- Владимир Васильевич, вас считают своим и в России, и в Беларуси. А кем вы сами себя ощущаете - россиянином, имеющим корни в Беларуси, или белорусом, работающим в России?
- Я родился в России, в Екатеринбурге, родители у меня похоронены там. По маминой линии дед и прадед из Витебской губернии, переселились оттуда на Урал. Отец из Вятской губернии - ныне Кировская область. Я себя чувствую гражданином обеих стран. Для меня одинаково дорога моя первая родина, Россия, и вторая родина, Беларусь, которую я очень люблю. Я себя ощущаю гражданином Союзного государства, создаваемого нами. Хотелось бы только, чтобы его строительство шло активнее, увереннее.
- Убежден, в этом с вами согласятся миллионы россиян и белорусов. Нам, очевидно, придется еще долго переживать последствия той грандиозной ломки в начале девяностых. К счастью, уцелели наши вековые корни - славянского братства, дружбы, добрососедства...
- Очень тяжело переживал то время - время разрушений. Из всех щелей полезли какие-то завистники, ниспровергатели. Они отталкивали по-настоящему талантливых людей, скромных и менее защищенных. Я помню, как великого режиссера Сергея Бондарчука на пятом съезде кинематографистов просто "казнили". И кто? В общем-то, серенькие люди, которые, с точки зрения художнического дара, и мизинца его не стоили. Разрушать просто, а вот созидать... Созидают люди глубокие, талантливые. Для этого необходимы огромные душевные силы.
Да, немало проблем и в строительстве нашего Союзного государства. К их решению подталкивает сама жизнь. Много работаю в России и там, бывая в глубинке, вижу: в душе большинства людей страна осталась единой - по крайней мере, Беларусь никто не считает чужой.
С другой стороны, есть разного рода элиты, которые свои интересы ставят выше всех остальных. Именно они больше всего противятся нашему союзу.
- Глядя фильмы с вашим участием, всегда обращал внимание на ваш особенный актерский подход - соединяя кажущуюся простоту и непосредственность с душевной глубиной и мудростью, добиваться такого эффекта, когда зритель на месте киногероя вдруг видит самого себя. Что это - виртуозный актерский прием или неотъемлемая часть личности Гостюхина-человека?
- Думаю, это часть личности. Для меня профессия актера - возможность самовыражаться. Не ощущаю себя скоморохом или просто человеком играющим. Поэтому вкладываю в каждую роль частицу своего "я". И, конечно, очень внимательно отношусь к роли, которую предлагают. Если понимаю, что в этой работе могу сказать то выстраданное, что совместимо с моей личностью, с моим человеческим опытом, - соглашаюсь. Если этих качеств не вижу - отказываюсь, и достаточно часто. Я не беру все предложения подряд, как делают иные артисты, для которых самоцель - это деньги. На тех, кто до оскомины мелькает во всяческих пошленьких шоу, смотреть уже не могу. А по поводу простоты... Ведь есть простота, а есть простотца. Есть простота, которая хуже воровства, а есть глубинная традиция настоящего искусства. От наших корней, от "Слова о полку Игореве"...
Мне повезло: в театральном искусстве я застал великих актеров, когда учился в ГИТИСе, - тех мхатовцев, которые работали еще со Станиславским, Немировичем-Данченко. Всегда поражала прежде всего их удивительная культура поведения, когда профессия как священнодействие, когда театр - это храм.
- В последние годы зарубежные боевики и сериалы постепенно уступают место на российских и белорусских экранах фильмам отечественным. В чем причина? Может, в том, что наша киноиндустрия научилась, наконец, делать хорошее кино? Или дело в духовных традициях - ведь нам все-таки ближе не зрелище, а переживание?
- Наверно, в этом есть доля истины. Однако реальность - она и сложнее, и проще. Во-первых, настало время, когда наш зритель в полной мере ознакомился с когда-то закрытым для него западным кинематографом, в котором наряду с талантливыми фильмами присутствует также море пошлости, бездарности и примитивизма. И этот "мутный" поток хлынул на наши экраны в 90-е годы. Думаю, сегодня наш зритель этого "добра" уже наелся, все-таки он разобрался, что хорошо, а что плохо. Но, к сожалению, отечественный кинематограф за это время утратил многое. Картины зачастую подражательны, потеряны многие традиции лучшего советского кино. Да, и в советские времена были фильмы всякие. Но были и шедевры! Было замечательное, человеческое кино, высокого уровня режиссуры, актерского исполнения, операторской техники. А современный кинематограф во многом не удовлетворяет меня в идейном содержании, он потерял ту простоту и человечность лучших советских картин. Истории придуманные, подчас вымученные, какое-то грубое смакование пороков человеческих. Много элементов разложения, а не позитивного человеческого начала.
К сожалению, и уровень фильмов, посвященных 60-летию Великой Победы в большинстве своем оставляет желать лучшего. "Штрафбат", я считаю, неправда сплошная, такое ощущение, будто войну выиграли штрафники и полублатные люди. А войну выиграл простой крестьянин - белорусский, украинский, русский, на своем горбу вынес все тяготы военного лихолетья. Наверное, чтобы доподлинно живописать в кинематографе победу, в наше кино еще должен прийти новый Сергей Бондарчук, который сможет создать киноэпопею о Великой Отечественной уровня "Войны и мира".
- Зритель больше знает вас по кинофильмам. Но ведь вы начинали творческий путь на театральной сцене. К чему больше лежит душа - к театру или кино? Или любовь к кино мирно уживается с любовью к театру?
- Как актер я сложился в кино, и большая часть моей судьбы состоялась в кинематографе. Хотя начинал с театра. И знаете, театральная закалка много раз помогала, особенно в те же 90-е годы, когда ломался отечественный кинематограф. Как-то мне попалась пьеса Михаила Ворфоломеева "С Новым годом", и в Минском театре киноактера мы с Ефремовым ее поставили под названием "Миленький ты мой". Я не ожидал, что будет такой успех, но зритель потянулся на наш спектакль. Наверно, потому что он красивый, нежный, чистый, и люди на нем отдыхали душой, приходили по пять, шесть, а то и по десять раз. До сих пор его играем, и зритель принимает очень хорошо. Я опять, как когда-то давно, на сцене Театра Советской Армии чувствую удовольствие от театральной игры еще и потому, что в кино таких персонажей, как Геннадий Раздеваев, мне не предлагали.
Еще поставил спектакль "Голоса" того же автора, Михаила Ворфоломеева. Мне очень близка драматургия этого замечательного русского писателя. Театр добавляет что-то в моей жизни, очень мне дорогое. А кино, конечно, меня "берет", я нахожу в нем для себя интересные характеры.
Дважды довелось заниматься кинорежиссурой: снял фильм "Ботанический сад" и телеверсию спектакля "Миленький ты мой". Сейчас в моем режиссерском портфеле замечательный сценарий - "След перископа". Очень интересная история, автор - известный российский драматург Евгений Месяц. Хотелось бы сделать это совместным белорусско-российским проектом. Сейчас сценарий находится на рассмотрении в Министерстве культуры Беларуси. Надеюсь на принятие в ближайшее время позитивного решения. Будет жаль, если этот проект останется только российским.
- Вы любите декламировать стихи. Помнится, полгода назад в Слуцке, на празднике "Дажинки-2005", вы читали поэму Сергея Есенина. Откуда такая тяга к поэзии и что она вам дает?
- Да, читать стихи я люблю. Это часть моего творчества. Я не просто обожаю Есенина, он мне близок. Проживаю каждую его строчку, потому что чувствую ее своей натурой. И роли свои играю так же - не изображаю, а живу по той старой психологической школе русского театра, которую выстраивал Станиславский. Когда есть замечательная драматургия и хороший автор, он позволяет войти в ткань написанного, придуманного им характера, и - прожить его. Если такое происходит, отдаешь всего себя. Ты полностью выжат, но безмерно счастлив. Это как акт рождения - вместе с автором снова принести в мир его энергию, точно передав ее. Очень сильное чувство, и я много раз его переживал.
- С таким принципиальным подходом очень непросто из множества предложений выбрать свою, настоящую роль. Что помогает сделать правильный выбор?
- Я, по большому счету, вслушиваюсь в себя. Много у меня бывает материала в руках - и драматургического, и просто интересного. Но как-то все откладывается, а потом вдруг цепляется одно за другое, и... начинает сходиться. Неожиданно, как с "Дальнобойщиками". Мне дали прочитать сценарий первых пяти серий, и я почувствовал кровь, плоть этих героев. Два простых мужика, работяги, два характера, забытые в современном кино, их ведут по дорогам дружба, спайка - плечо к плечу. Я почувствовал нечто позитивное во всем этом и согласился. А потом пришли еще пятнадцать сценариев. И в основном это была драматургия, которая меня удовлетворила полностью.
- Владимир Васильевич, что бы вы хотели сказать нашим читателям, белорусам и россиянам, которые для вас все родные, все свои?
- Дорогие мои, давайте жить дружно! Давайте вживаться все ближе, теснее. Нам делить нечего. И чем ближе мы будем, тем лучше будем жить. Если разбежимся, нам станет только хуже. Хочу, чтобы проект, о котором я сейчас думаю, - "След перископа" - стал общим, российско-белорусским. А моя роль в нем - маленькой капелькой, скромным вкладом в строительство нашего союза, который, я очень надеюсь на это, состоится.