Первое сообщение об Андрее Сычеве появилось на лентах информагентств 13 января. Сегодня это может показаться невероятным, но тогда на него никто не обратил внимания. Новость покочевала по новостным сайтам Интернета и тихо упокоилась в архивах.
Какой-то таинственный щелчок раздался лишь 25 января - именно в этот день появилось второе, еще более броское сообщение. На этот раз новость была мгновенно подхвачена СМИ, после чего пошла цепная реакция. На несколько недель тема Сычева стала в России одной из главных. Фамилию солдата, искалеченного в Российской армии, узнала не только наша страна, но и весь мир.
А леденящие душу подробности продолжали поступать.
Сегодня Андрей Сычев коротает время между врачебными обходами, процедурами и сном за книжкой об автомобилях. Мать солдата говорит, что от реальности его отвлекает давняя страсть к машинам. Скорее всего, 19-летний паренек даже не представляет, какие страсти бушуют вокруг его имени, какими ужасами и небылицами обросла его и без того искалеченная судьба.
Юридическую точку в этом громком деле должен поставить суд. Мы же, намеренно игнорируя все разговоры о политической подоплеке ситуации и никоим образом не пытаясь предвосхитить судебное решение, видели перед собой единственную цель: на основании документов и свидетельств очевидцев попытаться отделить правду об Андрее Сычеве от мифов о его короткой армейской службе.
Миф первый: Сычева избили пьяные деды
В классическую картину дедовщины челябинская история вписывается с трудом. Здесь нет салаги, едва примерившего военную форму. Нет старослужащих, решивших поучить новичка уму-разуму. К злополучной новогодней ночи Андрей Сычев прослужил уже 6 месяцев и 7 дней, его обидчик младший сержант Александр Сивяков - на полгода больше. До инцидента они были едва знакомы.
Андрей до роковой ночи пробыл в батальоне в общей сложности всего шесть дней - с 17 по 20 сентября и 30-31 декабря 2005 года. Остальное время он проходил курс молодого бойца, учился на водительских курсах, три недели лежал в училищном лазарете (к этому эпизоду мы еще вернемся) и был прикомандирован к областному сборному пункту - туда Андрея и еще четырех солдат отправили на 3 месяца выдавать призывникам форму.
Строго говоря, Сычев даже не был подчиненным Сивякова. Что, по данным следствия, не помешало сержанту после праздничного застолья увести солдата в дальний угол казармы и "воспитывать" его до рассвета. Очевидцы утверждают, что поводом для недовольства послужило то, что Андрей вроде бы не "отбился", как положено (не уложился в норму после команды "Отбой!"), и Сивяков решил его поучить.
Картину этого дня и ночи отчасти помогли восстановить материалы расследования, проведенного по следам ЧП комиссией главкома Сухопутными войсками Александра Маслова. В заключении комиссии говорится:
"31 декабря 2005 г. с 9.00 по 14.00 в батальоне проводился парково-хозяйственный день. С 15.00 до 23.00 осуществлялись мероприятия по подготовке к празднованию личным составом Нового года. В 23.30 личный состав батальона был рассажен на втором этаже за праздничными столами для проведения новогоднего "Огонька". Офицеры, осуществлявшие контроль за соблюдением распорядка дня в подразделениях, а также ответственный от управления училища находились вместе с личным составом. В 03.00 1 января 2006 г. батальон был отправлен по своим расположениям и произведен отбой".
Комиссии генерала Маслова не удалось найти ни одного свидетеля того, что сержант бил или каким-то иным образом измывался над рядовым. Правда, солдаты вспомнили, что утром 1 января Сивяков, проходя мимо Сычева, пнул его по ноге. Сам Андрей на вопрос, били ли его в части, ответил: "Как бы нет".
Возможно, утренний пинок Сивякова и объясняет это "как бы". Тем не менее действия сержанта в принципе укладываются в понятие дедовщина и вполне могут попасть под конкретную статью УК. Тем не менее все это противоречит прозвучавшим утверждениям, что Сычев подвергся "избиению со стороны сослуживцев".
Примечательно, что комиссии Маслова не удалось установить других случаев издевательства Сивякова над молодыми солдатами за год предыдущей службы. Хотя неуставные отношения в батальоне фиксировались - один раз в прошлом году, и один - в позапрошлом.
Пока не нашла подтверждения и версия о новогодней пьянке в батальоне. После опросов десятков солдат проверяющим удалось выяснить лишь, что накануне праздника родственникам вроде бы удалось передать одному из них несколько банок со слабоалкогольным коктейлем.
Миф второй: Сычев оказался в больнице после издевательств сослуживцев
Как уже отмечено, с 29 августа по 17 сентября Сычев проходил лечение в стационаре училища - у него были гнойные нарывы на пальцах рук и ног. Подлечив, солдата вернули в строй. Но, видимо, курс остался незавершенным. Во всяком случае нарыв на большом пальце левой ноги у него не прошел вплоть до ампутации 7 января. Стопроцентно утверждать, что к операции привело воспаление, никто из медиков не берется. Но у них нет и уверенности в прямой связи, по данным следствия, заболевания с трехчасовым сидением Андрея на корточках.
- У Сычева редкая наследственная болезнь - тромбофилия, - говорит главный анестезиолог-реаниматолог госпиталя им. Бурденко Владимир Пасько. - Лично я за всю свою врачебную практику с такой патологией не сталкивался.
Впервые этот редкий диагноз назвали среди возможных причин тяжелейшего состояния Сычева еще в Челябинске. Но окончательно подтвердить его смогли только в Москве, после специальных анализов крови Андрея и его матери в Гематологическом научном центре Российской академии медицинских наук.
Для постановки диагноза был приглашен один из лучших мировых специалистов в области заболеваний крови, руководитель центра академик Андрей Воробьев. Он далек от политических интриг, потому его мнение показалось нам предельно непредвзятым. Так вот, Воробьев после консилиума по обследованию Сычева подписался под резюме:
"С учетом полученных генетических исследований на сегодняшний день можно говорить о наличии у больного гомозиготной наследственной тромбофилии. Все имеющиеся осложнения сепсиса и особенности его течения имеют прямую связь с выявленным наследственным генетическим дефектом по доминантному признаку".
Не углубляясь в медицинские дебри, попробуем объяснить, что это значит. Тромбофилия - противоположность гемофилии, которой страдал наследник Николая II царевич Алексей. Только у того кровь долго не сворачивалась, а у Андрея, наоборот, сворачивается очень быстро. Причем это свертывание грозит образованием множественных закупорок в венах и артериях - тромбов.
В начале января болезнь у солдата стала стремительно прогрессировать, появление все новых ее очагов напоминало цепную реакцию. Пораженными оказались одна нога, пах, потом вторая нога, потом почки, легкие, правая кисть. Ампутации не помогали - воспаление поднималось все выше. Но стало ли первопричиной всего этого долгое сидение на корточках?
- Точно сказать, что активизировало процесс, нельзя, - считает академик Воробьев. - Однако известно, что инфекция на ноге у Сычева была раньше, его лечили по этому поводу. Какое повреждение привело к быстрому тромбозу, я не берусь судить. Но надо хорошо понимать: в какой бы позе Андрей ни сидел, когда ему ампутировали левую ногу, правая была здорова. Проходит несколько дней - заболевает другая нога. Проходит еще время - появляются нарушения в брюшной полости. Пусковой механизм болезни потерял свое значение с тех пор, как началась гангрена. Дальше она сама себя стимулировала.
Заслуженный врач РФ Владимир Пасько высказался более определенно:
- Я долгое время работал на востоке и видел, как таджики или туркмены по полдня сидят на корточках, сам так часами сидел, но ни о каких ампутациях из-за этого не слышал.
Миф третий: болезнь проморгали на призывной комиссии
Едва просочились данные о врожденном заболевании Сычева, тут же посыпались обвинения в адрес Краснотурьинского райвоенкомата Свердловской области, где Андрея призывали в армию. Мол, с таким диагнозом не то что в казарму - на улицу надо отпускать с опаской. Но опять же не все так просто. Во-первых, в Краснотурьинске просто нет аппаратуры, позволяющей выявить столь диковинную болезнь. А во-вторых, по словам академика Воробьева, тромбофилия поначалу никак не проявляется, осложнения начинаются "где-то с 20 лет". Ни Андрей, ни его родственники даже не подозревали, какая бомба замедленного действия досталась парню по наследству.
Здесь возникает еще один вопрос: если бы Сычева сразу лечили как надо, удалось бы избежать столь тяжких последствий?
- Поставили бы диагноз раньше, начали давать большие дозы лекарств, возможно, ситуация была бы иной, - предполагает академик Воробьев. - Но раннее диагностирование такого заболевания случается крайне редко.
В итоге солдата поначалу лечили не от тромбофилии - в России исследования под такой диагноз проводят только в двух медцентрах, - а от обычного воспаления. То есть еще летом парня надо было везти в Москву, к ведущим медицинским светилам.
Миф четвертый: Сычеву вовремя не оказали медпомощь
Постараемся предельно точно восстановить все события с момента возвращения Сычева в батальон до его отправки в горбольницу. Вот хронометраж, который минута за минутой составляли в Бишкиле и Челябинске офицеры минобороны.
30 декабря 2005 года, 18.00-18.30. Сычев в сопровождении прапорщика Д. Бабушкина возвращается с областного сборного пункта в батальон. Старшина роты старший прапорщик В. Каймак проводит его телесный осмотр и спрашивает о жалобах на здоровье. Жалоб нет.
Осмотр, судя по всему, формальный, как и опрос, иначе старшина обратил бы внимание на гнойник на пальце левой ноги.
1 января 2006 года. Сычев, по свидетельству сослуживцев, слегка прихрамывает на левую ногу, но к командирам и медикам за помощью не обращается.
2 января. Левая нога у солдата заметно опухает, он хромает еще больше, но по-прежнему молчит.
Позже Сычев признается врачам, что надеялся отлежаться. Он еще не верил в серьезность болезни.
3 января. Младший сержант С. Платонов докладывает старшине роты старшему прапорщику В. Каймаку и и.о. командира роты капитану Р. Хасанову о том, что у Сычева болит нога. Оба на информацию не реагируют.
Это первое серьезное нарушение, которое допустили должностные лица батальона.
4 января, 09.00. Сычев не может выйти на утреннее построение, и к нему в казарму приходит заместитель командира батальона по воспитательной работе капитан А. Докучаев. Осмотрев солдата, он вызывает фельдшера Е. Толочко. После чего докладывает о болезни солдата в Челябинск. В Бишкиль выезжает начмед училища подполковник А. Максимов. В этот день он является ответственным за батальон, но вместо положенных 9 утра приезжает в гарнизон лишь после обеда.
Это второе упущение военных.
Отдадим военврачу должное: едва увидев ногу солдата, он организует его отправку в училищный лазарет. Долго не удается найти машину до Челябинска: был выходной, когда выезд служебного транспорта за пределы части приказом начальника училища запрещен. В итоге Андрея соглашается довезти на личной машине лейтенант из батальона обеспечения. Максимов и Докучаев едут вместе с Сычевым.
4 января, 22.00. Сычева с диагнозом "рожистое воспаление левой голени" помещают в санчасть училища.
5 января, 12.00. Солдата осматривает хирург и принимает решение об его экстренной госпитализации с диагнозом "тромбофлебит глубоких вен левой голени" в 423-й гарнизонный госпиталь.
6 января, 11.30. После консилиума военные врачи приходят к выводу, что специалистов по подобным заболеваниям в госпитале нет. Они есть в Екатеринбурге, в окружном военном госпитале, но до него пара сотен километров, а состояние солдата все хуже, и не факт, что его удастся довезти. Потому принимается решение: перевезти его в 3-ю горбольницу Челябинска, где есть эксперты по сосудистым заболеваниям. (Впоследствии больница выставит училищу счет за лечение и лекарства.) К этому времени у Андрея уже мертвеют пальцы на ноге. В тот же день его начинают оперировать. Операции в Челябинске продолжались вплоть до отправки солдата в госпиталь Бурденко.
Эта хронология свидетельствует: несмотря на серьезные упущения офицеров батальона и училища, солдат не был брошен на произвол судьбы. И в Бишкиле, и в санчасти училища, и позже в гарнизонном госпитале его пытались лечить. Но без точного диагноза это не приносило результатов.
Миф пятый: командиры пытались скрыть информацию о ЧП
7 января, когда Сычеву ампутировали левую ногу, начальник училища генерал-майор Виктор Сидоров назначил служебное расследование, сообщил о несчастье матери Андрея и военному прокурору Челябинского гарнизона полковнику юстиции Александру Двинянину. Кроме того, информация пошла в штаб округа и главкомат Сухопутных войск. Схема оповещения в таких ситуациях в армии расписана по пунктам, и проявлять инициативу - например, звонить напрямую в минобороны, у военных не принято.
8 января военная прокуратура возбудила уголовное дело и даже взяла под стражу младшего сержанта Сивякова. Однако в докладной, которую генерал Сидоров отправил по факсу в главкомат Сухопутных войск 9 января, о задержании сержанта не упоминается. Начальник училища ограничился сообщением об ампутации у солдата ноги.
Миф шестой: в училище царил полный беспредел
О давлении, которое оказывается при расследовании "дела Сычева", мать сержанта Сивякова Наталья Александровна заговорила одной из первых. В телерепортаже это звучало примерно так: Саша плачет, что не виновен, но ему предлагают взять вину на себя. Взамен обещают, что отсидит всего 4-5 лет. Комментировать такое высказывание без встречи с Сивяковым - бессмысленно. А попытки получить какую-то информацию о ЧП в Челябинске в Главной военной прокуратуре наткнулись на жесткую позицию: до окончания следствия - без комментариев. И тем не менее будем оперировать некоторыми документальными свидетельствами, а также рассказами очевидцев.
В течение января в училище было заведено 14 уголовных дел, но лишь одно - Сивякова, по статье 286 часть 3 УК "Превышение должностных полномочий" - непосредственно связано с Сычевым. Косвенными виновниками сочли ответственного по батальону с 31 декабря на 1 января капитана А. Богомолова, ротного командира капитана Р. Хасанова и дежурного по батальону старшего лейтенанта Н. Шеметова (им инкриминировали статью 293 часть 2 - "Халатность") плюс дежурного по роте младшего сержанта Е. Ульянова (статья 344 - "Нарушение уставных правил несения внутренней службы...").
За шесть дней января было отправлено за решетку 10 солдат и офицеров. Правда, большинство спустя два-три дня отпустили. До суда было доведено пять дел. В итоге два солдата получили по году дисбата, два солдата и сержант - условные сроки. Если бы в батальоне было хоть что-то серьезное, наказания оказались бы суровее.
Усердие прокуроров в наведении порядка в училище можно только приветствовать, если бы не некоторые странности в их работе.Начальник отделения госпиталя Бурденко Статкевич первым заподозрил у Андрея тромбофилию. 28 января военврач участвовал в патологоанатомическом исследовании и вместе с коллегами подписал заключение, где утверждается, что "на теле Сычева А.С. и на ампутированных конечностях наружных повреждений не выявлено".
Другими словами, врачи тщательно изучили отрезанные ноги и пришли к выводу: ран, гематом, следов от сдавливания нет. Следующим вечером Статкевича вызвали в гарнизонную прокуратуру, где допрашивали до часу ночи. Чего именно добивался от врача следователь, мы не знаем. После столь тесного общения с представителем закона Статкевича свалил гипертонический криз. В полдевятого утра ему вызвали "скорую", но вместе с врачами к доктору пришли следователи - продолжить допрос. Не вышло, поскольку Статкевича пришлось срочно везти в госпиталь. И до сих пор, уже почти два месяца, он на больничной койке.
По-своему знаковое событие произошло в день прилета в Челябинск главкома Сухопутных войск Алексея Маслова. Программу его работы составили так, что генерал целый день беседовал с солдатами и офицерами, матерью и сестрой Сычева, врачами и журналистами. А где-то в шесть вечера главком и еще два генерала пошли поздравить координатора следственной группы генерала Кондратова с днем рождения, Маслов даже захватил с собой подарок. Приняв поздравления, военный прокурор попросил генералов оставить его наедине с главкомом. После чего приступил... к допросу. Как и в случае со Статкевичем, мероприятие затянулось за полночь.
Сейчас в связи с делом Сычева начался просто обвал информации по случаям дедовщины. Сообщения идут едва ли не ежедневно.
Да, дедовщины в армии хватает. И стремление искоренить ее заслуживает всяческой поддержки. Но в обществе проявилась и другая четкая реакция - против кампанейщины.
...По сведениям из Челябинска, на военное училище после случая с Сычевым многие смотрят, как на чумной барак. С преподавателей и курсантов уже пытались срывать погоны, письма с проклятиями в адрес офицеров приходят в училище чуть ли не ежедневно. А накануне 23 февраля группа местных ветеранов даже отказалась идти на праздничный концерт, если его устроят в Челябинском танковом.
Если даже фронтовики перестали верить военным, дело совсем плохо. Верить мифам, конечно, проще. Вот почему так важно как можно скорее в деле о ЧП в Челябинском танковом училище отделить правду от вымысла. Как важно и другое: чтобы в этом обществу помогали не только военные и прокуроры, врачи и журналисты - помощь, если хотите, требуется от каждого из нас. Требуется желание остановить цепную реакцию.
Кстати
Как сообщил "РГ" помощник главного военного прокурора Михаил Яненко, на этой неделе прокуратура рассчитывает завершить следствие по так называемому делу Сычева и передать материалы дела для ознакомления потерпевшим и обвиняемым.
- После этого уголовное дело будет направлено в суд. Только он вправе признать гражданина виновным в совершении преступления и дать оценку как собранным следствием доказательствам, так и доводам защиты, - подчеркнул помощник главного военного прокурора.