Официальный некролог появился 30 августа 1979-го, через два дня после кончины, в нем значилось: о дне похорон на Новодевичьем кладбище будет сообщено особо. Но семью, близких никто ни о чем не спрашивал, потому и мы не считали нужным перед кем-то отчитываться. 2 сентября мы получили урну с прахом, сели в две машины и направились в Белоруссию. Я помню свое ощущение: мы сделали то, что отец завещал. И никто нам не помешал.
Ответный ход был за властями. Но что мог нам приказать ЦК, когда прах уже развеян? Они поступили самым разумным образом: сделали вид, что все так и должно быть и не о чем тут говорить. В Москве никаких сообщений не было, считалось информацией закрытой. Только через год "Литературка" написала - причем, как про дело давно известное. Для нас газетное молчание обернулось дополнительными хлопотами: десятки людей спрашивали: где находится памятник на Новодевичьем кладбище? А "Симоновский камень" на Буйничском поле появился гораздо позднее.