Российская газета | Что дают артисту сольные концерты?
Лариса Костюк | У меня есть практика сольных выступлений с разными программами: и с оперными, и с камерными. На этот раз мне было особенно приятно: в программу вошли отрывки моих любимых опер, многие из которых в этом году из-за занятости в других проектах я не пела.
РГ | Вы любите эксперименты?
Костюк | Долгое время я работала с традиционным оперным репертуаром, и не было возможности заниматься камерной музыкой, хотя иногда в концертах я пела романсы. И я благодарна судьбе за то, что в моей жизни появился Леша Гориболь. Первый проект, который мы с ним делали, - это цикл Александра Чайковского "Жизнь петербургской актрисы". Там семь произведений, и они очень разные. Один романс по стилю близок к оперной арии, второй - лирический, близкий к легкому жанру... Потом был интересный проект "Кабаретные песни". Камерный репертуар научил меня тоньше чувствовать музыку. Там очень много красок, и ты не можешь все это петь "одним помолом". Даже и на свой оперный репертуар по-другому смотришь: уже не только масло, но и акварель используешь. Мне хотелось бы спеть что-то совсем новое. Я очень люблю свою Кармен, мой путь начался с того, что я в 15 лет услышала эту оперу и всю жизнь мечтала ее спеть. Но на сцене были уже сотни Кармен. А хочется сделать то, чего еще никто не делал.
РГ | Но у вас уже был такой опыт - опера Барданашвили "Ева"...
Костюк | Это моноопера, написана современным композитором, такая музыка предлагает какие-то новые грани. Я поняла, например, как много можно изобразить голосом. И пение птиц, и даже вкус фруктов, которые описаны в либретто. Они так показаны композитором, чтобы люди ощущали: вот это виноград, а это персики. Современная музыка очень непроста. В нашей постановке "Лулу" Берга я вообще не понимала, как это можно делать. Бывает музыка, которую принимаешь сразу, а бывает такая, что поначалу не принимаешь, но потом она входит в твою кровь, и ты получаешь удовольствие и слышишь даже больше, чем в той музыке, которую ты воспринял с первого раза.
РГ | Расскажите о том, что в работе было сложнее всего.
Костюк | Мне изначально было трудно. Мне казалось, что я никогда не стану настоящей певицей. Очень хотелось петь, но я была увлечена домом, семьей, ребенком. Но потом я попросила мужа, который работал в "Геликоне", привести меня сюда. Мне очень понравились спектакли, которые я здесь увидела. И сама атмосфера показалась приятной. Захотелось быть в этом театре. Но ничего не шло гладко: я ничего еще не умела. И единственная мысль была, что режиссер Дмитрий Бертман почувствует во мне талант, поможет раскрыться. Когда шла работа над "Царской невестой", он мне говорил: "Если ты поднимаешь руку, ты должна знать, для чего ты это делаешь". Бертман научил меня тому, что человек должен жить на сцене, проживать свои роли. И мне хотелось, чтобы ни один человек в зале не мог сказать: она обманывает.
РГ | Наверное, неспроста певцы, прошедшие через "Геликон", попав к другому режиссеру, говорят, что им уже неинтересно...
Костюк | У меня были такие моменты. Но я рада, что мне попадались режиссеры, похожие на Бертмана. Они доверяют мне как актрисе. Однажды на спектакле "Война и мир" в парижской "Опера-Бастий" я пела Соню. И вот идет сцена бала Наташи Ростовой, мы стоим вместе с Олей Гуряковой - Наташей и ждем прихода императора - это ведь событие для девушек того времени. И один человек - хороший певец, не буду называть его имени - говорит: "Костюк заигралась, спокойнее надо!" Для меня это был шок. Потому что этот певец мог вообще выключиться из действия и вступить только в своем эпизоде. Я считаю, что певец, когда он не поет, все равно должен быть на сцене, должен жить этим. Однажды у нас была запись "Кармен" и Бертман влетел ко мне в гримерку и стал кричать: "Что ты делаешь, ты сосредоточена только на своем звуке!" В тот момент мне было обидно, а сейчас я поняла, что он прав.
РГ | Многие считают вас трагической героиней - это соответствует вашему мироощущению?
Костюк | В жизни я совершенно не трагический человек. Но так сложилось, наверное, с детства. Пела я всегда, и моя мама - она музыкант - в славном городе Тольятти занималась со мной в одном из клубов. В то время было много конкурсов, и я вместо веселых песен пела про войну. Мне это близко. Помню, мой однокурсник, видевший много моих спектаклей, сказал однажды: "Когда ты поешь "Царскую невесту", я плачу. А когда поешь Розину - это классно, но это не ты". Я люблю глубокую драматичную музыку, это соответствует моей природе.
РГ | Даже ваши веселые героини чем-то озабочены; например, миссис Квикли из "Фальстафа"...
Костюк | Она - дама с характером. В традиционных постановках "Фальстафа" Квикли, как правило - женщина в возрасте, такая сводница-старушенция. Бертман сказал: "У нас будет все наоборот! Разве я могу из Костюк сделать старушенцию?" Было очень приятно. К тому же благодаря Бертману и художнику Татьяне Тулубьевой я почувствовала себя красивой женщиной, какой никогда себя не считала. А теперь поверила в это.
РГ | Все ваши дамы великолепны, но вы периодически исполняете и мужские роли!
Костюк | Никлаус из "Сказок Гофмана" - это не совсем мужская роль. Это своего рода муза. Но мне кажется, что отношения между музой и художником - все-таки отношения между мужчиной и женщиной. Просто это женщина, которая переоделась в мужчину, чтобы быть рядом с любимым человеком. Да и князь Орловский в "Летучей мыши" у меня был наполовину женщиной. Ведь в финале я разоблачалась, оказывалась в купальнике, и всем было ясно, что - это женщина. Самая сложная история - это Секст в "Милосердии Тита". Но и там Бертман нашел выход: я играю не мужчину, а душу. Ведь после Никлауса почему-то решили, что я могу играть мужские роли. Но Бертман сказал: посмотрите, она даже бегает, как женщина! И в какие бы корсеты меня ни затягивали, все равно видно, что я - женщина.
РГ | Если говорить о Сексте, то он стал, наверное, главным героем "Милосердия Тита"...
Костюк | Мне очень много для понимания образа дал мой "двойник" Валерий Кирьянов. Он играл потрясающе. Поэтому я во многом отталкивалась от него. К тому же рядом работал мой сын - он играл "двойника" Анния, и мне было важно, чтобы он что-то понимал. До этой работы я никогда не пела Моцарта. Мне всегда этого хотелось, но казалось, что он недосягаем.
РГ | Еще что-то недосягаемое у вас осталось? Или все мечты уже исполнились?
Костюк | Много такой музыки, к которой я даже не прикасалась. Штраус, Малер. Хотелось бы наконец-то спеть Аиду: я - единственная в нашем театре, кто этот спектакль не пел. Но я считаю, что эту роль нужно делать очень качественно. У меня был случай: уже были назначены сроки выпуска "Кармен", но я поняла, что не готова, и отказалась. Пока не почувствовала в себе силы. Вообще человек не должен останавливаться - он должен все время быть готовым к новому. Надо уметь начинать с нуля. Как только решишь, что уже все умеешь, тут и конец.
Досье "РГ":
Лариса Костюк родилась в Кузнецке. В 1993 году окончила Музыкальное училище имени Гнесиных, в 1997-м - Московский государственный институт культуры. С 1995 года - солистка "Геликон-оперы". В 2004 году дебютировала в Большом театре в партии Настоятельницы монастыря в опере "Огненный ангел" Сергея Прокофьева, став первой исполнительницей этой партии в Большом театре.
Ее репертуар: Азучена ("Трубадур" Дж. Верди); Кармен ("Кармен" Ж. Бизе); Ольга ("Евгений Онегин" П. Чайковского); Графиня ("Пиковая дама" П. Чайковского); Марина Мнишек ("Борис Годунов" М. Мусоргского); Любаша ("Царская невеста" Н. Римского-Корсакова); Амелфа ("Золотой петушок" Н. Римского-Корсакова); Сонетка ("Леди Макбет Мценского уезда" Д. Шостаковича); Кощеевна ("Кощей Бессмертный"
Н. Римского-Корсакова); Миссис Квикли ("Фальстаф" Дж. Верди); Мадам де Круасси ("Диалоги кармелиток" Ф. Пуленка) и другие партии.