- Расчеты показывают: базовая отрасль российской промышленности еще не достигла дореформенного уровня. С 1990 года внутреннее потребление нефти сократилось примерно вдвое - главным образом за счет падения внутрироссийского спроса, а не роста эффективности переработки сырья, в то же время экспорт вырос в 2,5 раза. Другими словами, выручил нас исключительно мировой рынок, полноценного сбалансированного развития топливного сектора внутри страны не получилось. В чем тут причина?
- Их по крайней мере несколько. Прежде всего остановился процесс технологического перевооружения отрасли. За последние 30 лет не построено ни одного крупного нефтеперерабатывающего предприятия. Правда, одна из крупных нефтяных компаний провела реконструкцию двух своих заводов, где глубина переработки достигла 83 процентов, но в масштабах страны это достижение невелико. Глубина переработки в среднем по стране составляет ныне, с учетом мазута, 71 процент, а по светлым фракциям - примерно 42 процента. Напомню, что передовые заводы Европы приблизились к 95 процентам. Одна из причин дороговизны отечественного топлива как раз в том, что на наших предприятиях из одной тонны нефти получают бензина в 2-3 раза меньше, чем в США или Европе.
- Тем не менее ведущие российские компании, столь экономные у себя на родине, с удовольствием приобретают действующие заводы в странах дальнего зарубежья. Почему?
- Во-первых, на зарубежных НПЗ высока доля производства высокооктанового бензина, а его потребителей в России на порядок меньше, чем на западном. Во-вторых, стоимость моторного топлива на западном рынке более чем вдвое выше, чем на российском. В-третьих, кредитные ресурсы там дешевле. Поэтому выгоднее купить на заемные деньги завод где-нибудь в Венгрии или Германии, загрузить его своей же нефтью из нефтепровода "Дружба" и продавать моторное топливо на европейском рынке.
- Но это ведь не дело.
- Я констатирую положение вещей. Если мы хотим что-то изменить, надо думать, как стимулировать капвложения в российскую переработку. Можно, например, законодательно предусмотреть адресное снижение нефтяных экспортных пошлин на сумму инвестиций в капитальное строительство, наверняка есть и какие-то другие варианты.
Но пойдем дальше. К сожалению, за 15 лет рыночных реформ так и не удалось устранить структурные перекосы, возникшие еще в период социалистической экономики. Например, в начале перестройки общественность и экологи добились запрета на строительство в Тюменской области химических и нефтеперерабатывающих заводов. Кстати, тогда же было заморожено строительство новых блоков на атомных электростанциях. Как известно, в Тюмени добывается 68 процентов российской нефти и 92 процента газа. В результате все нефтепродукты сейчас завозятся в этот добывающий регион из других областей. Не меньше 12-13 миллиардов кубометров тюменского попутного газа сжигается ежегодно в факелах, вместо того чтобы превращать его на месте в продукты нефтехимии. Кстати, по производству пластмасс и полимеров на душу населения мы отстаем от Китая в 4 раза, а от США - в 40 раз. На отечественном рынке лакокрасочной продукции доминируют западноевропейские производители, которые работают на российском нефтегазовом сырье. По уровню развития нефтехимической промышленности мы отстаем от развитых стран лет на тридцать, и положительных тенденций на этом направлении не наблюдается. Государственной программы развития нефтехимии нет, а частная инициатива в таких высоко затратных инвестиционных проектах, видимо, без государственного стимулирования не заработает.
- В Госдуме и минпромэнерго вам скажут, что в законодательных планах нефтяная тема одна из ведущих.
- Может быть, но мы этого не чувствуем. Существующая законодательная база не стимулирует, а тормозит развитие нефтегазовой промышленности, да и горной в целом. Проект закона "О недрах" не получил поддержки нефтегазопромышленников, так как в представленном виде он не способствует эффективному использованию недр и воспроизводству минерально-сырьевой базы.
Соглашение о разделе продукции (СРП), на наш взгляд, допустимо применять лишь на тех месторождениях, которые могут быть отработаны только с применением зарубежных технологий. Например, расположенных на шельфе. В настоящее время реально работают два СРП из трех, оба на шельфе Сахалина. В процессе реализации СРП все чаще возникают конфликты между иностранными инвесторами и российской властью. У меня сложилось впечатление, что у инвесторов нет стимула к снижению затрат. Кроме того, в договоре записано, что 70 процентов оборудования и материалов должно закупаться у российских производителей, а реально не закупается и половина. Например, заключается договор с российской фирмой и оговаривается, что оборудование она закупит во Франции, а материалы в Германии. Таким образом, деньги-то проходят через российскую фирму, а реально поступают к зарубежным производителям. Для того чтобы исключить злоупотребления со стороны иностранных инвесторов, правительству необходимо привлекать высококвалифицированных специалистов уже на стадии формулирования договорных обязанностей сторон.
Не могу сказать доброго слова и о налоге на добычу полезных ископаемых (НДПИ), который не дифференцирует месторождения по степени их выработанности и не учитывает различий горно-геологических и географических условий, которые существенно влияют на рентабельность добычи. Законодатели объясняют такое положение сложностью применения дифференцированного подхода, придется, дескать, учитывать и контролировать слишком много параметров. Да, это сложно, но возможно. Мы забываем, что у нас есть две государственные организации: ГКЗ (государственный комитет по запасам) и Центральная комиссия по разработке месторождений (ЦКР). Они принимают на учет все месторождения страны и проекты по их разработке с подробными геологическими и экономическими характеристиками, а также контролируют их отработку. Таким образом, все параметры для дифференцированного применения НДПИ могут предоставляться ГКЗ и ЦКР. А чтобы исключить влияние лоббистов, можно вывести эти структуры из минприроды и переподчинить правительству.
Нужен закон для стимулирования нефтеотдачи, ведь 70 процентов нефти остается в отработанных скважинах. К примеру, сейчас у "Сибнефти" более половины скважин простаивает, так как в рамках существующего налогообложения их отработка нерентабельна. Давно востребована отдельная законодательная база для средних и малых предприятий, которые могли бы отрабатывать небольшие и малорентабельные месторождения. Для сравнения: в России около сотни малых предприятий в нефтегазовом секторе, а в США их около 10 тысяч.
Важно пересмотреть Энергетическую стратегию России до 2020 года, которая не выдерживает ныне никакой критики. Дело в том, что она должна органически вытекать из стратегии экономического развития, а такой стратегии нет. Функция планирования экономического развития государством практически утрачена вместе с ликвидацией Госплана и директивных партийных и советских органов. Да, мы избавились от ненужного тотального распределения фондов и ресурсов, но с водой выплеснули и ребенка. В США составляется около 2000 межотраслевых балансов, а у нас единицы, да и те некому рассчитывать.
- Утрачены навыки?
- Штат Министерства энергетики США в десятки раз превышает штат Минэкономразвития России, не говоря уже о квалификации управленцев. Зато у нас раздуты государственные штаты там, где работать вполне могли бы самоуправляемые организации или частные предприятия.