Ядерные амбиции Ирана, которые вызывают растущее беспокойство мирового сообщества, не имеют никакого отношения к интересам экономики этой страны и основаны прежде всего на ее политических амбициях.
Если быть более точным - на амбициях ее высшего руководства. В понедельник президент Ирана Махмуд Ахмадинежад на встрече со студентами-теологами недвусмысленно назвал ислам господствующей религией, которой предстоит управлять миром. Несомненная одержимость "режима аятолл" этой сверхидеей, на реализацию которой официальный Тегеран не жалеет средств, делает ситуацию особенно опасной.
По сути, новые иранские власти рассматривают свое государство в качестве локомотива этих процессов. Тегеран, обладающий значительными энергетическими ресурсами и не менее глобальными политическими амбициями, намерен возглавить, а возможно, и объединить вокруг себя исламский мир. Или как минимум представителей одной из ветвей ислама - шиитов.
Разгром американцами одного из наиболее опасных врагов Тегерана - саддамовского Ирака - сделал эти планы вполне реальными. По некоторым данным, перед началом войны в Ираке, именно иранские спецслужбы подбрасывали Вашингтону дезинформацию о якобы имевшемся у Саддама Хусейна оружии массового поражения.
Однако в Иране отчетливо осознают: невозможно стать региональной сверхдержавой, не обладая тем, чего нет у ближайших соседей - ядерным оружием. Хотя не исключено, что Ахмадинежад рассматривает создание такого оружия в качестве стратегической, но несколько отдаленной цели. И, действительно, заинтересован на первом этапе развивать исключительно ядерную энергетику, которая в современных условиях остается идеальным прикрытием для исследовательских работ военного назначения.
Отсюда упорное стремление Тегерана выполнять все операции, связанные с ядерным циклом, исключительно на своей территории. А также желание привлечь к ядерным программам иностранные инвестиции и технологии.
Задумка, как и в случае с иракской войной прежняя: чужими руками получить доступ к ядерным секретам. Подобный подход логично объясняет, почему иранские власти отвергают экономически выгодное предложение Москвы перерабатывать уран на российской территории. Это не вопрос экономики и не вопрос суверенитета. Это вопрос политических амбиций. Ведь подлинная сверхдержава не может считаться таковой, если не обладает собственной ядерной промышленностью. И затраты на создание такой промышленности не имеют значения, когда речь идет о столь далеко идущих планах, как управление миром.
Далеко не случайно, последнее время Ахмадинежад постоянно выступает с заявлениями, которые вызывают протесты со стороны западного сообщества. Будь то требование перенести Израиль в Европу или проведение в Иране конференции, посвященной ревизии Холокоста. Кроме сугубо популистских целей, Тегеран внимательно отслеживает реакцию в мире на эти выступления.
В итоге Москва, которая не пожелала стать заложником иранской политики в отношении Запада, после последних резких заявлений и шагов Тегерана заняла достаточно взвешенную позицию. И теперь Россия в глазах иранских руководителей уже не выглядит прежним "надежным" политическим партнером. В этом, а не в экономических показателях, кроется причина, по которой иранские власти не хотят переносить процесс обогащения урана на российскую территорию.
Жесткая, провоцирующая мировое сообщество антизападная позиция Ирана в полной мере отвечает внутриполитическим интересам нынешнего руководства страны, стремящегося "закрутить гайки", ослабленные прежним, более либеральным правительством. Как пояснил глава Комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев, "наличие внешнего врага комфортно для любого жесткого режима".
Между тем
Похоже, в Тегеране давно смирились с тем, что рано или поздно иранское ядерное досье будет передано из МАГАТЭ в Совет безопасности ООН. И более не испытывают иллюзий в отношении позиции, которую займут Москва и Пекин. А потому решили не тянуть резину, и возобновить работы по обогащению урана в "исключительно исследовательских целях".