Российская газета| Александр Александрович, вы не раз говорили о том, что о русской моде не знают не только за рубежом, но и в России. А что следовало бы знать?
Александр Васильев| Действительно, в России нет понятия о том, что такое русский стиль. По большому счету "по-русски" в стране не одеваются уже с петровской эпохи. К тому же уравниловка, проповедуемая большевиками, привела к стиранию национальных отличий - вот нынешние россияне и не знают, в чем специфика русской одежды. А она предопределяется многими факторами - в том числе особенностями русского климата. У многих даже вопроса не возникает, одеваться надо сообразно зиме или ходить с голым животом и глубоким декольте, "дополненным" короткими мехами, вышитыми бриллиантами? Так ли уж необходимо преодолевать сугробы на каблуках-шпильках? Непонимание русского стиля, отсутствие вкуса (а иногда и просто здравомыслия), глобализация - все это привело к тому, что сегодня россиянки одеваются подобно тропическим феям: их наряды характерны, скорее, для жительниц Цейлона, нежели для живущих в северной стране. "Азиатскость" русской души как раз в том и выражается, что наши женщины не приемлют ничего натурального. Это страна фальшивых ногтей, фальшивых волос, силиконовых грудей - страна, где фальшь присутствует в самом костюме, где традиции не только не приемлют, но даже борются с ними, где стыдятся платка, стыдятся косы, стыдятся закрытой одежды, а ведь это и есть своего рода константы русской моды.
На Западе сейчас популярен русский фольклор, но от этого не легче, поскольку там уверены, что русское - это венок на голове, красные сапожки и украинская рубашка. Понятно и это: разделение СССР на разные государства и невозможность идентифицировать культуру каждого из них приводят к тому, что даже у специалистов нет четких представлений о том, что же считать русским стилем. Зачастую совсем не просто определить, что является русским, а что - заимствованным, что есть национальное, а что - псевдонациональное. И вообще - надо ли выводить константы русской моды или в этом нет необходимости? Есть ли граница между воронежским и средневолжским стилем? Пока что вопросов больше, чем ответов.
РГ| Получается, что, утрачивая понимание особенностей русской моды, мы утрачиваем нечто большее?
Васильев| Конечно, мода - это часть национальной самоидентификации, плюс это наша репутация за рубежом. Раньше Запад ассоциировал русскую женщину с интеллектуальным, одухотворенным созданием, достойным стать музой гения: жена Пикассо, жена Дали, Матисса, Роллана - все они были русскими. Сегодня же россиянка ассоциируется с той, которая может лечь рядом, - причем не только с гением, но со всяким, кто заплатит. Это "жена по Интернету", это прислуга, это женщина легкого поведения. Турция знает всех россиянок под кодовым именем "Наташа" - это блондинка (чаще всего ненатуральная), которая ходит в джинсах в обтяжку, с голым пупком и на высоких каблуках, а на голове у нее - "кокошник" в виде очков, усеянных стразами. Образ русской женщины обедняют и наши миллионерши, которые в массе своей глубоко некультурны. Но тут есть обнадеживающий момент: некоторые из них, соскучившись от сидения дома и походов по бутикам и соляриям, хотя бы пытаются учиться, тянутся к культуре - в отличие от своих мужей, которые в большинстве своем тянутся только к охоте, сауне, выпивке и кранику с нефтью.
Шанель по-русски
РГ| Вы один из тех редких, всемирно известных людей, которые не оставляют своим вниманием русскую провинцию. Вы читаете лекции как в Венеции и Париже, так в Воронеже и Мурманске...
Васильев| Конечно, мне интересно бывать в провинции, где можно узнать Россию изнутри - так, как я ее раньше не знал. Что же касается Воронежа, то мы связаны с ним семейными узами. Моя прабабушка - воронежская дворянка Ольга Васильевна Чичагова здесь родилась и жила в середине ХIХ века, отсюда вышла замуж за купца второй гильдии из Коломны Петра Петровича Васильева. Я был бы очень рад, если бы среди читателей "Российской газеты" нашелся человек, который помог бы мне узнать ее более раннюю родословную. Да, я много разъезжаю по миру, разговариваю на семи языках и служу своего рода гонцом коммуникации - рассказываю людям о том, что не существует ни идеальных стран (я, побывав в 60 государствах, могу об этом судить), ни идеальных людей, ни даже идеальных вкусов. Не сотвори себе кумира - одна из основных идей, которые я проповедую. Например, лекция о Коко Шанель открывает ее с разных сторон. Мои слушатели в какой-то момент понимают, что это была талантливая, ищущая и ошибающаяся женщина, у которой был прочный внутренний стержень - желание победы во что бы то ни стало. Это прекрасный пример женской эмансипации - пример того, чего может достичь женщина, не имеющая ни знатного происхождения, ни образования, ни денег. Талант, вкус и безусловная коммерческая хватка сделали ее особенной и легендарной.
РГ| Вы говорили, что для Коко Шанель русская революция была манной небесной. Стоит ли это понимать так, что не будь "русской волны" в проекте Шанель, она бы не состоялась в известном нам качестве?
Васильев| Не состоялась бы. Во всяком случае, знаменитые духи не состоялись бы точно. Как известно, именно друг Шанель - Великий князь Дмитрий Павлович Романов, кузен Николая II, устроил ее встречу с парфюмером Эрнестом Бо - будущим создателем "Шанель N 5". Более того, штоф русской водки, который подарил Коко Дмитрий Павлович, подсказал ей, какой именно - весьма необычной по тем временам - должна быть форма флакона для духов. Долгое время модели для Шанель рисовала Великая княгиня Мария Павловна, а 120 русских портних делали вышивку вечерних платьев от Шанель, украшали их бисером и блестками - эта одежда пользовались бешеной популярностью. И наконец, именно русские аристократки, оказавшиеся за границей в бедственном положении, стали самыми известными моделями Дома моды Шанель.
В исламском стиле
РГ| Кардинальные изменения в мире моды происходят в результате масштабных исторических событий. Один из примеров, который вы приводили: Первая мировая война привела к укорачиванию причесок, потому что не было денег на шампуни, укладку, да и сами средства ухода были в дефиците. Исчезли корсеты и застежки сзади, потому что женщина должна была сама - без помощи служанок и мужчин - управляться с одеждой. Исходя из посыла "масштабные события предопределяют моду" можно ли сказать, какие "революционные" изменения произойдут в обозримом будущем?
Васильев| Мода - это зеркало истории, и она всегда идет вслед за политическими событиями. Только глупый думает, что мода - это две рюшки, три пуговицы и бантик. Мода - это не одежда, это манера жить. Мода - это то, что вы едите и пьете, то, во что вы одеваетесь, то, куда вы ездите отдыхать, то, какой мебелью уставлен ваш дом, то, какую собаку вы завели, какие словечки вы употребляете, мода на мобильные телефоны, мода на компьютерную версию, мода на японские рестораны, мода на зеленый чай, которая поразила Россию в последние пять лет, и т. д., и т. п.
За последние несколько лет все мы могли убедиться в мощи мусульманской религии, ее адепты демонстрируют необычайной силы веру в победу исламизма, а также веру в те ценности, которые близки многим из нас, но мы не воспринимаем их в качестве исключительно мусульманских. Например, - уважение к родителям, запрет порнографии, табу на алкоголь, на воровство. Многие из этих "заповедей" импонируют какой-то части общества еще и потому, что в XX веке дискредитировало себя христианство: католики, православные, протестанты далеко не всегда вели себя как праведники. А что говорить о нашей стране, где разрушали храмы, делали из них общественные туалеты, жгли иконы, где священники и сегодня отказывают в крестинах, потому что у родителей нет трех тысяч рублей. Что это за вера такая?..
Есть и другие факторы, обуславливающие влияние мусульманства. Сегодня общество забывает о живородной ипостаси женщины. Открыли клонирование и, вполне возможно, что в будущем детей будут выращивать в пробирках. Пока женщина, примеряющая на себя "мужские роли" (строительство железной дороги, руководство фирмой, пиво из горлышка, интерес к футболу), тем не менее оставляет за собой удивительную эксклюзивность - деторождение. Но наука хочет отнять у нее это "монопольное" право - и мусульмане, в частности, активно выступают против этого.
Однако вернемся к моде: ее роман с мусульманской культурой обернется (эффект "паранджи") борьбой с сексом, с женскими прическами, с "обнажающей" одеждой. Одним словом, в моде будет присутствовать моралистический тон, борьба против соблазна. А потом нас накроет "китайская волна", которая выразится в моде на плоских брюнеток, на раскосые карие глаза, косоворотки и прочие атрибуты китайской культуры.
РГ| А постоянный страх перед терактами как-то сказался на внешнем облике людей?
Васильев| Сейчас модно все рваное, вытертое - то, что не привлекает внимания. Нет каблуков, нет острых носов. Окружающие должны знать, что ты не богат и не агрессивен. Своим видом человек как бы сигнализирует: не трогайте меня - я просто мимо прохожу. Это мода для "клуба посвященных", ведь только посвященные знают, что дырявые джинсы стоят 800 евро. В России, кстати, мусульманские мотивы уже прослеживаются. Я в качестве члена жюри участвую во многих региональных конкурсах и могу судить об этом не понаслышке: "пояса шахидов", черные одежды, драпированное лицо - все это модельеры сегодня охотно используют. Добавьте к этому арабские рестораны, которые растут как грибы после дождя, турецкую музыку, которая звучит в эфире всех радиостанций, или законопроект о многоженстве, который обсуждают российские депутаты, - разве это не интерес к мусульманской теме, вызванный террористическими актами? Все имеет свой социальный подтекст.
От стандарта отдает фашизмом
РГ| В одном из интервью вы назвали утверждение стандарта женской фигуры 90-60-90 проявлением фашизма...
Васильев| Конечно, эту унификацию кроме как фашизмом назвать трудно. Меня больше всего раздражает, что эти стандарты придумали мужчины. Значит, мужчины могут ходить с большим животом, сопеть, пить пиво - только потому, что они мужчины и их на 20 миллионов меньше. А женщина пусть постирает, приготовит еду: я ее, значит, съем, а ты, дорогая, будь добра выдерживать 90-60-90. Думаю, что в будущем власть в России окажется в руках женщин, поскольку здесь их безусловное (60 процентов) большинство. И, думаю, что это пойдет на пользу стране: женщины меньше воруют, потому что у них есть материнский инстинкт и им стыдно воровать. Даже в истории мы не знаем примеров крупных хищений, совершенных женщинами, да и войны женщины никогда не развязывали.
РГ| Насколько вреден или полезен для отдельно взятой страны процесс глобализации?
Васильев| Глобализация, скорее, положительное, нежели отрицательное явление. Не правы те, кто считает глобализацию синонимом американизации. То, что у нас появились японские рестораны, то, что 80 процентов текстиля на российских ярмарках - из Турции, то, что наша мода скорее ориентируется на Китай, чем на Милан, то, что мы в черноземной России можем пить воду, которую везут из Альп, и зеленый чай из Китая, - все это и есть глобализация.
РГ| Какое место в этом социально-политическом мировом "котле" занимает сегодня высокая мода?
Васильев| Haute couture - умирающий вид искусства. Сегодня в Париже работают всего лишь шесть домов высокой моды, тогда как в начале 90-х их было 25. Высокая мода существует для того, чтобы вы о ней думали и говорили, чтобы одевать королевских особ и продавать аксессуары: платочки от Кардена, духи от Диора. В мире постоянных клиентов высокой моды - от силы 200 человек.