Об этом на "Деловом завтраке" в "Российской газете" мы говорили со статс-секретарем - заместителем министра обороны генералом армии Николаем Панковым.
Военкомов отлучают от призыва
Российская газета | Николай Александрович, какие меры антидедовщины будут приняты?
Николай Панков | Армия начинается с призывной комиссии. И здесь наша позиция: призыв в армию и определение, кому служить, - вообще не дело военных. Ведь известно: дай нам право - всю страну поставим под ружье. И журналистов не забудем - устроим в дивизионную многотиражку, вам будет очень интересно.
А если серьезно, то мы убеждены: призыв - это дело местных властей.Они здесь главные. А дальше - входите туда все, кто имеет желание, вплоть до материнской общественности. Военный же комиссариат в призывной комиссии должен быть не ключевой фигурой. И когда комиссия выносит вердикт "служить", то он обязан лишь выполнить чисто технологическую задачу.
РГ | Теоретически все так, а на деле минобороны делает все, чтобы призвать как можно больше народу и максимально сократить число отсрочек.
Панков | Согласен: вопрос очень острый, который сейчас сводят к количественным показателям. А что же на самом деле? Огромное количество отсрочек появилось в 90-е годы. Они были оформлены указами президента, постановлениями правительства. Отсрочки по профессиональному принципу, по состоянию здоровья, по социальным признакам. Но поводы для отсрочек часто - формальные. Например, если один из родителей - инвалид первой или второй группы, ребенок не служит. Кто-то из родителей достиг пенсионного возраста по старости - то же самое.
РГ | Разве это не гуманно?
Панков | А мы говорим: "Давайте не так". Вот я достиг пенсионного возраста по старости, уволился с госслужбы, устроился на две работы. И почти забыл, что у меня сыну 25 лет. Он выучился, начал работать, мы уже разъехались. Вдруг он получает повестку из военкомата. И приносит справку: "А у меня папа - пенсионер". Я считаю, это неправильно. Давайте мы в основу вопроса "Призывать или нет?" положим заключение органа медико-социальной экспертизы. Минобороны к этому не будет иметь отношения. Но орган медсоцэкспертизы должен будет досконально изучить проблему и дать призывной комиссии официальное заключение, что папа-пенсионер "нуждается в постоянном постороннем уходе, надзоре и помощи". Будет такое заключение - будет и отсрочка.
РГ | Взятки станут брать не военкомы, а медики и соцработники - вот и вся разница.
Панков | Думаю, не больше, чем сегодня. Но это вопрос не к нам. В любом случае заработает принцип узкого горлышка - узнали, где слабое место, там и контролируйте ситуацию. Приходите в призывную комиссию и наводите порядок. Вот откуда начинается армия.
Кстати, вот одно из дельных предложений, которые нам подсказывает общественность. Чтобы папа и мама, бабушка и дедушка, брат и сестра уже здесь, на призывной комиссии, узнали, в какую воинскую часть, по какому адресу поехал их сын, внук или брат.
РГ | А что вам мешает делать это сегодня?
Панков | Да ничего не мешает. Наша нерасторопность, инерция мышления. Думаю, внедрим эту практику уже в весенний призыв.
Предъявите синяки перед баней
РГ | Один из читателей "РГ" внес свое предложение по борьбе с неуставными отношениями. По его сведениям, в Кремлевском полку ФСО нет дедовщины, потому как там каждое утро офицер строит солдат в одних трусах и производит осмотр. И не дай Бог хоть царапина обнаружится - десяток объяснительных со всех причастных и непричастных. Может, и в армии ввести нечто подобное?
Панков | Мы сейчас анализируем нормативно-правовую базу, регламентирующую распорядок дня военнослужащего. Пытаемся понять, почему не срабатывает институт утренних осмотров, во время которых по внешним признакам можно установить факт издевательств. И приходим к выводу, что нужно изменение уставов и инструкций, какие-то требования придется прописать более жестко, чтобы у командиров не оставалось выбора, проводить или нет утренний осмотр. Плюс необходимо восстановить систему докладов, обратной связи. К примеру, раз в неделю военнослужащим положена баня. Перед помывкой командир обязан организовать углубленный внешний осмотр солдат. Увидел синяк - выяснил, откуда. Если парня избили - немедленный доклад. Короче говоря, прописываем алгоритм реагирования на дедовщину.
РГ | И как реакция внизу?
Панков | Не скрою, некоторые командиры это воспринимают с сомнением. Особенно в спецназе или, скажем, в ВДВ, где система подготовки профессиональных бойцов не обходится без шишек, ссадин и даже переломов. Но лучше всего подобные сомнения развеет практика, потому мы обращаемся к офицерам: думайте, вносите предложения. Тем не менее требования ужесточать будем, чтобы система регулярных осмотров заработала.
| В недалеком будущем новобранцы уже на призывном пункте будут знать место службы. |
Солдат допустят в Интернет
РГ | Еще один рецепт борьбы с дедовщиной, который предложили наши коллеги-журналисты: обеспечить каждого солдата мобильным телефоном, чтобы он в любой момент мог сообщить об издевательствах.
Панков | Мы считаем, правильней создать пункты бесплатной стационарной телефонной связи и оборудовать все наши учебные центры Интернетом. Идею одобрил Верховный главнокомандующий, она поддержана в мининформсвязи.
РГ | Но учебный центр - это 12-15 тысяч человек. И несколько телефонов на всех. Когда еще до солдата Петрова дойдет очередь?
Панков | Это уже вопрос проработки. Но главное, мы в эту тему вцепились. Ведь есть и другая сторона: не все проходят через учебные центры. Но направление определено, и мы в этом плане будем работать.
РГ | Здесь есть еще одна проблема: армия у нас все больше рабоче-крестьянская, много солдат из глубинки, где телефон-то не всегда найдешь. А уж об Интернете в той же деревне вообще понятие смутное.
Панков | Но можно председателю колхоза позвонить или в сельсовет. Понятно, что мы не Швейцария, а Россия с ее территорией, поясами и низким уровнем того, этого, другого. Да и не всегда дозвонишься. Но в любом случае эту инфраструктуру будем развивать.
Кроме того, я вспоминаю свою службу. Только нас привезли на Крайний Север, как организованно посадили в Ленинскую комнату и приказывают: пишите письма. А потом, говорит замполит, давайте мне, я отправлю. Это тоже как-то исчезло. У нас сегодня есть случаи, когда родители обращаются вплоть до заместителя министра: сын не пишет. Быстренько находим. Как? Что? Может, что-то случилось? Почему отец с матерью три месяца не получают письма? Нет, все нормально, просто писать неохота. Приходится заставлять.
Врачей от призыва освободить
РГ | После трагедии с Андреем Сычевым военное ведомство пережило информационную атаку, равной которой не было, пожалуй, со времен катастрофы "Курска". Как вы расцениваете ситуацию: действительно ли армия находится у последней черты?
Панков | Категорически не согласен. Более того, считаю, что изменения налицо: растет денежное содержание, поступает современная техника, стали проворачиваться механизмы боевой подготовки. То есть впервые за последние годы у нас появился оптимизм. Еще не так давно я ловил себя на мысли, что в армейской аудитории и сказать-то нечего. Так вот сегодня мы имеем ответы даже на самые острые вопросы. И регулярно докладываем о ситуации, в том числе и президенту. Все абсолютно понятно: есть цифры, программы, все есть. Наконец есть статистика об уровне преступности в армии, которую не оспаривает и Главная военная прокуратура. На самом деле как минимум хуже не становится. И мы очень заинтересованы в том, чтобы различные общественные институты основательно, без предвзятости, погрузились в армейскую проблематику. Сравнили, что было, скажем, в 80-е годы, в 90-е, и что происходит сейчас.
РГ | Многие уже погрузились - и едва ли не у каждого свой рецепт, как избавиться от дедовщины.
Панков | Да, предложений поступило много. И мы внимательно и с благодарностью все их приняли, коллегиально прорабатывали и прорабатываем до сих пор. У первого замминистра Белоусова регулярно заседает рабочая группа. Но не сочтите за самоуверенность, ничего принципиально нового мы не услышали, практически по всем высказанным предложениям давно работаем. Другое дело, что иногда недостаточно активно.
РГ | В рамках борьбы с дедовщиной Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин предлагает увеличить призывной возраст до 20 или даже 21 года.
Панков | Это вопрос национального планирования. Согласитесь, не военное ведомство должно определять, в каком возрасте идти служить. Мы можем высказать пожелания, дать свою точку зрения. Для нас чем более призывник зрелый и подготовленный - тем лучше. В идеале он должен иметь еще и армейскую специальность. Но решение принято: студентов в армию не брать, образование должно быть непрерывным.
А дальше - дилемма: когда лучше призывать - до или после института? Заканчивает парень школу и на год идет в армию. Нас это устраивает. Но оппоненты тут же возражают: вы нарушаете конституционное право личности на получение образования. А когда его по окончании вуза государство отрывает от профессии на целый год - это лучше?
На мой взгляд, целесообразно не отказываться от 18 лет и даже придать большую значимость этим годам. Подход такой: в 18 лет парень заканчивает школу, и мы его призываем. Окончив службу, он по закону имеет преференции для получения образования. Одновременно прорабатываем возможность получения солдатом рабочей профессии, востребованной на рынке труда, прямо на военной службе. Смотрим на проблему даже шире. Допустим, кому-то не хватило годочка, чтобы получить диплом об окончании средней школы. Почему бы в армии ему не создать условия для завершения образования?
Если же парень, закончив школу, поступил в вуз, то для нас он - лицо неприкасаемое. Но после окончания вуза обязан на год пойти в армию.
РГ | А если в институте военная кафедра?
Панков | Из этого правила будет много исключений, и вы о них знаете. Если ты отучился на военной кафедре, мы тебя от профессии не отрываем. Не буду скрывать, что под эту категорию планируем подвести и все медицинские вузы. Их выпускники смогут при желании служить по контракту, но насильно призывать медиков в армию, наверное, не стоит. В перспективе министр обороны может присвоить им офицерские звания и оставить в запасе.
Комиссары, вернитесь в казарму
РГ | Еще одним лекарством от дедовщины называют офицеров-воспитателей.
У нас есть факты открытого неповиновения командирам и даже рукоприкладства в отношении офицеров
Панков | Институт воспитательный работы в армии однозначно будет реанимирован. Мы вообще намерены укрепить войсковое звено, для чего штатно-должностную категорию командира роты поднимем до майора, а воспитателя - до капитана. Одновременно зарегламентируем сроки нахождения в должностях до двух лет минимум.
В начале 90-х институт замполитов в армии был ликвидирован как класс. Система их подготовки - тоже. Не готовили воспитателей для Вооруженных сил вплоть до прихода в минобороны Иванова. Мы долго спорили, воссоздавать ли самостоятельные училища по типу военно-политических или ограничиться отдельными факультетами и группами. Конечно, вуз - это школа, традиции. Но пошли по иному пути. Есть офицеры и генералы, которые, находясь на воспитательных должностях, летают на самолетах, водят танки, прекрасно стреляют. В итоге приняли решение: офицер-воспитатель должен вырастать из командирского корня, быть профессионалом и не связывать навсегда армейскую судьбу со стезей воспитателя. Он обязан быть готов в любое время вернуться на командирскую должность. В 2002 году сразу в нескольких военных вузах начали подготовку таких специалистов. В будущем году состоится первый выпуск - около 490 человек.
Конечно, сам по себе институт офицеров-воспитателей не сможет полностью решить проблемы. У нас оказалась нарушенной былая инфраструктура воспитательной работы. Потому работу воспитателя необходимо наполнить новым содержанием.
РГ | Каким?
Панков | В прошлом году министр обороны издал приказ о создании во всех воинских частях социальных комиссий, которые будут замыкаться на офицерах-воспитателях. В комиссии могут входить не только военнослужащие, но и представители женсоветов, материнской общественности.
Суд чести для "дедов"
РГ | А солдаты?
Панков | Почему бы нет. Мы сейчас серьезно думаем о расширении воспитательной инфраструктуры армии. Идеи звучат разные - ввести уполномоченного по правам человека в Вооруженных силах, рассадить по воинским частям уполномоченных министра обороны и так далее. В принципе ничего нового тут нет. В МВД Украины, к примеру, давно пошли по такому пути - уполномоченный министра внутренних дел есть в каждом субъекте страны. Он не подчинен начальнику ОВД и напрямую замыкается на министра. Может, и нам так поступить?
РГ | А что, "оперуполномоченный министра обороны по Таманской дивизии" звучит солидно.
Панков | Но лично я больше склоняюсь к другому варианту. С 2002 года у десантников идет эксперимент по внедрению института выборных лиц. Не буду скрывать, мне эта идея очень нравится. Хотя, может, форма, обертка ее неудачная.
Вообще для россиян такая "деревенская" практика характерна. Горожанин, который не знает своего соседа, рассуждает: что хочу, то и ворочу. В деревнях иначе. Плохо себя ведешь - соседи осудят. Армейскому коллективу, конечно, ближе деревенская психология. Потому и идея дисциплинарных судов нами воспринята безболезненно.
РГ | Это что-то вроде старого доброго товарищеского суда?
Панков | Да. Мы будем вводить дисциплинарные суды применительно к военнослужащим по призыву. Это тоже станет одним из инструментов офицера-воспитателя. Кто-то кому-то по шапке наколотил или за лохмы оттаскал - воспитатель тут же собирает дисциплинарный суд. Садится взвод и начинает обсуждать, какой плохой этот рядовой Петров. Думаю, эффект будет.
Военная полиция не нужна
РГ | Едва ли не главной панацеей от всех армейских неуставных бед называют военную полицию. Когда в войсках появятся полицейские?
Панков | Вопрос изучается очень внимательно. Несколько совещаний по этому поводу провел и министр обороны. Но пока решение им не принято, я могу высказывать лишь свою личную точку зрения. Для меня здесь все ясно. Военная полиция - это еще один контролер на голову командиров и начальников. У нас много чего военного есть: военные суды, военная прокуратура, военная контрразведка, военная инспекция. И вот теперь нам еще не хватает военной полиции. Зачем все ставить с ног на голову? И потом, где взять кадры? Опять офицеров, которых катастрофически не хватает, мы оттуда возьмем и укомплектуем военную полицию, а потом доложим, что все нормально - институт создан? Выделим здания, транспорт, потребуем деньги. И что?
РГ | Некомплект офицеров сколько сейчас?
Панков | 39 тысяч. Это вообще по офицерам. В 2001 году было 45 тысяч. По первичному офицерскому звену - 6 700. В 2001 году было 10 500.
Так вот, мне кажется, сегодня нужно не новые структуры плодить, а укреплять армейский корень - офицерское звено, институт младших командиров. А с введением военной полиции спешить не стоит. Ее же сторонникам я бы посоветовал внимательнее посмотреть на военные комендатуры - уточнить их функции, воссоздать при них гауптвахты, организовать нормальное патрулирование улиц.
РГ | А как вам идея о внедрении в войска священников?
Панков | Считаю, надо скрупулезно проанализировать наше законодательство, и отношения со священнослужителями строить через призму правовых норм и здравого смысла. Наверное, не совсем хорошо, когда мы увлекаемся строительством церквей на территории воинских частей. Не нужно путать жанры. Церкви, храмы, приходы должны быть. Но привязывать армию к Русской православной церкви или иной религиозной конфессии вряд ли стоит.
РГ | А вот в царской армии даже присягу принимали в присутствии священника.
Панков | Да, тогда было так. Но та армия воевала под лозунгом "За веру, царя и Отечество!". Мы что, хотим вернуться в позапрошлый век? Или все-таки с учетом опыта будем выстраивать армию XXI века? Тем более церковь в отличие от армии уже долгое время не вмонтирована в государственный механизм.
РГ | То есть вы категорически против батюшек в войсках?
Панков | Почему? Плюсы сотрудничества с церковью очевидны. Священник ни солдату, ни офицеру не навредит и ко злу призывать не будет. Есть батюшки прыгающие, стреляющие, воюющие и даже награжденные госнаградами. Есть масса примеров удачного взаимодействия армии и религиозных конфессий. Но такой опыт вовсе не обязывает нас шагать стройными рядами в храм. Вообще это не та сфера, где все решается по приказу.
Главный сержант на зарплате
РГ | Сурово вы относитесь к предложениям со стороны.
Панков | Советчиков у нас сегодня масса. Но вряд ли кто-то со стороны может навести порядок в семье. Помните, в прошлые времена модно было жаловаться в партийные органы? Кстати, мудрые секретари парткомов жен жалобщиков старались отвадить от такой практики - мол, только хуже будет, проблему не решим, а навредим, мужа всех перспектив лишим. Так и в любом коллективе, в том числе и в вашем. Если главный редактор не найдет инструмента, как поддерживать дисциплину, никто со стороны за него этого не сделает. Ни батюшка, ни военная полиция в казарме порядок не наведут.
РГ | А на что же надежда?
Панков | Мое убеждение, что первое и главное - это укрепление офицерского корпуса. В школе главная фигура - учитель, а в армии - офицер. И если только нам удастся поднять престиж военной службы, укрепить офицерский корпус и количественно, и качественно, все остальное - уже производные.
И второе направление, которым предстоит всерьез заниматься, - совершенствование института младшего командного состава. Мы давно поняли, что здесь, образно говоря, просели. Для начала надо по-нормальному укомплектовать сержантские должности.
РГ | Опытными мужиками-"дядьками" или профессионалами, как в Америке?
Панков | Почему бы нет. А еще мы готовы более внимательно изучить опыт американской армии, имеющей институт главных сержантов. В 2002-м году начали такой эксперимент в одном из полков Воздушно-десантных войск. Двумя годами позже расширили новацию до дивизии. По итогам эксперимента написали специальное Положение о главных сержантах в Вооруженных силах России. Но, к сожалению, укомплектовать эти должности подходящими кадрами сразу не получилось.
РГ | Почему?
Панков | Те условия, которые мы сегодня предлагаем, для россиянина не интересны. Требуется сделать сержантскую службу социально привлекательной. Для этого готовим новый закон, видимо, министр обороны будет докладывать наши предложения президенту. Цена вопроса - 31 миллиард рублей. Если Российская Федерация пойдет на такие расходы, то мы в течение 2006-2009 годов сделаем так, чтобы к 2009 году в нашей армии институт сержантов был контрактным.
Профессионалы-сержанты и профессионалы-офицеры - вот две реперные точки, два главных направления, которые позволят нам победить дедовщину и решить ряд других проблем.
РГ | А сколько будет получать сержант или главный сержант по этому проекту?
Панков | В зависимости от места службы. Но дело не только в деньгах. Планируем, что их привлечет и возможность приобрести квартиру: по заключению второго контракта каждый сержант сможет участвовать в накопительно-ипотечной системе.
Военные судьи снимут погоны
РГ | Ходят слухи, что у Минобороны есть противоречия с Главной военной прокуратурой.
Панков | Я считаю, что взаимоотношения у нас нормальные. Но каждый должен заниматься своим делом. Армия - готовиться к войне, юристы - расследовать преступления.
РГ | А военным судьям, на ваш взгляд, не пора ли снять погоны?
Панков | Уже разработан законопроект, согласно которому все армейские суды должны быть девоенизированы и отнесены к институту государственной гражданской службы.
РГ | От дисбатов вы тоже намерены избавиться?
Панков | Министр обороны, выступая в Госдуме, дал четкий ответ на этот вопрос: дисциплинарные батальоны мы предлагаем передать в Федеральную службу исполнения наказаний.
РГ | Военных судов не будет, дисбаты - пережиток прошлого. Как же командиру влиять на распоясавшихся "дедов"?
Панков | Надо возвращать гаупвахты. Чего скрывать, у нас есть факты открытого неповиновения командирам и даже рукоприкладства в отношении офицеров. Иногда, подвыпив, солдаты начинают буянить. Где их изолировать? Офицерам приходится изыскивать в части помещения с решетками и металлическими дверями. Причем иногда командира, поместившего туда буйного подчиненного, карают самым жесточайшим образом. Ну не имеет он права закрывать разбушевавшегося солдата, хоть тресни! И такое взыскание потом всю жизнь висит над офицером, как дамоклов меч. Я вспоминаю командира большого крейсера, который изолировал пьяного матроса. ЧП было задокументировано, командир получил взыскание, которое и через пять лет мешало ему получить очередное звание и всякий раз всплывало наружу, когда решался вопрос о назначении на вышестоящую должность.
РГ | Когда может быть принято решение о восстановлении гауптвахт?
Панков | На 16 марта назначено заседание Комитета Госдумы по обороне, где ко второму чтению будут рассмотрены поправки к законопроекту по гауптвахтам. Надеюсь, они пройдут.
РГ | Но предлагаемые вам ужесточения требуют и корректировки законов, и изменения уставов.
Панков | Такую работу уже ведем. Речь не только о возрождении гауптвахты. Мы хотим усилить меры карательного воздействия на нарушителей дисциплины - вплоть до уголовного наказания.
Военно-полевой обман
РГ | Простой вопрос: вам фильм "9-я рота" понравился?
Панков | Нет.
РГ | И то, что он имел такой большой успех, вас не радует?
Панков | Меня огорчает.
РГ | А тогда какой фильм или передача, связанная с армейской тематикой, вас в последнее время обрадовали?
Панков | Я воздержусь. Потому что, наверное, мы проходим закономерный этап. Наверное, это нужно пережить. Хотя последствия страшные, потому что на самом деле формируется абсолютно искаженный образ армии и особенно применительно к 9-й роте. Знаю, что те, кто по-настоящему прошел Афган, возмущены. Знаю, что между консультантами и неконсультантами фильма есть даже межличностные конфликты.
В последнее время еще один феномен появился. Все знают, что авиация - самый надежный вид транспорта. Но каждый второй боится летать. Так же и с армией, где уровень преступности сегодня в полтора раза ниже, чем в целом по стране. А военной службой стали пугать. Я думаю, те, кто сегодня активно включился в освещение армейской тематики, не знаю, осознанно или нет, но сумели подать ее в искаженном виде. Не хочу предъявлять претензии к журналистам, это неправильно, но неоднократно думал о том, что, видимо, у них просто нет возможности серьезно изучить проблему. И вопрос здесь не в персоналиях. Просто нельзя вот так, походя, клеймить свою армию. Нельзя уничтожать институт, который на самом деле является стержневым для государства российского.
РГ | Но тут и вам как представителю минобороны упрек. Ситуация с Сычевым показала, что армия не готова к информационной атаке на нее. Министр один оправдывается перед обществом, а сотни генералов, офицеров-спецпропагандистов как воды в рот набрали. И потом. Ваши коллеги из Пентагона недавно объявили о выделении гигантских сумм на пропагандистское обеспечение своих военных операций - в США имиджу армии уделяют огромное внимание.А что у нас?
Панков | Это один из самых важных и самых тяжелых вопросов. Отвечу коротко. Изменения планируем.