым. Это последняя постановка Сандро...
РГ: И сын, и внук, значит, выросли за кулисами?
Товстоногова: Нет. Мы избегали этого, не хотели "заражать" театром. Если есть талант, он и так проявится. Георгий Александрович не препятствовал тому, чтобы его сын стал режиссером, но и не способствовал этому. Сандро был главным режиссером московского Театра имени Станиславского. Правда, у него не было той позиции, что у отца, когда театр - главное дело жизни. Он мог уйти из театра, когда возникли личные проблемы... Что было бы совершенно недопустимо для Георгия Александровича.
РГ: Сегодня товстоноговцы говорят о том, каким бы был БДТ, если бы в нем и сейчас творил Георгий Александрович...
Товстоногова: Что об этом говорить! К сожалению, он не дожил до того времени, когда стало можно реформировать театр так, как он мечтал, и ставить то, что хочешь. Он, например, хотел поставить Бабеля, но ему не разрешали. Зато часто приходилось переделывать пьесы слабых авторов. Бесконечно ставил спектакли "к дате". Это было обязательным, иначе нельзя было существовать. Польский режиссер Эрвин Аксер, который поставил в БДТ "Карьеру Артуро Уи", говорил мне, что, мол, даже представить невозможно, как в таких условиях Товстоногов вообще мог состояться.
РГ: А любимая пьеса у Георгия Александровича была?
Товстоногова: "Вишневый сад". Но он не поставил ее - не нашел ту Раневскую, которая казалась ему подходящей.
РГ: Почему Товстоногов не снял ни одного кинофильма?
Товстоногова: Он очень хотел снять фильм. Уже были подготовлены "Мертвые души", даже до распределения ролей дошло. Но он как подумает, что на год придется уйти из театра - и оставлял эту идею.