Человек, который первым использовал музыку при показе мод, вывел на подиум чернокожих манекенщиц, придумал духи унисекс, стал делать одежду из алюминия и пластика, - теперь он впервые показывает созданные им произведения изобразительного искусства. В Москве, можно сказать, проходит мировая премьера его первой графической выставки. После российской столицы выставка отправится в Киев, Париж, Мадрид. И хотя знаменитый кутюрье уже пару лет как продал свою торговую марку другим людям и не имеет отношения к выпускаемой под его именем модной продукции, Пако Рабан остался тем, кем был всегда - великим придумщиком, провокатором и творцом. Слушать его необыкновенно интересно.
Российская газета | Маэстро Рабан, что вы можете сказать о своей выставке?
Пако Рабан | Во-первых, то, что это не живопись. Я не живописец. Даже делая свои коллекции высокой моды, я испытывал проблемы с цветом. Поскольку у меня архитектурное образование, мне ближе линии, материя, текстура. Рисую я с семилетнего возраста, с тех пор, как начал путешествовать в астрале, выходя из тела в пространство духа. В 30 лет ушел из архитектуры, начал заниматься модой, но продолжал рисовать для себя, никому не показывая эти рисунки, настолько считал их интимными. Лишь где-то в середине 70-х показал их одному своему другу, Сальвадору Дали, спросил, что он об этом думает. Дали сказал: "Продолжай". Ну, я и продолжал.
РГ | Почему вы все-таки решились показать эти работы на публике?
Рабан | Мне 72 года. Я показываю их перед тем, как навсегда исчезнуть с лица земли. Дело в том, что, помня о всех своих земных жизнях и перевоплощениях, я знаю, что больше никогда сюда не вернусь. Цикл моих земных рождений закончен.
РГ | Вы не боитесь показаться сумасшедшим, когда говорите о предыдущих рождениях?
Рабан | Многие люди не говорят об этом, боясь, что их примут за безумцев. Но я не боюсь, что меня примут за сумасшедшего, потому что я и есть сумасшедший, мне нечего бояться. О предыдущих рождениях можно долго рассказывать, довольно предыдущего. Я был священником в стране басков, в небольшом горном селении недалеко от границы. У меня были проблемы с сердцем, и меня похоронили заживо. Я очнулся в могиле, в гробу и умер уже там от удушья.
РГ | И все-таки, почему свою первую выставку вы привезли именно в Москву?
Рабан | У меня был выбор между Парижем, Нью-Йорком, Мадридом, но я выбрал самую красивую столицу мира. Я помню ваш город с 1950 года, когда оказался здесь впервые. Это город, где появилось в начале ХХ века современное искусство, - то, что было связано с фовизмом, символизмом, абстракционизмом. Я горд, что могу представить свои работы именно здесь.
РГ | Еще недавно Москва ощущала себя провинцией по сравнению с мировыми столицами?
Рабан | Да, когда вы только покончили с коммунизмом, Запад смеялся над вашей провинциальностью. Сейчас, поверьте, никто не смеется. Вы стали современной, динамичной, сильной страной. Живя здесь, вы не отдаете отчета о том впечатлении, которое производите на мир.
РГ | А что, на ваш взгляд, происходит в мировой моде?
Рабан | Мода всегда проходит три стадии, - подъем, классика, декаданс. Вспомните подъем 60-х, дух авангарда, Пьер Карден, Андре Куреж, я. Потом классическая эпоха - Ив Сен-Лоран, Живанши и так далее. Потом опять спад, декадентство, дух барокко, как в 50-е годы. Сегодня я разочарован отсутствием идей. Стилисты просто берут идеи 60-80-х годов. Последние показы в Париже это ремейки Курежа. Кто-то должен удивить мир. Может, это будут русские стилисты? Свет всегда приходит с востока. Вы, журналисты, должны говорить своему народу: "Просыпайтесь, ребята. Вы талантливы, гениальны. Вы должны удивить мир, а для этого удивить самих себя".
РГ | Глобализация уничтожает высокую моду однообразием?
Рабан | Безусловно. Сегодня на Западе у высокой моды большие проблемы. Кто номер один, - Жан-Поль Готье? Знаете, что на прошлой неделе он уволил двести человек? Вся эта система больше не работает. Появилась китайская мода, - миллионы экземпляров одинаковой одежды накрывают планету. Надо как-то выходить из ситуации, придумать новое.
РГ | А новые материи, - то, что для вас особенно близко?
Рабан | Я верю в то, что называется "умным текстилем". Это - ткань, которая дышит, которая сама меняет цвет, сквозь которую не проникает вода. Я уже видел ее образцы в лабораториях. Сложно делать осмысленный прогноз, потому что мода это движение эпохи. На самом деле, кутюрье не влияет на будущее. Он демонстрирует то, что есть. Он свидетель сегодняшней эпохи, наглядно показывая ее всем.
РГ | Вы сказали, что впервые побывали в Москве в 1950 году, как это было?
Рабан | Да, я был юношей, меня представили Иосифу Сталину. Моя мать стояла у истоков испанской коммунистической партии, и в этом качестве приехала в Москву. Она была сильной личностью, стреляла из револьвера, подкладывала бомбы. А ее мама была набожной крестьянкой, мистически настроенной. И вот я помню, как они целыми днями спорили друг с другом: верующая крестьянка и пылкая коммунистка, меняющаяся вместе с линией партии. И вот я с ней оказался в Москве. Между нами говоря, Иосиф Сталин произвел на меня большое впечатление. Для меня это был даже не человек, а миф, живой бог. К тому же он явно обладал какими-то магнетическими способностями.
РГ | Москва понравилась?
Рабан | Сейчас я ехал из аэропорта и видел изменения, которые произошли за последние годы. Особенно все, что касается коммерции, яркие краски, современная архитектура. В 50-м году это была пустыня, почти без машин, только у чиновников такие черные машины. Думаю, если приеду через несколько лет, удивлюсь новым переменам.
РГ | Не волнуетесь, как будет воспринята ваша выставка, тем более что это ваш дебют?
Рабан | А чего волноваться? Я - это вы. Вы - это я. Я настолько слит с вами, что не могу волноваться перед собой.